Летняя королева - Чедвик Элизабет

25

Пуату, осень 1146 года

Как хорошо было вернуться в Пуатье, хотя бы ненадолго. Алиенора чувствовала себя так, словно ее тело было настолько туго обмотано веревкой, что она едва могла дышать. А теперь за конец веревки вдруг потянули, закручивая, распутывая до головокружения.

Золотые солнечные лучи мерцали среди деревьев, окрашивая листья каштана и дуба в первые оттенки осени. Небо было ясным, ярко-голубым, и погода идеально подходила для поездки по ее землям, где они собирали вассалов в Крестовый поход. Людовик сосредоточил свои усилия на церквях и аббатствах. Алиенора обратилась к своим вассалам, призывая их поддержать Эдессу и Раймунда де Пуатье, единственного здравствующего мужчину – прямого потомка герцогов Аквитании.

Петронилла путешествовала с сестрой в ее свите, и ее мрачное настроение рассеялось без следа, едва она оказалась дома под теплым южным солнцем. Петронилла звонко смеялась и резвилась, как ребенок, снова и снова очаровывая Рауля. Порой их заставали страстно целующимися по углам, будто несдержанных подростков. Однажды ночью Алиенора, не в силах заснуть, вышла прогуляться и увидела, как они занимаются любовью в залитом лунным светом саду. Ноги Петрониллы обхватили талию Рауля, и они подбадривали друг друга словами, больше подходящими для портового борделя. Зрелище шокирующее, непотребное, но была в нем и сила, и странная красота. Алиенора ушла, никем не замеченная, и ее охватила тоска, даже грусть. Отношения Рауля и Петрониллы могли быть изменчивыми и несовершенными, но они были настоящими.

Они прибыли в Тайбур, и там она приняла почести от вассалов Шаранты. Жоффруа де Ранкон преклонил колени у ее ног и принес клятву, что с честью поведет за собой рыцарей Аквитании и защитит ее своей жизнью во время путешествия в Антиохию.

Она подняла его и поцеловала в знак милости, вдыхая теплый аромат его кожи.

– Тогда я действительно буду под защитой. – Осознание того, что они с Жоффруа будут совсем рядом в течение многих месяцев, доставляло ей удовольствие, смешанное с опасениями.

Дойдя до Бордо в своем стремлении собрать пожертвования и заручиться обещаниями вассалов отправиться в Крестовый поход, Алиенора и Людовик вернулись в Пуатье. Туда же прибыл Жоффруа Анжуйский, чтобы выразить свое почтение, и Алиенора с некоторым интересом узнала, что он попросил у нее аудиенции. В последний раз она видела графа Анжуйского на своей коронации, еще совсем ребенком. Тогда его взгляд наполнил ее испуганным волнением. Сейчас она обрела и знания, и уверенность в себе. Она стала такой же, как он, и точно знала, как с ним обращаться.

В предыдущий раз он прибыл, чтобы выразить свое почтение в качестве вассала молодому королю Франции. Дерзкий рыжий лис Анжуйский, круживший среди придворных, был готов ухватиться за любую возможность, которая подвернется ему на пути. Теперь благодаря военному упорству и доблести он владел всей Нормандией, а его власть и престиж поднялись до такого уровня, что от них невозможно было отмахнуться.

– Неужели он собирается пойти в Крестовый поход? – спросила Петронилла, жадно глядя на графа.

– Вряд ли, – с некоторым изумлением ответила Алиенора. – Его жена борется за право владеть Англией, и он участвует в этой борьбе. Он только что захватил Нормандию и слишком проницателен, чтобы отказаться от своей выгоды.

Петронилла расплылась в улыбке.

– Я уверена, что ответ он придумает уклончивый.

– Я тоже в этом уверена, – предвкушая встречу, ответила Алиенора.

Ей очень хотелось помериться с ним силами и увидеть, как время изменило их обоих. Призвав своих дам, она начала готовиться к аудиенции.

– Смотри, как бы тебя не съели заживо, – предупредила ее Петронилла.

– Я облачаюсь в доспехи, – ответила Алиенора, наблюдая, как дамы засыпают лепестки роз в большую лохань с теплой водой. – Тысяча лепестков заменят меч. Это оружие женщины.

Петронилла облизнула губы.

– Что скажет Людовик?

Алиенора откинула голову.

– Меня больше не волнует, что скажет Людовик. Пусть говорит что хочет. Я нужна ему – ему нужны мои богатства и мои вассалы для этого великого похода.

Она надушила запястья и шею ароматом роз и мускатного ореха. Попросила служанок покрыть ее волосы вуалью из прозрачного шелкового кружева и увенчать жемчужной диадемой. Платье она выбрала из кремового шелкового дамаста, украшенное золотым поясом, расшитым жемчугом. На каждую руку надела по кольцу: одно – простой золотой обруч, другое – с крупным топазом, и это все. Вместо того чтобы прятаться за драгоценностями, она хотела, чтобы Жоффруа Анжуйский увидел силу и уверенность женщины, которая их носит.

Гость ждал ее в большом зале, стоя перед очагом, и она увидела его раньше, чем он заметил ее. Он наклонился, чтобы почесать за ухом серую гончую Рауля. Людовика не было видно, но она его и не ждала. Король отправился молиться в собор, а стоя на коленях, терял всякое представление о времени. И объявление о прибытии графа Анжуйского не заставило бы его торопиться, потому что уделить время общению с Богом для него всегда было важнее всего остального.

Глубоко вздохнув, Алиенора приказала церемониймейстеру подвести к ней графа. Слуга передал Жоффруа послание, и тот поднял голову и посмотрел на Алиенору. На этот раз, когда их глаза встретились, она подготовилась, и ее взгляд был холодным и твердым. Он не отвел глаз, но и она не потупилась, увидев в его взгляде веселое удивление. Он все еще думал, что ему все подвластно.

– Мадам, – сказал он, подойдя к ней, и преклонил колено.

– Мессир граф, – отозвалась она. – Какое неожиданное удовольствие!

– Я считаю, что они часто бывают самыми лучшими. – Он поднял голову, окинув ее многозначительным взглядом.

– Ну, будем надеяться, что в данном случае это так. – Она озорно оглядела графа. – Мне интересно, учитывая ваши связи с Иерусалимским королевством, не пришли ли вы с обещанием спасти Эдессу?

– Мадам, я часто думал о том, чтобы дать этот обет, – спокойно ответил Жоффруа, – но сегодня я здесь по другому делу, и мне требуется поговорить с королем.

– Все, что вы хотите сказать моему мужу, можете сообщить и мне, – ответила Алиенора медовым голосом, в котором тем не менее звучали резкие нотки. – Особенно в Пуатье, в моих владениях.

– Да, мадам, но это дело касается вас обоих.

– Ну что ж. – Она протянула ему руку. – Пойдемте, возьмите вина и посидите со мной, пока король не вернется с богослужения.

– Мадам, я буду счастлив. – Он бросил на нее один из тех взглядов, от которых она столбенела, когда была девочкой. Теперь она приняла его с удовольствием, как кошка, слизывающая сливки.

Алиенора вывела графа в сад и велела слугам накрыть стол под синим небом. Потом послала за своими дамами и музыкантами. Первые прибыли, порхая, будто стая бабочек, среди них была Петронилла с детьми и маленькой принцессой Марией, которой исполнилось почти полтора года. Ее волосы лежали россыпью шелковистых золотых колечек, а глаза были темно-синими, как у отца. Петронилла сделала реверанс Жоффруа и послала ему кокетливый взгляд. Граф Анжуйский ответил ей взаимностью, и Петронилла захихикала, прикрываясь рукой, пока не поймала взгляд Алиеноры и не пришла в себя. Взгляд Жоффруа обратился к детям и задержался на малышке.

Прибыли музыканты, было налито вино и соблюдены все любезности. Алиенора усадила Марию себе на колени. От мысли о том, что ей предстоит расстаться с дочерью по крайней мере на два года, ей становилось так тяжело, что она все время пыталась отдалиться от ребенка. Временами ей это удавалось, но потом взгляд, хихиканье, взмах руки сжимали ее сердце, и любовь к Марии снова переполняла ее, почти невыносимая из-за страшного бремени предстоящей потери. Она хотела дать ей все, но в то же время понимала, как много у нее отнимают.

– Как и ее мать, она оставит за собой след из разбитых сердец, – галантно сказал Жоффруа.