Клуб победителей (СИ) - Татьяна Лисицына

Толстый охранник — молодой парень с обвисшими, как у бульдога, щеками — смотрел сериал «Менты» по телевизору.

— Привет. Есть одно дело.

— Какое? — не отрывая взгляда от экрана, спросил охранник.

Эвелина наклонилась и понизила голос.

— Пропусти сюда одного человека. Моя благодарность не будет иметь границ. — она достала из кармана пятитысячную купюру. — Только об этом никто не должен знать. — Глаза парня хищно сверкнули.

— Не положено. Над вами какой-то эксперимент проводят, вы здесь вроде заключенных, — парень заржал.

— Пожалуйста, — она положила деньги в кармашек пятнистой куртки. — Никто не узнает. Всего на пару часов. Караев и Щербаков уже ушли.

— Знаю, что ушли. Там еще Серега у вертушки сидит.

— Он получит столько же. Помоги уговорить его.

— Прибавь еще тройку штук за сводничество, — заржал парень. Эвелина достала из кармана три тысячи и молча отдала ему.

— О'кей, я позвоню ему. Оставляй бабло для него.

— Нет, я хочу слышать, как ты говоришь с ним.

— Недоверчивая ты, красавица, — заметил парень, взяв трубку.

Эвелина сходила на проходную, подробно описала Дружинникова и отдала еще пять тысяч другому охраннику. Тот был постарше и волновался гораздо больше, но, в конце концов, согласился.

Глава 43

Всю дорогу Дружинников так волновался, что в метро даже сердце прихватило. Засунул под язык таблетку валидола и закрыл глаза, пытаясь расслабиться. Днем позвонила дочка. Пришлось признаться, что денег не будет. Удержавшись от упреков, Ира спросила, когда он возвращается и попрощалась. В голосе даже через расстояние слышались сдерживаемые слезы. За что ей эти мучения? Сердце немного отпустило. Когда вошел в проходную, его уже ждала Эвелина. Минуя охрану, поднялись на второй этаж.

Шаги гулко отдавались в коридоре без окон. Рядом, едва успевая за Эвелиной, торопился профессор. Уже при подходе к лаборатории, девушка решилась задать мучивший вопрос:

— Скажите, а эта перезапись воспоминаний не опасна?

Дружинников замедлил шаг.

— Эвелина, это эксперимент. Эксперимент над мозгом. — он вдруг разозлился. — Вы когда сюда шли, о чем думали? О том, что станете способными и будете грести деньги лопатой? Купите квартиру, машину и дачу?

— Да нет. Похоже, все это было. Есть предположение, что муж решил таким образом от меня избавиться.

Владимир Ильич почувствовал, что дышать стало труднее, прижал руку к груди. Разве мог он тогда предположить, что его изобретение, претендент на Нобелевскую премию, окажется в таких руках? А он и не думал тогда ни о чем, кроме желания вырваться из этой страны. Остановился.

— Вы плохо себя чувствуете?

— Ничего. Сердце немного прихватило. Старый уже. Сейчас немного постоим и пойдем.

Дружинников засунул под язык валидол. Хотелось закрыть глаза, чтобы избавиться от слепящих ламп дневного света. Воспользовавшись паузой, Эвелина спросила, зачем он приходил к Караеву. Коротко рассказал про Варину операцию. Эвелина ахнула, когда узнала, что Караев не дал денег. Вцепилась в рукав.

— Если вы мне поможете, я найду денег. — Владимир Ильич вздохнул. Машину возмездия не развернуть назад. Уж если Бог взялся его наказывать, дойдет до конца.

Наконец, добрались до лаборатории. Последние метры продвигались медленно, словно оба думали, не повернуть ли назад, пока не поздно. Эвелина отперла дверь. Дружинников вошел в комнату, за его спиной щелкнул выключатель, освещая короб. Вся юность, ночи без сна, когда, строя одну схему за другой, проводя бесконечные опыты в маленькой душной лаборатории пронеслись перед глазами. Он жил тогда на крепком чае и бутербродах. А иногда просто на булочках. Дома не мог заснуть от волнения, собирался и шел пешком до института. Знакомый сторож, чертыхнувшись, пропускал через проходную. Тогда Дружинников думал, что сотворил чудо. Машина, позволяющая избавиться от боли.

— Владимир Ильич, вот мой диск, — голос Эвелины вернул в реальность. Ее нежная ручка протягивала свое прошлое. Хотелось попросить прощения у этой милой девушки за то, что она оказалась в жерновах его машины. Он бережно взял маленький диск, на котором мелким почерком стояли ее фамилия и имя.

— Дайте мне немного времени. Это хоть и мое изобретение, но я давно его не видел.

— Тогда я оставлю вас одного на некоторое время, — обрадовалась задержке Эвелина. — Пойду к мужу. Для него эта процедура гораздо важнее, чем для меня. Вот только мы его диск найти не можем.

— Конечно, идите, — Дружинников включил машину. На мониторе высвечивались цифры. Позади него тихо закрылась дверь. Щелкнул замок. Времени для раздумий не было. Провел рукой по корпусу машины, словно призывая его помочь. Воспоминания оглушали. Однажды короб сделал добро. Даже не короб, а тот, другой, которого он нежно называл «баночки». Самый первый его, простейший приборчик, позволяющий определить источник боли. Соседку по подъезду, четырнадцатилетнюю девочку, изнасиловали вечером во время пробежки в парке. С согласия ее матери, которая перепробовала все, чтобы выдернуть дочь из депрессии, пригласил Машеньку в лабораторию и стер тот случай. Потом каждый раз, встречая соседку, радовался, что ее грустное личико повеселело. А однажды встретил Машеньку на улице с мальчиком и почувствовал себя героем.

В двери щелкнул замок: появилась Эвелина и двое мужчин. Один из них, постарше, с расстроенным лицом, шагнул к профессору.

— Скажите честно, это очень опасно?

Дружинников выпрямился.

— Не могу ничего обещать. Я никогда не возвращал воспоминания обратно. Если бы у меня было время, предпочел бы провести опыт на себе.

— У нас нет времени, — решительно заявила Эвелина. Присутствие любимого придало ей сил. Она сделает это ради него. Это их единственный шанс. Она подошла к коробу. — Я готова.

Евгений положил руку на ее плечо.

— Эв, подумай. Мы можем просто сегодня уйти. Ты и я. Уедем куда-нибудь и будем жить вместе.

Девушка отрицательно помотала головой.

— Мы все равно не будем счастливы.

Лычкин знал, что она права. Она не простит себе, если не использует такую возможность, он не простит себе, если с ней что-то случится. К ним подошел Макс.

— Послушайте. У меня тоже есть эта штука. Я готов быть первым.

Евгений потянул Макса назад.

— Ты еще слишком молод. И стерли у тебя всего кусочек. Проживешь и без него.

— Да, Макс, не мешай! Останется время, пожалуйста. — Эвелина предостерегающе подняла палец: — И подумай хорошенько: может, лучше не надо?

Лычкин с гордостью смотрел на Эвелину. Какая же она бесстрашная. Он так любит ее за это. Удивился своей мысли: любит? Или уже привык? Может, на это и была рассчитана программа? Покосился на взволнованное лицо девушки, подумал, что она изменилась, перестала напоминать снежную королеву. Когда он расстроился, что не нашел свой диск, пообещала ему, что заставит Караева его вернуть. Но для этого надо убедиться, что она жена Верстакова и у нее есть деньги и связи.

Дружинников вставил диск в специальное устройство. Его беспокоил вопрос: как отреагирует мозг на записанные ранее воспоминания? Не войдут ли эти данные в противоречие с уже стертыми? Возникла мысль о Караеве. Невозможно не удивляться его предприимчивости. Неужели он думал, что таким образом сможет улучшить интеллект? Или весь процесс создан с единственной целью обогащения? Профессор волновался, сердце чуть не выскакивало из груди. Эвелина подошла к коробу. Лица сопровождающих ее молодых людей выглядели напряженными, словно ее провожали на войну.

— Мы останемся здесь, чтобы все видеть! — решительно заявил Евгений. Профессор кивнул. Конечно, он предпочел бы остаться один, но по большому счету это не представлялось важным.

Эвелина сняла туфельки и легла в короб. Дружинников нажал нужные кнопки. Дисплей показывал сканирование мозга, одновременно профессор следил за аппаратом, контролирующим деятельность сердца. В дверь постучали. Лычкин и Макс переглянулись: кто бы это ни был, они не откроют. Стук повторился. По ту сторону двери послышались удаляющиеся шаги. Оба вздохнули с облегчением.

Глава 44

Эвелину страшно трясло. Ей было холодно и неуютно. Голова раскалывалась, сопротивляясь процедуре. Внедряемые воспоминания как во сне наслаивались одно на другое, делая места, людей и ощущения нереальными и далекими. Она видела свою дочь трехмесячным ребенком в пеленках, которые она неожиданно раскидывала и, вставая на маленькие кривые ножки, говорила: «Мама, ты меня бросила». Потом она превращалась во взрослую женщину и уходила с мужчиной, который оказывался Верстаковым, признающемся в любви. Внезапно выражение его лица менялось, и он кричал: «Я сотру тебя! Ты забудешь, как тебя зовут. Ты забудешь про Леру». Эвелина видела себя со стороны со стаканом виски в руках, растрепанной и пьяной. Чувствовала, как Верстаков бил ее, живот вминался, щеки горели огнем от пощечин, а рот разбухал от крови. Маленькая Лера, стоя на ступеньках лестницы, кричала, чтобы он не обижал маму. Эвелина видела себя в постели с капельницей. Верстаков умолял дать ему последний шанс. Маленькая Лера сидела на коленях. Эвелина чувствовала, что ей не хочется верить Верстакову. Предательство висело в воздухе, но тепло детской головки было более убеждающее, чем бегающие лживые глаза напротив.