Зачарованный книжник - Кристофер Сташеф

Наконец работа была закончена, организм очищен от разлагающего действия инфекции. Мать настоятельница со вздохом облегчения позволила своему сознанию покинуть тело пациента. Гвен, соответственно, последовала за ней, дивясь уровню, на котором работала монахиня. Она подняла взгляд и увидела, что тени удлинились, и лучи солнца, проникающие в комнату, окрасились в розовый цвет заката.

— Это было поразительно, сестра Патерна, — обернулась она к настоятельнице.

— Благодарствую, — устало улыбнулась та. — Хотя, скорее, здесь поражает объем работы, а не ее суть.

Оба крестьянских парня с недоверием глазели на своего товарища.

— Он действительно исцелен, матушка?

— Будет жить, — ответила настоятельница, — но его мозг по-прежнему заражен гневом и ненавистью. Понадобится время, чтобы вывести эти яды, а мне придется вновь научить его мыслить как мыслит здоровый человек.

— Вроде как человек, — тихо сказал крестьянин. — Это чудо, матушка.

— Ничего подобного! — с возмущением возразила монахиня. — Это всего-навсего работа целителя-телепата.

Никакой магии или тем более чудес! Чудеса творит только Всемогущий Бог, а я не настолько безгрешна, чтоб служить проводником Милости Господней.

В ответном взгляде обоих парней можно было прочесть несогласие, но они не стали спорить. Мать настоятельница со вздохом обратилась к Гвен:

— Нас ждут к вечерней трапезе, леди Гэллоугласс.

Не угодно ли пройти?

— Да, сестра, с большим удовольствием.

Когда они вышли из здания больницы, Гвен спросила:

— А почему они зовут вас «матушкой», ведь вы отвергаете сан?

— Простые люди не очень сведущи в таких тонкостях, леди Гэллоугласс. Если запретить им это — они будут считать, что у здешнего Ордена нет главы. Кроме того, людям свойственно уважать тех, кто не стремится угнетать их. Я бы предпочла, чтоб они называли меня так же, как и вы — сестра Патерна. Мы не раз уже спорили по этому поводу, они всегда соглашаются со мной, но затем снова делают по-своему и называют меня «матушкой», — она поглядела на серп восходящей луны. — Хорошо бы сегодня пораньше лечь спать. Завтра будет долгий день.

И впрямь, весь следующий день был посвящен работе. Мать настоятельница начала рано утром, сделала лишь двухчасовой перерыв в середине дня для обеда и отдыха, а затем снова до вечера трудилась в больнице, погрузившись в недра сознания давешнего больного.

Гвен следила за ее манипуляциями в благоговейном молчании. Она наблюдала, как монахиня активизировала создание новых клеток мозга, призванных заменить те, что были повреждены болезнью. Кроме того, сестра Теста повысила сопротивление во множестве одних синапсов, одновременно снизив нервные пороги в других. К вечеру она внедрилась в спящий мозг, чтобы изгнать воспоминания об атаке, противопоставив им образы святых — живых символов прощения и неустрашимости. Затем она показала его подсознанию и другие образы, воплощающие милосердие и сострадание.

.Таким образом монахиня заново обучала несчастного тому, что значит быть человеком.

Когда они снова вернулись в трапезную, Гвен находилась под сильным впечатлением от приемов матери настоятельницы.

— Сестра Патерна, а можно ли так же лечить безумцев, мозг которых поврежден не телесной болезнью, а какими-то другими факторами? — спросила она.

— Видите ли, леди Гэллоугласс, многие из тех, кого мы называем безумцами, на самом деле всего лишь страдают от того или иного разлада в организме. Прежде всего мы должны привести в порядок тело человека, а затем попытаться вернуть его к тому образу мыслей, который был до появления болезни.

— Вполне оправданная точка зрения, — слова монахини лишь подтвердили собственные предположения Гвен. — Но как быть в тех случаях, когда тело не повреждено? Когда человек не безумен в собственном понимании слова, но исковеркан пагубным воспитанием.

Если он так сильно пострадал в ходе этого воспитания, что уже не верит ни во что хорошее?

— В подобном случае можно помочь, но только если человек сам захочет этого. Вы ведь заметили: мы оканчиваем курс лечения тем, что учим больного самоисцелению.

— Думаю, нам этого будет достаточно, — медленно кивнула Гвен.

На следующее утро излеченный «оборотень» отправился домой. Он был еще очень слаб и передвигался с трудом, даже поддерживаемый своими товарищами. Несколько позднее собралась в дорогу и Гвен. Сразу после завтрака она покинула трапезную.

— Надеюсь увидеть вас снова, леди Гэллоугласс, — произнесла на прощание мать настоятельница. — У меня к вам много вопросов, я хотела бы многому у вас научиться.

— С радостью, сестра, как только разберусь с текущими неприятностями. Хотя, я думаю, на Грамарии нет никого, кто б знал о целительстве больше, чем вы.

— Вовсе нет, — мать настоятельница говорила вполне серьезно. — Ведь есть вы и святой отшельник у Северного моря, и еще ведьма с Запада, что живет у озера…

Легкая тень пробежала по лицу монахини.

— ..хотя я не уверена, что одобряю ее средства. Тем не менее она — большой мастер в тех случаях, когда разлад в сознании проистекает от сердечных болезней…

Ну что ж. Господь благослови ваше путешествие.

Гвен помедлила у ворот, затем обернулась.

— Если можно, у меня еще одна, последняя, просьба.

— Я слушаю, — ответила мать настоятельница с едва заметной улыбкой.

— Нельзя ли взглянуть на кассету, давшую название Ордену?

— А я боялась, что вы забыли, — теперь она уже явно улыбалась.

Мать настоятельница проводила Гвен в крохотную, немногим больше чулана, комнатку, примыкавшую к веранде. На стене была репродукция портрета отца Марко, а на маленьком столике лежала плоская шкатулочка с двумя выемками на крышке.

— Поместите ваши средний и указательный пальцы в дырочки, — сказала монахиня.

— И все?

— И все.

Гвен положила пальцы в выемки, прикидывая, что внутри должен быть компьютер, который реагирует на температуру и текстуру человеческой кожи и посылает информацию в мозг через ее нервные окончания.

И действительно, в голове Гвен зазвучал голос: «Введение в неврологию. Урок первый». Затем перед ней прямо поверх стены появилась схема человеческого тела, и голос принялся описывать его нервную систему.

По мере того, как перечислялись основные компоненты, они в голубом цвете появлялись на схеме: головной мозг, спинной мозг, ствол нерва и нейроны. Позабыв о кассете, Гвен зачарованно глядела в полном изумлении от новых сведений, которые ей открылись. Она так и простояла, не шелохнувшись, все десять уроков, пока голос не объявил: «Конец записи. Вставьте кассету номер два».