Кровавая гостиница - Поль Магален (Махалин)

– У матери. Ей столько не прожить.

– А она не поднимет шум? — полюбопытствовал Жоэ, почесав за ухом. — А ваши братья? Про жандармов, которые могут вмешаться весьма некстати, я вообще молчу…

– Старуха не пикнет, как и все остальные. Это вас не касается. Я все возьму на себя.

– Знаю я деревенский доход, — скривился Жоэ. — Его хватает лишь на то, чтобы в воскресенье подать сухую курицу. Париж более требователен, моя госпожа…

– Не бойтесь, когда мы будем в Париже, стол у нас будет ломиться от всяких яств. У матери много денег…

– Вот как! С дюжину экю, спрятанных в старом шерстяном чулке? — рассмеялся ловкач.

– Куча золотых! Горы серебра! — воскликнула оскорбленная недоверием Жоэ Марианна. — Этого хватит, чтобы открыть ювелирную лавку в Нанси!

– Неужели?

– И мы все это заберем с собой! У нас будет все: экипажи, дворцы, прислуга… Жизнь-то будет какая!.. А еще чемодан…

– Какой чемодан?

– Аристократа…

– Какого аристократа?..

Марианна осеклась. Она с недоверием взглянула на собеседника и сухо заметила:

– Друг мой, вы слишком любопытны для человека, который не сказал мне ни «да», ни «нет». Вам достаточно знать, что чемодан набит билетами английского банка…

Жоэ Благ, всплеснув от удивления руками, воскликнул:

– Бумаги Туманного Альбиона! Чтобы набрать этого добра, ваша матушка должна была задушить немало народу…

Удар был нанесен так прямо и так неожиданно, что, несмотря на все свое самообладание, Марианна Арну не могла не вздрогнуть.

– Извините за шутку, но так говорят…

– Ладно, — сказала Марианна, — нужно на что-то решаться…

Жоэ привстал и, поклонившись, проговорил:

– Все уже решено, моя султанша. Мы уедем, когда вы пожелаете…

– В Париж?

– В Париж, где я буду иметь счастье быть вашим проводником, если мы, конечно, захватим с собой деньги старухи. Кстати, где они?

– Узнаете, когда придет время, — с недоверием проговорила девушка.

– Как вам будет угодно… — произнес «французский шевалье», приняв гордый вид. — Если я и спросил вас об этом, то вовсе не оттого, что сумма определяет мои чувства. Презренный металл не имеет цены для бескорыстного и честного человека. Но жизнь в Париже так дорога!.. Так когда же мы заглянем в сокровищницу старухи? — закончил он, обнимая Марианну за талию.

– Я предупрежу вас накануне.

Нежное объятие скрепило этот договор, во время которого все, что было в карманах Марианны, перешло в карманы галантного трубадура. Принимая во внимание уродство ловкого Жоэ Блага, не трудно догадаться, что, оказавшись в Париже, девушка не постеснялась бы разделаться со своим верным проводником. Крестьянке действительно требовался сообщник, но только на время. Деньги, которые она собиралась украсть у матери, послужили бы ей средством для новых побед.

XXXIV

Накануне свадьбы

Брачная церемония Филиппа и Флоранс была назначена на другой день: на одиннадцать часов — в мэрии и на двенадцать — в церкви. Шаферами жениха стали господин Бернекур, специально приехавший для этого из Эпиналя, и гражданин Тувенель, а невесты — доктор Гюгенон и нотариус Грандидье. По окончании церемонии молодую чету с их шаферами ожидал роскошный обед в доме мирового судьи. Родственников, знакомых и соседей пригласили в гостиницу «Кок-ан-Пат». Дениза Готье отказалась присутствовать на празднике, сославшись на недомогание, но в церковь прийти обещала. Из дома мирового судьи молодых должны были торжественно проводить на мельницу в Армуаз, где им предстояло провести медовый месяц. Жозеф предложил им помещение в гостинице или комнату в замке, но Флоранс отказалась от первого, а Филипп ни за что не хотел соглашаться на второе.

В павильоне между тем кипела работа. Жервеза и Дениза прикалывали банты и цветы к подвенечному платью Флоранс.

Жоэ Благ, любезный малый, изо всех сил помогал братьям в гостинице. Вдруг к нему подошла Марианна и шепнула на ухо:

– Завтра. Будьте готовы.

– Хорошо, — ответил он.

Агнесса Шассар в той же комнате громко бранилась с прислугой.

– Завтра в ночь, — уточнила девушка.

– Да здравствует моя королева!

– Сделайте вид, что много пьете, но не притрагивайтесь к вишневой водке.

– Что потом?

– Притворитесь пьяным, а когда закончится обед, поднимитесь к себе, но не ложитесь, ждите меня. Нужно, чтобы на заре мы были уже далеко от Виттеля.

– А деньги?

– Куда же без них!

– В таком случае я должен написать словечко своему другу Паскалю Гризону. Он старший распорядитель по конюшням в гостинице «Двенадцать апостолов». Он обещал мне лошадь и бричку на тот случай, если мне захочется прокатиться.

– Экипаж нам не помешает. А вы уверены в этом Паскале?

– Как в самом себе, моя дорогая.

– В таком случае пусть за час до зари он ждет нас на другом конце предместья Мерикур. Мы ему хорошо заплатим, если он отвезет нас в Нанси.

– О! Это можно устроить.

В эту минуту в комнату вошел Жозеф Арну. Марианна спросила у него:

– Исполнил поручение?

– Ты о склянке от аптекаря? Вот она, но будь осторожна — мать не спускает с нас глаз.

– Что там такое? — проворчала Агнесса Шассар. — Опять тайны! Снова какие-нибудь бесполезные расходы!

– Это пряжки для башмаков, которые Марианна поручила мне привезти из города. Черт возьми, дайте же повеселиться молодежи. Не каждую же неделю выдают замуж сестру! — И, приблизившись к старухе, Жозеф прошептал: — Вот ваш порошок, матушка… Но берегитесь! Марианна за нами наблюдает.

Пакет исчез в переднике старухи, а Марианна спрятала флакон в корсаж, но от глаз внимательного Жоэ Блага ничто не укрылось. В этот вечер один путешественник, приехавший в гостиницу «Двенадцать апостолов» несколько дней тому назад, получил через крестьянина записку следующего содержания:

«Уважаемый патрон! Я напал на верный след: хозяева гостиницы „Кок-ан-Пат“ — преступники. Меньше чем через сорок восемь часов мы возьмем их. Улик хватит с лихвой, и мы отправим их на плаху!..

Кстати, не прислали ли вам подкрепление? Если да, то берите людей с собой. Завтра утром хорошенько замаскируйтесь и отправляйтесь в трактир „Обер-егермейстер“, к Моисею. Как только начнет темнеть, прибивайтесь к гостинице и постарайтесь пробраться в нее незаметно. Когда мы должны будем сойтись, я запою романс, который мы пели на ярмарке в Виттеле.

Не забудьте взять оружие — возможно, придется драться.

Ваш преданный ученик Декади Фруктидор.

P. S. Не ищите табакерку — я вытащил ее у вас из кармана, перед тем как мы расстались».

XXXV

Свадебная церемония

Церковь была переполнена людьми. Много любопытных, которые не смогли попасть внутрь, толпились у входа и на паперти. Дело едва не доходило до драки. Весь Виттель и Армуаз собрался у церкви.

Среди присутствовавших были не только местные жители, но также четыре коммивояжера и торговец шерстью из Эльзаса. Эти коммивояжеры встретились утром у дверей гостиницы «Кок-ан-Пат», прибыв с разных сторон. Но в этот день двери гостиницы оказались закрыты, так что все четверо отправились в другую гостиницу, «Обер-егермейстер», куда раньше них приехал торговец из Эльзаса. За завтраком один из вновь прибывших спросил хозяина:

– Что, сегодня отмечают какой-нибудь местный праздник?

– Кажется, нет.

– Но этот звон колоколов, праздничные платья…

– А, гражданин, это свадьба…

– Свадьба? Господа, я предлагаю пойти посмотреть, хороша ли невеста…

– Я пойду с вами, — проговорил эльзасец.

Все пятеро встали и отправились в церковь, но толпа была такой плотной, что добраться до паперти не представлялось возможным. Жоэ Благ, также стоявший на улице, вдруг услышал позади знакомый романс, который он пел с другом Паскалем Гризоном на ярмарочной площади Виттеля. Обернувшись, он увидел толстого немца в шапке, надвинутой на глаза, в короткой куртке и высоких сапогах. Во рту у него была фарфоровая трубка, которая, похоже, совершенно не мешала ему напевать. Сквозь синие очки немец смотрел на Жоэ. Когда исполнитель замолк, четверо коммивояжеров, стоявших неподалеку, затянули продолжение.

«Чудесно! — подумал Жоэ. — Можно начинать представление: все артисты в сборе».

Когда церемония закончилась, аббат Броссар благословил новобрачных, и зазвучал орган. В эту минуту у входа появился бригадир Жолибуа в новой форме и громко закричал:

– Все назад, посторонитесь, дорогу! Дайте пройти поручику и его жене.

– Какая чудесная пара! — переговаривались в толпе.