Откровения - Мелисса де ла Круз

Блисс  разглядела  в  темноте  Джордан.  Девочка  лежала  на  полу  бесформенной  кучей,  а  в  руках  у  нее  было  что-то  яркое,  сверкающее.

Родители  быстро,  почти  профессионально  оценили  ситуацию  —  как  будто  ожидали  чего-то  подобного.

—  Скорее,  Боби  Энн,  она  все  еще  оглушена.  Накладывай  заклинание,  —  приказал  Форсайт  и  принялся  увязывать  младшую  дочь  в  тюк  из  гостиничных  простыней  и  одеял.

—  Что  происходит?  Что  вы  делаете?  —  спросила  еще  не  до  конца  пришедшая  в  себя  Блисс.

Все  происходило  слишком  быстро,  и  она  не  могла  ничего  осознать.

—  Смотри,  —  произнес  Форсайт,  забрав  из  руки  Джордан  небольшой  клинок  и  сунув  его  жене.  —  Она  залезла  в  сейф.

Блисс  пыталась  отыскать  в  происходящем  хоть  какой-то  смысл,  но  ей  было  так  дурно,  что  мыслить  логически  не  получалось  никак.  Она  что,  сходит  с  ума  или  Джордан  действительно  только  что  пыталась  убить  ее?

Когда  мачеха  положила  ладонь  ей  на  лоб,  Блисс  вздрогнула.

—  Она  горячая,  —  сообщила  Боби  Энн  мужу.  Потом  она  подняла  рубашку  Блисс  и  осмотрела  ее  грудь.  —  Но  я  думаю,  с  ней  все  в  порядке.

Форсайт  кивнул;  он,  встав  на  колени,  рвал  простыню  на  полосы,  чтобы  обвязать  одеяло,  в  которое  была  завернута  Джордан.

Подумав,  что  боль  мог  причинить  ей  изумруд,  Блисс  взглянула  на  грудь.  У  нее  было  такое  ощущение,  будто  камень  прожег  ей  кожу,  оставив  след,  словно  от  клейма.  Но  когда  она  прикоснулась  к  изумруду,  тот  был  таким  же  прохладным,  как  и  всегда.  И  кожа  под  ним  была  гладкой  и  целехонькой.  Потом  девушка  поняла.  Изумруд  спас  ее  от  оружия,  которым  ей  только  что  пытались  пронзить  сердце.

—  Да,  она  в  порядке,  —  объявила  Боби  Энн,  проверив  зрачки  и  пульс  Блисс.  —  Хорошая  девочка.  Ты  нас  немного  напугала,  —  произнесла  она,  похлопав  по  карманам  в  поисках  пачки  «Мальборо  лайт».

Боби  Энн  прикурила  и  затянулась  с  такой  силой,  что  сигарета  на  глазах  превратилась  в  длинный  столбик  пепла.  Блисс  заметила,  что  мачеха  безукоризненно  накрашена  для  торжественного  мероприятия  и  что  родители  одеты  в  парадные  вечерние  туалеты.

—  Что  происходит?  Почему  Джордан  напала  на  меня?  —  спросила  Блисс,  повернувшись  к  отцу,  когда  к  ней  наконец-то  вернулся  голос.

Ему  потребовалось  несколько  минут,  чтобы  ответить.  В  сенате  Форсайт  Ллевеллин  считался  представителем  умеренных,  охотно  организующим  переговоры,  чтобы  привести  враждующие  группировки  к  согласию.  Его  спокойное  техасское  обаяние  было  очень  кстати  во  время  партизанских  сражений  в  Законодательном  собрании.

Блисс  видела,  что  он  теперь  намерен  очаровать  ее.

—  Золотце,  ты  должна  понять,  что  Джордан  не  такая,  как  мы,  —  произнес  Форсайт,  увязывая  узел,  в  котором  находилась  его  младшая  дочь.  —  Она  не  одна  из  нас.

—  Не  одна  из  нас?  Что  ты  имеешь  в  виду?

—  Ты  все  поймешь  со  временем,  —  заверил  ее  Форсайт.

—  Но  мы  вынуждены  были  взять  ее!  У  нас  не  было  выбора!  —  выпалила  Боби  Энн  с  внезапно  прорвавшейся  горечью  в  голосе.  —  Нас  заставила  Корделия  ван  Ален,  эта  старая  ведьма,  которая  вечно  везде  сует  свой  нос!

—  Джордан  не  из  нашей  семьи,  —  добавил  отец.

—  Да  о  чем  вы  говорите?!  —  воскликнула  Блисс.

Это  было  уже  чересчур.  Все  эти  тайны  и  бесконечная  ложь  —  ее  уже  тошнит  от  всего  этого!  Ее  тошнило  оттого,  что  от  нее  все  скрывают.

—  Я  все  знаю  про  Аллегру!  —  внезапно  объявила  девушка,  с  вызовом  глядя  на  родителей.

Боби  Энн  посмотрела  на  мужа.  На  лице  ее  было  написано:  «Я  же  тебе  говорила!»

—  Что  ты  знаешь  про  Аллегру?  —  с  невинным  видом  поинтересовался  Форсайт.

—  Я  нашла  вот  это.  —  Блисс  достала  из  кармана  и  показала  им  надписанную  фотографию.  Она  все  это  время  не  расставалась  с  ней.  —  Ты  солгал  мне.  Ты  сказал,  что  мою  мать  звали  Шарлотта  Поттер.  Но  никакой  Шарлотты  Поттер  вообще  не  существовало.

Форсайт  заколебался.

—  Нет...  но  это  не  то,  о  чем  ты  думаешь.

—  Тогда  расскажи  мне  все.

—  Это  сложно,  —  вздохнул  Форсайт.  Он  устремил  взгляд  на  панораму  за  окном,  не  желая  встречаться  взглядом  с  Блисс.  —  Однажды,  когда  ты  будешь  готова,  я  расскажу  тебе.  Но  не  сейчас.

От  этого  можно  было  сойти  с  ума.  Отец  снова  делал  то  же  самое  —  уворачивался  от  ее  вопросов  и  все  замалчивал.  Скрывал  от  нее  правду.

—  А  как  насчет  Джордан?  —  спросила  Блисс.

—  Не  волнуйся.  Она  больше  не  причинит  тебе  вреда,  —  успокаивающе  произнес  Форсайт.  —  Мы  отправим  ее  в  безопасное  место.

—  Вы  отошлете  ее  в  «Переходный  период»?

—  Да,  что-то  в  этом  роде,  —  отозвался  отец.

—  Но  почему?

—  Блисс,  лапочка,  ее  лучше  убрать,  —  сказала  Боби  Энн.

—  Но...

Блисс  окончательно  перестала  что-либо  понимать.  Ее  родители  говорили  о  Джордан,  словно  это  была  собака,  которую  отсылают  в  деревню,  или  вообще  неодушевленный  предмет.

Но  Блисс  вынуждена  была  признать,  что  эти  странные  семейные  взаимоотношения  были  не  то  чтобы  новыми.  Она  вспомнила,  что  Боби  Энн  никогда  не  говорила  о  Джордан  с  любовью  и  всегда  давала  понять,  что  предпочитает  Блисс,  хотя  та  не  была  ее  ребенком.  И  что  отец  всегда  держался  на  расстоянии  от  своей  странной  младшей  дочери.

Когда  Блисс  была  помладше,  ей  нравилось,  что  родители  относятся  к  ее  сестре  с  безразличием.  Теперь  же  она  поняла,  что  их  отношение  на  самом  деле  было  ненормальным.

Ее  родители  ненавидели  Джордан.

Всегда  ненавидели.

Глава 37

—  Звонили  из  гостиницы,  —  сообщил  Оливер,  вернувшись  к  столику.  —  Кто-то  выехал,  и  у  них  освободился  номер.  Они  спросили,  хочу  ли  я  его  занять.  Так  что  у  тебя  теперь  есть  своя  комната,  —  с  бесстрастным  видом  добавил  он.

—  Спасибо,  —  отозвалась  Шайлер,  изо  всех  сил  стараясь  говорить  так,  как  будто  ничего  не  произошло,  как  будто  на  месте  сердца  у  нее  не  возникла  дыра.