Профи крупного калибра - Михаил Нестеров

– А он не должен был сообщать об этом?

– Обязан.

– К чему тогда этот монолог?

– К тому, что ни вы, ни он не поинтересовались главным. Такое чувство, что дело Иванова вас не касается. Вы недовольны моим приездом, однако первым, кто сообщит вам о том, что Араб еще не выполнил задания, буду я. Равно как и наоборот. А теперь представьте, что Иванов мертв, Лев по дороге сюда. А вы даже не чешетесь! Да, он будет долго находиться в пути, но даже на машине он опережает ваши мысли. Он не простой смертный, обязательно прихватит в дорогу сюрприз. А время тает на глазах, вы ничего не знаете, я ничего не знаю, когда же, спрашивается, готовиться к встрече?

Шерстнев передохнул и продолжил:

– Лично я знаю, что Лев еще не выполнил задания, но его приезд напрямую связан с ним. Я хорошо знаю Льва, он одиночка, а данная ситуации просто диктует не привлекать к этому делу посторонних лиц. Возможно, у него возникли некоторые проблемы и он решил обратиться за помощью к Руслану.

– Ладно, все это я принимаю. Хотя должен заметить, что вы длинно, очень длинно излагаете. – Поляков сделал паузу, после чего в категоричной форме сказал: – Я против свидания Араба с дочерью. Курируйте, если вам не лень, общие вопросы, а вот что касается содержания этой потаскухи, ее безопасности – это мое дело.

– Кстати... Как ее содержат?

– Не как в тюрьме, не беспокойтесь. Удовлетворяют все прихоти вашей Мессалины. – Поляков замолчал, сосредоточенно нахмурив брови. – Выходит, Араб приедет только завтра к вечеру.

– Да, если учесть, что он едет с хорошей скоростью. Если взять среднюю для такой машины, как у него, – где-то сто двадцать километров в час, – то вы не ошиблись.

Поляков посмотрел на часы и встал с места.

– Я сообщу вам о приезде Радзянского. У вас нет желания встретиться с ним?

С этими словами Поляков вышел с террасы. Шерстнев наблюдал, как он спускается по ступенькам, садится в машину, как та отъезжает от дома, волоча за собой пыльное облако.

Вскоре рядом оказался Олег.

– Сегодня мы никуда не поедем? – спросил он, перекатывая в ладонях бутылку местной «Мацесты». – Может, пригубим?

– Не спеши с вином, Олежек.

Шерстнев еще раз вернулся к своим рассуждениям, не упуская ни одной мелочи. Итак, Поляков вместе с Русланом совершили ошибку, неоправданно наезжая на Льва, чем он и должен, просто обязан воспользоваться, убивая сразу двух зайцев, причем одного – в прямом смысле слова, и на время делает жизнь дочери более-менее спокойной. Коли известно о его прибытии, значит, так оно и будет.

36

«Не спеши с вином...»

Олег «не спешил» уже третий час, поставив бутылку на нижнюю полку холодильника.

Гость, как всегда под вечер, удалился в ванную комнату, было слышно, как он шумно чистит зубы.

«Почему так громко? – недоумевал Олег. – Наверное, разинул пасть на всю ширину, так, что не только его череп, но и стены ванной резонируют. И сколько у него зубов, если вот уже пять минут он скоблит их?»

Нижняя челюсть Шерстнева была вставной, Олег видел, как перед сном гость опускает ее в стакан, бережно, словно драгоценную жемчужину; одинокая, увеличенная стенками стакана и водой, ущербно, розово и тошнотворно скалилась она изнутри.

Эта процедура напомнила Олегу водителя элетрокара, когда он по молодости подрабатывал грузчиком в сочинском порту. Имени водителя он уже не помнил, только позорную кличку – Козел, поскольку от него постоянно пахло дикой смесью жареных семечек, немытыми ногами и затушенной плевком сигареты. Козлу было под шестьдесят. Однажды Олегу «посчастливилось» отобедать с ним в столовой за одним столиком – первый и последний раз. Козел поел и на глазах у изумленного сотрапезника вытащил изо рта вставную челюсть и... обсосал с нее остатки пищи. Потом макнул ее в стакан с компотом и водворил на место.

В тот раз Олег едва сдержал рвоту; но все же его вывернуло, когда после смены он выпил стакан портвейна.

С тех пор прошло много лет, но что-то общее было и во вставной челюсти старика, который драил ее, как солдатскую бляху, и в предложении Олега выпить вина.

Пока старик не дал команды звенеть бокалами, может, куда-нибудь собирается ехать? Только ему бы положено знать, что Олег ездит на машине одинаково хорошо и с запахом от спиртного, и без оного, а спросил просто так, для пропорции.

«Чистит наружную часть зубов... А сейчас внутреннюю», – по звуку, не уступая опытному акустику подлодки, определял Олег.

Василий Ефимович бросил наконец-то начищать свою челюсть, сейчас из ванной доносились фыркающие звуки и плеск воды.

«Умывается».

Олег понял, что потихоньку начинает сходить с ума. Полчаса в компании этого старика, и он свихнется окончательно. Нужно срочно смываться отсюда, из родного дома. Куда? Хоть куда, хоть в сарай к соседу, под навес, все равно. А почему под навес, когда можно съездить к Людмиле.

– Василий Ефимович, мне нужно смотаться в одно место. Это ненадолго, – слукавил он.

Шерстнев только что вышел из ванной. Его волосы были влажными и зачесаны назад, на губах остались следы от зубной пасты. Он повесил полотенце на спинку стула и с ответом не спешил.

Хозяин молча ждал, когда старик соизволит заговорить.

Олег и раньше довольно часто ругался с Людмилой, вот и перед приездом Шерстнева нагрубил ей. В глазах бывшей жены он стал совсем уже управляемым, окончательно подвергнутым чужой воле; и все его слова – лишь бравада.

Вчера он позвонил Людмиле, она сказала, что занята, и повесила трубку. «Надо поговорить с ней, – решил Олег, – объяснить в конце концов, что действительно порвал отношения с Поляковым, а сейчас просто выполняет его просьбу – бытовую, не имеющую никакого отношения к прежним поручениям. Объясниться ради нее же самой, заведомо зная, что будет лгать».

Вот только нужна ли ей его «правдивая ложь»?

Старик безмолвствовал. Олег начал тихо ненавидеть его. Ничего себе ситуация: чтобы уйти из собственного дома, нужно испросить на то разрешения у дряхлого гостя, который вздумал играть в молчанку.

– Алло, Василий Ефимович! – Несдержанность подталкивала Олега постучать по черепу старикашки костяшками пальцев. – Вы возьмете трубочку или мне оставить сообщение?

«Нет, «аппарат» старика явно вышел из строя», – удивляясь, подумал Олег, поскольку Шерстнев не отреагировал на дерзкую выходку хозяина дома и продолжал молчать.

– Яйца в холодильнике, колбаса тоже – жарьте, варите. А мне некогда. – Олег подкинул на ладони ключи и направился к двери.

– Погоди, – остановил его голос Шерстнева.

Олег обернулся от двери. Хотел сказать: «Мне все равно, что вы скажете, я не намерен подчиняться. Хватит, наподчинялся», – но вместо этого довольно миролюбиво произнес:

– Я ненадолго – от силы час.

– Сколько времени?

– Я же сказал: час, не больше.

– Сейчас сколько, я спрашиваю.

Олег бросил взгляд на настенные часы, затем на наручные.

– Половина девятого. – Не удержался и добавил: – Вечера.

– Кроме твоей жены, кто знает, что Поляков выгнал тебя?

– Теперь, кажется, нет такого человека в городе – последним, кто узнал, были вы.

– Вот это и плохо.

– Что плохо? Что вы оказались в конце очереди?

Шерстнев медленно опустился на стул, однако встал, ощутив спиной мокрое полотенце. Стоя спиной к хозяину дома и глядя в окно, он медленно, чуть с ленцой, нравоучительно произнес:

– Знаешь, Олег, мне все равно, какое у тебя настроение, каким тоном ты со мной говоришь. В конце концов, мне плевать, что в ближайшие часы тебя либо арестуют, либо пустят пулю в твою дурную голову.

Василий Ефимович обернулся. И только сейчас, чувствуя, как что-то неприятно стягивает губы, удосужился согнутым пальцем, лизнув его, стереть с губ засохшую пасту.

– Вы не говорите загадками, – скривился Олег. – Я хочу знать, почему мне нельзя выходить из собственного дома.

– Во-первых, скажи, куда ты собрался.

– К жене. К бывшей. Устраивает вас такой вариант?

– Она, как я понял, работает в горотделе. Сейчас она дома?

– Зачем бы я поехал, если бы ее не было дома!

«Что за ерунда тут происходит?!» – недоумевал Олег, отвечая на вопросы.

– Ты никуда не поедешь, – тоном, не требующим возражений, сообщил Шерстнев. – Это для твоего же блага. Сделаем по-другому. Сейчас ты позвонишь жене – если мне не изменяет память, ее зовут Людмила. Я разрешаю пригласить ее в гости.

– Даже так? – изумлению Олега не было предела. – И сколько я должен отстегнуть за этот благородный жест?

– Ты не дослушал. Людмила должна остаться здесь на всю ночь. Если у нее есть подруга...

Олег неудержимо рассмеялся. Его смех больше походил на ржание обкурившегося марихуаной коня. Вот это номер! Вот это отколол старикан! Видно, кроме вставной челюсти, у него имеется что-то приставное. Не его ли с таким остервенением он драил в туалете?

Подругу!..