Душа Бога. Том 2 - Ник Перумов

и ногам, заключил её в глыбу прозрачного изумруда. Она застыла прямо посреди городка магов Долины, среди цветников, искусственных горок, гротов, бассейнов с фонтанами и водопадами, равно как и прочих ухищрений садово-паркового искусства. Сейчас она вдруг пожалела, что не сожгла тут всё, когда Хаос в её крови обрёл-таки свободу.

— Тихо, тихо, господа маги! — Кор Двейн говорил веско, уверенно, властно. — Спокойствие, только спокойствие! Всё уже хорошо, Долина уже в безопасности. Госпоже Сильвии потребовалась небольшая помощь, каковую мы с мессиром Архимагом, да будут благословенны его лета, немедля и оказали. Как изволите видеть, я заключил госпожу Сильвию в кристаллическую друзу, дабы затормозить действие разрушительных чар, кои она героически приняла в себя. Да-да, госпожа Ирэн Мескотт, именно героически! Не надо так на меня смотреть, сударь Трагне, смотреть я тоже умею. Расходимся, господа маги, расходимся!.. А вы, сударь Джиакомо? Вы же были, насколько я знаю, первым после госпожи Сильвии?.. Вот и займитесь наведением порядка. Кое-где надо потушить пожары, кое-где расчистить завалы. Не стойте столбом, любезнейший, и не пяльтесь на меня. Как я уже имел честь объявить господину Трагне, смотреть я тоже умею. Ну, за работу, господа, за работу!

Сильвия всё видела и всё слышала. Жуткая палящая боль в груди — от выпущенного на волю Хаоса — стараниями Кора Двейна и в самом деле притупилась, и сам Хаос, укрывшись вновь в жилах Сильвии, не подавал признаков жизни.

Она не могла разлепить губы, она не могла даже моргнуть; хорошо ещё, что глаза не резало от суши, чары Двейна должны были пленить, а не мучить.

Пока что не мучить.

Маги Долины растерянно переминались с ноги на ногу, переглядывались, разводили руками; команды гоблинов уже помчались тушить огонь.

— Дорогие мои! — по-стариковски задыхаясь, подоспел Игнациус. Сильвию скрутило от ненависти. — Любезные друзья, наш гость, досточтимый Кор Двейн, совершенно прав. Давайте-ка наведём порядок, дружненько!..

От слова «дружненько» Сильвию бы вырвало, если б не кристалл.

Слова Архимага подействовали. Даже Ирэн Мескотт с Эрреасом Трагне не дерзнули ничего спрашивать.

— Если не возражаете, досточтимый Кор, эту милашку можно доставить ко мне, — хихикнул мессир Архимаг. — Она, зараза такая, лазала по моему дому, но где ж ей отыскать все тайники!.. Так что парочка укромных местечек у меня для этой дряни найдётся, да-да, найдётся…

Сильвии очень хотелось верить, что на лице Кора Двейна она заметила промелькнувшее отвращение. Очень хотелось верить, что слова его: «Не поняла, что я подыгрываю этому старому интригану Игнациусу? Не поняла, что я вижу его насквозь, все его старые, как мир, хитрости[6]?» — оказались правдой.

Но она знала, твёрдо, холодно и непоколебимо, что эти двое — Двейн с Игнациусом — будут лгать всегда. И для них всегда жизнь любого, даже самого близкого и родного человека, не более, чем разменная монета. И они солгут с той же лёгкостью, как съедят яблоко.

Однако сейчас она могла только лежать, стиснутая, сдавленная проклятым камнем, повторяя одно лишь имя: Хаген.

«Что ещё вы хотите от меня, бессмертные?»

Тан Хаген, владыка Хединсея, вожак вольной морской дружины, сидел прямо на земле, рядом с алой линией исполинской магической фигуры. Он завершил её кровью врагов, он исполнил веление Третьей Силы.

«Отпустите, всесильные. Она зовёт меня, я ей нужен, этой дерзкой, наглой, самоуверенной девчонке. Не знаю, чем ещё я могу помочь вам в этой битве, но, коль сделано всё, что в силах моих, — отпустите. Дайте мне… нет, ничего не давайте. Просто отпустите. Если всему сущему суждено обратиться не то в огонь, не то в пепел, не то в зелёный камень — я хочу в этот миг держать её за руку. Просто чтобы ей было не так страшно».

Над головой клубились, кидаясь друг на друга, воинства серых туч, вдавливали одно в другое бесформенные клубящиеся тела. От края до края, насколько мог окинуть глаз, не было ничего, кроме серой же, пустынной равнины, подёрнутой туманом, усеянной телами, — здесь нельзя жить, здесь нельзя даже переждать, тут можно только умирать, неважно, от вражеской руки или от жажды.

Жажды, впрочем, тан Хаген как раз и не чувствовал.

— Великие? — крикнул он, задирая голову. — Орёл? Дракон? Фигура завершена! Что дальше?

Но что она завершена, Орёл и Дракон знали, конечно же, и так. Тонущий в серой дымке кровавый след сделался ярче, засветился багровым. Пролитая и уже успевшая высохнуть кровь закипела, стягиваясь в крупные округлые капли, поднимавшиеся над поверхностью, словно тяга земная утратила над ними власть.

Последний штрих в этой фигуре не был лёгким, и пронзённое Голубым Мечом Хагена тело застыло, нелепо запрокинув голову. Шлем свалился, откатившись в сторону, но тан не смотрел на павшего противника — чего на него смотреть, это кукла Третьей Силы. Что стоит Демогоргону собрать всех бывших врагов Хагена из числа угодивших во владения Духа Соборной Души? И что за доблесть одолеть их всех ему, тану Хагену, ученику великого мага и Нового Бога Хедина?

Он счистил чужую кровь с клинка. Руки бездумно делали привычное дело, а перед глазами стояла Сильвия, ощетинившаяся дикой кошкой, когда попыталась справиться с, как она полагала, лекарем Динтрой, магом сильным, но старым, толстым и одышливым.

Захлопали крылья — гость счёл нужным предупредить о себе.

Чёрный исполинский ворон со множественными зрачками в совершенно не вороньих глазах.

И белый орёл равного врану размера.

— А почему не дракон? — вырвалось у Хагена.

— Мой брат любит менять аватары, в отличие от меня. — Орёл опустился на тело поверженного Хагеном воина, и тану показалось — сейчас начнет клевать мёртвую плоть.

— Неважно, кто и как выглядит, — несколько сварливо сказал Вран. — Нас должно быть много, успеть нужно всюду. — Он совершенно человеческим жестом поднял крыло, указал вверх.

Серые тучи на миг разошлись, мелькнули сцепившиеся белое и золотое.

— Настоящие, обладающие наибольшей полнотой Орёл и Дракон там, они сражаются, — сказал Демогоргон. — Последний резерв и последняя жертва.

— Твоя фигура завершена, тан Хаген, — подхватил Орлангур.

— И мы её используем, — заверил Демогоргон.

— Тебе же осталось последнее дело здесь.

— И, если справишься, мы бы тебя и отпустили…

— Но мы сами пленники и не рассчитываем себя сохранить, — просто закончил Дух Познания. — Как и всех, кого собрали здесь. Мы падём последними, но падём.

— Зато будет жить сущее, — спокойно сказал Демогоргон. — В изменённом виде, но будет. Дальних можно было сдерживать ещё очень, очень долго, но баланс оказался безнадёжно разрушен.

Ворон и Орёл строго воззрились на Хагена.

— Я должен был бы спросить, уж не по моей ли