Кровавая гостиница - Поль Магален (Махалин)

Где-то рядом раздался вздох. Дениза, указывая на дверь, проговорила:

– Там кто-то есть.

Поручик бросился к выходу и вскрикнул от изумления: в дверях стояла взволнованная Флоранс. Губы ее шептали молитву, а влажные от слез голубые глаза устремились к небу и выражали горячую благодарность. Когда девушка увидела Филиппа, колени ее подкосились, и она, едва не упав, схватилась за перила. Поручик взял ее на руки, внес в комнату кружевницы и посадил рядом с сестрой. Бедная девушка не могла говорить, потому что сердце ее разрывалось от счастья. Она безмолвно смотрела на смущенного офицера, украдкой кидавшего на нее взгляды.

Дениза взяла руку брата и детскую ручку Флоранс и, соединив их, отошла, чтобы не мешать излиянию сердец, а может, потому, что вид этой радости пробуждал в ней воспоминания о ее собственном безвозвратно потерянном счастье. Влюбленные не говорили друг другу ни слова, а просто смотрели друг на друга и улыбались. В этих красноречивых улыбках и взглядах заключалось куда больше признаний и обещаний, чем в словах. Вдруг на лестнице раздался голос Жервезы:

– Мадемуазель, мельник Обри привел лошадь гражданина поручика.

Филипп немедленно встал.

– Когда же свадьба? — спросил он тихонько.

Внезапная мысль омрачила лицо офицера, и он прибавил вполголоса:

– Но, может быть, будут препятствия…

Дениза подошла к нему и прошептала:

– Препятствий не будет, езжай спокойно, Филипп, я сделаю все что нужно, чтобы получить согласие семейства Флоранс.

– Прекрасно! — воскликнул поручик. — Я делаю тебя чрезвычайным и уполномоченным послом при дворе моей будущей тещи и ее августейшей семьи. Веди же дела беспощадно, черт возьми! Как мой генерал Бонапарт вел их с послами его величества австрийского короля. Я очень спешу записаться в полк женатых людей!

Филипп приложил руку под козырек и попрощался с Флоранс:

– До свидания, полковница!

Обнимая сестру, поручик проговорил:

– Тебя я благодарю от всей души и целую в обе щечки. А ты — хитрая штучка: поняла мое сердце, когда я еще только прислушивался к его незнакомому лепету! Злая ты — доказала мне, что я человек, в то время как я считал себя только солдатом!

И, указав на кровать, он прибавил:

– Прежде всего советую тебе… — Тут он остановился, заметив изумление Флоранс, проследившей за его жестом, и обратился уже к ней: — Сестренка расскажет вам обо всем, моя нечаянная милая женушка! Тот, кто спит за этой занавеской, держит в своих ручонках мое повышение… Очень возможно, что наш первенец будет сыном капитана!

Филипп снова подошел к Флоранс. Держась за руки, они обменивались какими-то словами, которые, кроме как для них самих, не имели никакого значения, когда снизу снова раздался тоненький голосок Жервезы:

– Гражданин поручик, лошадь бьет копытом…

Офицер немедленно бросился к лестнице, крикнув на ходу:

– До свидания, мои милые!

Девушки следили из окна за отъездом молодого влюбленного. Послав им воздушный поцелуй, он пришпорил коня и исчез за поворотом.

Подруги остались одни. Флоранс кинулась обнимать Денизу, пересыпая нежными поцелуями тысячу раз повторенные восклицания:

– Сестра! Моя добрая сестра! Дорогая сестра!

– Так ты его любишь? — спросила Дениза так, будто была матерью избалованной ласками дочери.

Девочка потрясла головой:

– Не брани меня, милая… Знала ли я еще вчера свое сердце?

На лице кружевницы появилась печаль: она лучше, чем кто-либо, знала, как быстро любовь овладевает девственно-чистым сердцем. В следующую минуту в комнате послышался слабый стон.

– Что это такое? — спросила Флоранс.

– Это наш новый жилец, — ответила Дениза, направляясь к кровати.

Занавески зашевелились, и девушка протянула руку, чтобы откинуть их, но Флоранс остановила подругу:

– Ради самого Неба, скажи мне, кто этот новый жилец?

– Ты сейчас сама все увидишь, — ответила хозяйка с улыбкой.

Коротко она пересказала девушке то, что узнала от брата. Слушая эту историю, Флоранс с каждой минутой становилась все бледнее. Она стояла не шевелясь, не смея ни взглянуть, ни вымолвить хоть слово. Только когда Дениза сказала о пользе, которую правосудие хочет извлечь из показаний неизвестного мальчика, рыдание вырвалось из груди девушки…

– Что с тобой? — спросила дочь сторожа, изумленная и испуганная такой реакцией на свои слова.

С постели донесся стон. Откинув вновь заколыхавшуюся занавеску, Дениза испустила крик удивления, на который Флоранс отозвалась глубоким болезненным вздохом. Ребенок наполовину приподнялся и, вытянув шею, будто бы прислушивался к знакомым звукам. Упираясь руками о край широкой кровати, он нагнулся вперед, и его глазки принялись тревожно блуждать вокруг, пока, наконец, не остановились на бледном личике юной девушки. Щеки больного зарделись, словно в лихорадке, и губы затряслись. Казалось, слова готовы были вырваться из сдавленной груди, но спазм сковал горло ребенка, и головка его опять опустилась на подушки.

Флоранс Арну отшатнулась от кровати, как от страшного видения. Дениза взяла ее за руку и воскликнула:

– Господь милосердный! Он словно узнал тебя, милая!

Посмотрев на бледную перепуганную девушку, кружевница прибавила:

– Ты тоже знаешь его!

Быстро вернувшись к действительности, Флоранс ответила:

– Знаю? Я? Ты ошибаешься!

Сестра поручика продолжала настаивать на своем:

– Нет, не ошибаюсь… Впечатление, которое ты произвела на ребенка своим видом и голосом… То, что ты ощутила сама…

Девушка с болезненной улыбкой произнесла:

– Моя бедная Дениза, ты помешалась…

– Помешалась! Возможно, но есть от чего, а безумцы порой бывают прозорливы…

Крепко схватив Флоранс за руку, Дениза сухо проговорила:

– Этот ребенок толкует о какой-то женщине, спасшей его в ту зловещую ночь, когда было совершено ужасное преступление, одно воспоминание о котором возбуждает в нем ужас…

Флоранс прошептала:

– Эта женщина не я, клянусь тебе! Я не понимаю…

– Не понимаешь, что мы с братом ищем убийц моего Гастона? Не понимаешь, что я овдовела? Не понимаешь, что у меня убили мужа, украли сына и что я должна отомстить за одного и отыскать другого?

Дениза, казалось, позабыла, что ее Жорж находится во власти Жозефа Арну, как он сам заявлял, и в гневе трясла несчастную девушку.

– Успокойся, ради самого Неба! Мне больно! — умоляла Флоранс.

– А мне еще больнее! — воскликнула кружевница. — У меня разбито сердце!

Дениза выпустила руку подруги и, закрыв лицо руками, разразилась рыданиями. Флоранс обняла страдающую девушку, и их слезы смешались.

– Если бы Господь только потребовал моей крови, чтобы вернуть тебе то, что ты потеряла… — прошептала младшая.

Ребенок, послуживший причиной этой мучительной сцены, казалось, ничего не слышал и опять погрузился в свою загадочную бесчувственность. Дочь сторожа говорила сквозь слезы:

– Если ты хочешь быть женой Филиппа, если хочешь, чтобы я называла тебя сестрой, признайся мне во всем, пусть даже правда будет еще горше сомнений, которые меня терзают!

Потом, переходя от просьбы к угрозе, она прибавила:

– Твой рассудок не омрачен, как у этого несчастного мальчика. Берегись! Правосудие сумеет вырвать признание, в котором ты мне отказываешь.

Последние слова Денизы указали Флоранс на ужасные и неизбежные последствия признания. Высвобождаясь из объятий подруги, последняя сказала:

– Пусть будет так! Разрушь мою свадьбу, разбей мое сердце. Если хочешь, прикажи арестовать меня человеку, с которым сейчас сама обручила…

Девушки пристально смотрели друг другу в глаза, и Флоранс твердо произнесла:

– Я готова поклясться перед судом, что ребенок, который спит на этой постели, мне не известен.

Убежденная выражением лица и голосом подруги или угадывая благочестивое чувство, побудившее Флоранс солгать, Дениза взглянула на девушку с глубокой жалостью и, привлекая к себе, проговорила:

– Иди сюда, теперь мы сестры больше, чем когда-либо прежде, благодаря несчастью, которое давит нас обеих.

Подруги с минуту посидели обнявшись, после чего Дениза сказала:

– Я сдержу обещание, данное брату. Если Небу угодно, чтобы вы были счастливы в будущем, моя совесть не упрекнет меня в том, что я помешала этому свершиться.

Кружевница села за стол и, написав несколько строк, подала бумагу Флоранс со словами:

– Когда ты вернешься домой, отдай это старшему брату. Он — глава в вашей семье. Я сообщаю ему обо всем, что произошло этим утром, и прошу прийти ко мне завтра. Тебе лучше остаться дома — нам с твоим братом надо поговорить наедине.