Птицы небесные. 3-4 части - Монах Афонский

— У нас тут попы понакупали себе домов и еще хотят их приватизировать! Мое заключение — отказать.

Я вышел несолоно хлебавши, не решаясь сказать отцу, что мы получили отказ.

— На следующем заседании будут решать, папа! Нужно подождать, — как можно бодрее объяснил я отцу наше положение.

— Из-за лесу, из-за гор едет дедушка Егор! — отвечал прибауткой отец. — Столько ждали, да ничего. Еще потерпим, сын. Тот, кто Ждет, лучше того, кто догоняет. Гналась, вот так, лиса за зайцем. Не догнала, запыхалась. Спряталась под елку и сидит, авось заяц мимо будет пробегать. А заяц, когда за ним волк или лиса гонятся, что делает? Закладывает большую петлю и по старому следу обратно. А потом — прыг в сторону и залегает в сугробе! Вот он и прыгнул под елку, а там уже лиса дожидается… Так и мы с тобой — нервничать не будем, горсовет от нас не уйдет, а мы станем спокойно дожидаться решения на Соловьевской улице. Куда этот горсовет от нас денется?

Уверенность старика внушила мне некоторую надежду:

— Тогда молись, папа. Мы же не старые лисы… — Я рассмеялся. — Нам с молитвой нужно дела делать!

— Верно, верно, сын… Пойду Евангелие почитаю.

Шаркая ногами, он уходил к себе в комнату, а я брал четки и забирался на свой деревянный топчан, поближе к теплой батарее, где сидел с четками до тех пор, пока не потухало в окне сияние декабрьского месяца. В конце концов, собравшись с духом, я пришел к наместнику, страшась того, что меня могут оставить в Лавре. Но отец Феофан не собирался ломать мне жизнь. Он взял трубку и набрал номер эконома.

— Отец эконом? Сейчас к тебе придет иеромонах Симон, помнишь его?

— Ну как же, как же, — зарокотал в трубке бас эконома. — Вместе постригались…

— Помоги ему с мэрией, позвони куда надо! Он расскажет, в чем дело… — Наместник положил трубку и пристально взглянул на меня, словно проверяя:

— Вы лошадь для скита купили?

— Купили, отец наместник. Черкесский жеребец, серый, в яблоках, трехлетка. Теперь он наш верный помощник, грузы возит. Может, к весне пахать научится, — трепеща под рентгеновским взглядом архимандрита, отвечал я.

— Ну а сам-то как? В Лавру не хочешь вернуться?

— Лавру я очень люблю, отец наместник, но уединение люблю еще больше…

— Ну, раз любишь, там и сиди! Заканчивай с домом и давай в скит…

— Спасибо, отче!

Я вышел из кабинета не чувствуя под собой ног. «Слава Богу, пронесло!»

Эконом ждал меня у себя, в отделе кадров. Он вручил мне икону преподобного Сергия и стопку книг лаврского издания.

— Я уже позвонил мэру. Он тебя ждет. Это ему от меня передашь, а также поклон…

Мэр, человек лет пятидесяти, энергичный, с седой шевелюрой, принял меня в кабинете с глазу на глаз. Взяв подарки и стряхнув с них какой-то волосок, он сухо и деловито спросил, просматривая бумаги:

— Как здоровье отца эконома?

— Хорошее. Передает вам поклон! — Я наблюдал, как он лист за листом подписывает бумаги.

— Ваши документы на приватизацию готовы. Сдайте их в отдел регистрации.

Мэр поднялся из-за стола, передавая мне пачку документов. Я осмелел:

— Простите, а как же решение комиссии с их отказом?

— У меня право решающего голоса, и на этом основании аннулирую их постановление… — Он протянул мне руку. — Всего хорошего.

Я не верил своим глазам и ушам. «Вот здорово! Спасибо отцу Кириллу за молитвы! Все-таки выручил отец наместник в очередной раз!» Все произошло так быстро, словно во сне. Я поспешил домой поделиться с отцом своей радостью.

— Победили, сын, победили! — Он обнял меня с любовью.

— Папа, что бы сами смогли сделать, если бы не батюшка и лаврские отцы?

— Это так, сын, это так… Всех их отблагодари от меня, спасибо им!

Мне бы дорогу твою неширокую,Мне бы звезду над тобой синеокую,Сердце твое, молодое, беспечное,Дело твое, золотое, сердечное,Путник, прошедший вечерней поройМимо окна, где лежу я больной…

Серое небо слегка голубеет —Такая отрада!Вижу, как сердце немного светлеет, —За скорби награда!

В воздухе колокола сигнал,Как отторженье ненастья,Много я книг перечел, пока не узналНепознаваемость счастья…

Вы в жизнь мою вошли,Как входят в дом,В котором даже яЖиву с большим трудом!

В котором я подчас изнемогаю,И тем не менее я дверь не закрываю.Живите так, как ближе вам, родней.Вы в жизнь мою вошли,Подумайте о ней.

Есть безумство мира сего, и есть духовное безумство, и отстоят они друг от друга как небо от земли. Безумная алчность к теням пустого и жалкого мира — безумство обезумевших душ, привязавшихся к плоти. Безумство духовной жажды к освобождению от мира теней и рабства страстей ради соединения с Тобой, Боже, — безумство Божественной мудрости. Так безумство проповеди Христовой спасает тех, кто верует всем сердцем в вечные глаголы Твои, Христе, отвергающие разум разумных и превращающие в безумие мудрость мира сего. Мечется ум человеческий между раем и адом, ибо он есть врата, через которые вошел грех. Ум — всего лишь дырявая заплата на рубище земной мудрости, душевной, бесовской, живущий самообманом и обманывающий беспрестанно других несчастных наследников ада. Но ум, преображенный благодатью, становится Божественным духом, всеблагим сознанием, вратами вечности, через которые приходит вечное спасение, и наследует не только рай, но и Тебя Самого — Трисиянное Божество, Святую Троицу.

СКИТ В ЕРМОЛОВКЕ

Как скрытая в недрах гор вода ищет путь на свет, где упадает звенящим ручьем в чьи-то ладони, так любовь моя к Тебе, Боже, ищет путь наверх, из земной тьмы в сияющее Царство Небесное. Как погонщик каравана никогда не поведет его в безводные места, где нет никакого питья, так стремление сердца моего к Тебе, Господи, пусть никогда не повернет в бесплодные учения и без-благодатные воззрения, ибо в Тебе одном обрел я глаголы жизни вечной, подобные рекам воды живой, утоляющим всякую жажду истомившейся о спасении души. Не пустые лжеучения мудрецов земных, но лишь Дух Твой Святой пусть всегда вдохновляет меня. Рассеянный ум мой утверди в истинном бесстрастии и безмолвии и любовью Горней уязви внутреннее мое, Боже! Да пребудет ум мой в животворящем воздухе Царства Христова, в Царстве священного безмолвия!

Играя солнцем и расписывая окна морозными узорами, декабрь завершился праздничным Рождеством и литургией в любимой Лавре. Промелькнули Святки, со столпотворением съехавшихся отовсюду на Богоявление паломников, отшумев оживленной суматохой и отзвенев многоголосьем колоколов. В благодарность за помощь и поддержку я подарил все стихи, написанные мною, отцу Анастасию и его помощнице, надеясь ими выразить давним друзьям свою признательность, не рассчитывая, что они могут кому-то понадобиться. С архимандритом о стихах мы никогда не говорили, но, зная его чуткую художественную натуру, хотелось духовной поэзией порадовать и его душу.

Время шло, а мы с отцом все еще сидели на чемоданах. Продажа дома шла очень туго — покупателей не было. Приехал отец Пимен и сразу взял дело в свои руки.

— Начнем с главного! — заявил он. — Необходимо сделать независимую объективную оценку дома! Сколько выставят за него, за столько и продавать надо.

Оценка дома дала сумму в сорок тысяч долларов. И это мертвое дело неожиданно сдвинулось с места. Отец Кирилл пришел к нам на помощь, не забывая о нас даже в больнице. Он сообщил архимандриту, что его чадо — настоятель одного из московских монастырей — ищет в Сергиевом Посаде дом для своих родителей. Сестру настоятеля привела в дом помощница нашего лаврского издателя, и наше жилище пришлось по душе покупательнице. По благословению батюшки отец Пимен и я встретились с этим уважаемым монахом и его сестрой. В несколько дней покупка была совершена. Оставалось подыскать жилье отцу в Адлере. Архимандрит отправился со мной, надеясь заодно подыскать место для скита.

Ласковое солнышко с теплым веянием морского ветерка, солоноватого и ароматного, встретило нас в южном городке, когда мы вышли из поезда.

— Ну и благодать стоит! — порадовался мой друг. — А то все мерзнем и мерзнем… Климат для твоего отца очень подходящий!

— Для меня тоже!

Я всей грудью вдыхал свежий морской воздух, когда мы вышли на набережную. У архимандрита в Сочи оказался знакомый — экономист Филипп, крепко сложенный парень, неспешный, рассудительный, окончивший Плехановский институт. Он и его мама оказались знатоками всех районов побережья и самоотверженно взялись за поиски жилья. Они быстро отыскали подходящую однокомнатную квартиру с двумя лоджиями. Цена тоже оказалась подходящей — восемнадцать тысяч долларов.