Клуб победителей (СИ) - Татьяна Лисицына

Эвелина нахмурилась.

— Сорок тысяч евро? И вы всерьез рассчитывали, что он даст вам столько денег? Какая наивность. А что вы собирались делать в случае отказа? У вас же был план?

Профессор поймал сочувствующий взгляд Лычкина. Он чувствовал между ними некое сходство. Наверно, они неудачники. Лузеры. Был у него план или нет, уже не важно. Эвелина и не ждала ответа, вздернув подбородок, что-то обдумывала, потом поинтересовалась днем отъезда. Оставалось два дня.

— До этого времени я кое-что выясню, — кивнула она и посмотрела на Лычкина. — Ну что, герой, если нас связывали какие-то отношения, может, навестим моего муженька вместе?

— Я тоже с вами поеду, — встрял Максим.

— Тебя я не приглашаю, мал еще, — усмехнулась она. — Возвращайся домой. Мама с папой, наверно, заждались.

Макс опустил голову. Единственное, что хотелось сделать, это вернуться домой. Обнять родителей, закрыться в своей комнате, надеть наушники и слушать любимые диски. Порадоваться, что все обошлось. Почти все. Кроме того единственного воспоминания.

— На самом деле мне и правда надо домой — тихо заметил он.

— Конечно, поезжай, Макс, — ответил за всех Евгений. — И спасибо тебе за то, что ты для меня сделал.

Молодой человек с облегчением поднялся и выскочил в коридор. Уже в прихожей вспомнил, что не оставил своего телефона. На тумбочке перед зеркалом лежали ручка и газета. Оторвал клочок и написал номер мобильного. Вернулся на кухню и протянул Евгению. Тот машинально положил бумажку в карман.

Дружинников достал из кармана валидол и сунул в рот, что не ускользнуло от внимания Евгения. Сегодня профессор выглядел старым и больным. Казалось, он с трудом осознавал, что происходит рядом.

— Вам лучше прилечь, — мягко заметил Евгений. — Спасибо, что приютили нас.

— Сегодня от меня никакой пользы. Ночью так и не удалось уснуть.

Прощаясь, Эвелина протянула руку и тепло поблагодарила Дружинникова за то, что помог ей найти себя.

— Что ты задумала? — спросил Евгений, когда они вышли.

— Домой собираюсь. Выставлю «орлицу» на улицу, пристрелю мужа, а потом завалимся в постель, и ты будешь доказывать, какой ты хороший любовник.

Евгений шутливо сжал плечо Эвелины.

— Я плохой любовник. Не стоит и пробовать.

— Да я уж чувствую. И что я только в тебе находила раньше?

Евгений снова кривовато улыбнулся.

— Может, останемся друзьями?

— Идет! — легко согласилась Эвелина, вглядываясь в его лицо. Она поняла, что ей в нем нравится. Вот эта застенчивая улыбка, когда правый уголок рта сползает вниз.

Глава 47

Дверь открыла женщина лет пятидесяти пяти в очках. Волосы повязаны косынкой, на руках розовые резиновые перчатки. Увидев бывшую хозяйку, домработница застыла на месте с вытянутым лицом.

— Может, соизволите впустить нас? — ледяным тоном спросила Эвелина.

— Но я не могу. Мне надо спросить, — домработница попыталась закрыть дверь, но Лычкин успел поставить в проем ногу. Женщина вскрикнула. Не сговариваясь, Евгений с Эвелиной вместе налегли на дверь и ввалились в коридор.

— Вы хулиганите! — вскрикнула домработница.

В просторный холл с высокими потолками, заглянула высокая девушка с распущенными волосами в кружевном халатике.

— Что здесь происходит?

Увидев хозяйку, прижала руку ко рту и так и застыла, словно увидела призрак.

— Пять минут на сборы и чтобы больше я тебя не видела! Иначе от твоей смазливой рожицы ничего не останется, — грозно сказала Эвелина. «Орлица» исчезла в спальне. Домработница прижалась к стене, желая занять как можно меньше места. — Где моя дочь?

— Гуляет во дворе с учительницей. Скоро придут. А я тут убираюсь, — добавила женщина заискивающим голосом, поспешно отставляя ведро с прохода.

— Ты тоже убирайся! — буркнула Эвелина, еле сдерживая желание ударить по ведру ногой. Из комнаты послышался приглушенный голос «орлицы», вероятно, разговаривавшей по телефону.

— Пойдем, — Эвелина потянула Лычкина за рукав. — Прежде, чем уйдешь, — обратилась она к домработнице, — принеси нам кофе.

В огромной гостиной, плавно переходящей в кухню, молодая женщина опустилась на кожаный диван и, оглядевшись, пробормотала, что здесь ничего не изменилось. Евгений не переставал удивляться переменам, происходящим с его бывшей партнершей. Оказавшись дома, она превратилась в настоящую стерву. Попытался оправдать ее, но не смог. Если бы не чувство долга, убежал бы немедленно. В коридоре послышался звук каблучков, потом хлопнула дверь. Видимо, «орлица» сдалась без боя. Эвелина, бросив взгляд на домработницу, суетящуюся возле кофейной машины, отправилась побродить по квартире.

По кухне распространился приятный аромат свежемолотых зерен, и Лычкин подумал, что он должно быть очень давно не пил настоящего кофе. Домработница поставила на стол две белые фарфоровые чашечки с золотыми розами и вазочку с печеньем. Кофе был в меру крепкий и горячий. Эвелина появилась с папкой и начала перебирать бумаги. Через некоторое время послышался вздох облегчения, и она отбросила бумаги и взяла чашку со стола.

— Представляешь, этот олух даже код не поменял в сейфе. Как стояли цифры моего дня рождения, так и стоят.

Эвелина еще понизила голос и доверительно сообщила, что эта квартира, загородный дом в Горках и джип «Чероки» по-прежнему принадлежат ей. На ее имя также оформлена несколько фирм мужа и счета в банке. Она разгладила пальчиками доверенность, выписанную год назад, которая давала право Верстакову распоряжаться всем ее имуществом.

— Все-таки муженек мой — лох, — улыбнулась она. — Сам вырыл себе могилу. Пойдет к своей «орлице» в одних трусах.

Эвелина разорвала доверенность и бросила на стол. Крикнула домработницу и потребовала еще кофе.

— Зачем твой муж оформил на тебя все имущество? — удивился Лычкин.

— Он вел несколько рискованных дел и боялся, что если попадется, у него все отберут. А может быть, сделал это из-за того, что стал депутатом. — она отбросила назад длинные волосы. — Ну, где же Лера? Я так соскучилась по ней. — ее взгляд упал на домработницу, поставившую на стол новую чашку кофе.

— Ты все еще здесь? Я же сказала тебе убираться!

Пожилая женщина, залившись краской, неловко вытерла руки об себя. Посмотрела на Эвелину, а потом, махнув рукой, быстрым шагом вышла из кухни.

— Зачем ты так с ней? — мягко заметил Лычкин.

— Они все против меня.

Дверь в прихожей открылась, раздался звонкий голосок.

— Лера вернулась, — прошептала Эвелина, прижимая руки к груди. — Что мне делать? Я боюсь.

— Иди к ней! Будет здорово, если ты ее встретишь. Как раньше.

Лычкин вдруг представил себя на ее месте. Вырванным из жизни, им предстояло вновь налаживать общение с близкими. Не в силах усидеть на месте, желая обязательно увидеть, как произойдет встреча матери с дочерью, отправился следом. Гувернантка — молодая женщина в очках и берете, сидя на корточках, расстегивала малышке куртку. Услышав шаги, девочка подняла голову и на ее личике застыло удивление.

— Мама? — сказала она, наконец, и Эвелина бросилась к ней. Опустившись на колени, прижала к себе дочку. Лицо ее некрасиво скривилось от сдерживаемых рыданий.

— Папа сказал, ты заболела, — громко произнесла девочка.

— Нет, милая, я уже поправилась. — Эвелина, взяв себя в руки, вытерла слезы и стала снимать с дочери куртку.

— Здравствуйте, Эвелина Эдуардовна, — заявила о себе прижавшаяся к двери гувернантка.

— Мама, почему ты плачешь? — раздался звонкий голосок Леры.

Эвелина снова прижала дочку к себе.

— Э-э-э, — промычала гувернантка. — Мы на сегодня закончили, мне нужно идти. До свидания, Лерочка. До свидания, Эвелина Эдуардовна.

Никто не ответил и, потоптавшись на месте, она покинула квартиру.

Оставшись одна, девочка засмущалась, глядя исподлобья, то на мать, то на Лычкина. Он вдруг заметил, что дочка — маленькая копия Эвелины. Такой же разрез глаз, светлые волосы, заплетенные в косу. Только нос не прямой, а слегка курносый, но это лишь придавало ей очарование. Эвелина с жадностью смотрела на дочь. Как же она без нее повзрослела, вытянулась. Как ей жилось без мамы?

— Смотри, что у меня есть, — Лера протянула матери розового мишку с голубыми ушами, оставленного гувернанткой на маленьком диванчике.

Эвелина кивнула, глотая слезы.

— А еще у меня есть новая кукла. Папа подарил. Хочешь, покажу?

Крепко держа дочь за руку, Эвелина отправилась в детскую. Лычкин стоял, прислонившись к стене, думая о том, как быстро адаптируются дети. Гораздо быстрее, чем взрослые. Было бы Лере побольше лет, все могло быть сложнее. Он вернулся в гостиную и допил остывший кофе. Осталось дождаться Верстакова, чтобы довести свою миссию до конца.