Последний джинн - Василий Головачев

— Может быть, они хотели показать, что им доступны и более тонкие методы работы?

— Работы, — хмыкнул Игнат. — Я бы не стал называть их действия работой.

— Извини, я оговорилась.

— Что еще тебе показалось необычным?

— Там очень неуютно. — Лилия передернула плечиками. — Даже воздух мерцает и дрожит, будто пронизан каким-то излучением.

— Излучение бы заметили.

— Я образно выразилась. Фрегат можно починить, но я бы на нем не полетела.

— У меня примерно такое же ощущение. Диверсию учинили люди, но руководили ими не люди. Скорее всего, негуманы. — Игнат замедлил шаг перед флайтом, на котором они прилетели на верфь. — Может, это все-таки твой УММ вмешался?

Лилия улыбнулась.

— Издеваешься?

Он помог ей забраться в аппарат.

— Ничуть. В рубке фрегата я почувствовал удивительное холодное равнодушие, с каким действовали диверсанты. Это нечеловеческое равнодушие. Кого мы знаем из негуман? Маатане и орилоуны ни нас к себе не пускают, ни сами никуда не летают. На Земле им делать нечего. Гиперптериды и иксоиды?

— Они давно ушли.

— Вот! Мы знаем только пережившую их цивилизации технику, боевых роботов, моллюскоров и «джиннов». Но если бы здесь появились моллюскоры, разрушений и жертв было бы намного больше. Это не они. Значит, остается только твой загадочный УММ.

— Не знаю, — покачала головой Лилия. — УММ по крайней мере должен быть умным.

— А он и продемонстрировал свой потенциал, хитро повредив фрегат. Который, кстати, собирался лететь к ВП. А ВП может быть только делом рук УММ.

— Но ты же сам говорил, что есть жертвы. Кто-то охотится на людей, убивает их. УММ не должен этим заниматься! Он выше!

Игнат пожал плечами.

— Значит, он опирается на исполнителей с больной психикой, типа Ульриха Хорста.

Флайт поднялся в небо.

— Мало ли какие расчеты руководят твоими умманоидами, — добавил Игнат.

— Кем? — удивилась Лилия.

— Надо же как-то называть представителей УММ? Пусть будут умманоидами. Или тебе не нравится?

— Нравится.

— Ну и славно. Летим к тебе? — Игнат затаил дыхание, так как вопрос таил подвох: насколько Лилия доверяет ему, чтобы согласиться на его визит? До этого она дважды отказывалась приглашать Ромашина в гости.

Но она ответила просто, не задумываясь:

— Хорошо.

Добрались до метро Калининграда, любуясь старинными зданиями центра города и воздушными башнями на берегу бухты. Игнат сделал это специально, хотел убедиться, что за ними нет слежки, а мог бы использовать и метро верфи.

Метро перенесло их в Клин, явно уступавший Калининграду высотой зданий.

Проснулась обойма охраны, запросила инструкции по сопровождению Лилии Эллин. Но Игнат поблагодарил командира группы и отпустил до вечера, сообщив, что Лилия Эллин находится под его опекой.

За куттером от метро до жилой башни на берегу реки Сестры никто не следил, и Игнат вздохнул с облегчением. Было бы совсем грустно чувствовать себя «под колпаком», кто бы за ним ни наблюдал: сам Ульрих Хорст, его сообщники или умманоиды.

Лилия открыла дверь квартиры.

Вошли.

Игнат остановился на пороге, разглядывая водопад и ручей, текущий прямо ему под ноги.

Лилия искоса посмотрела на него, и тотчас же водопад, скалы и ручей пропали, созданные иллюзией видеопласта. Объявилась обстановка прихожей с гнутыми по особым лекалам стенами, с множеством странных ниш и выпуклостей, образующих некий символический узор.

Одна из выпуклостей внизу, над полом, выдавила две пары тапочек. Вторая раскрылась дверцей шкафа, встроенного в стену, куда Лилия бросила сумочку. Третья выпуклость превратилась в зеркало.

Хозяйка сбросила туфли, упорхнула в бытовой отсек квартиры.

— Проходи, я сейчас.

Игнат, озираясь, проследовал в гостиную.

Здесь царил необычный порядок, основанный на пластичных видеоконструкциях. Интерьер комнаты был продуман до мелочей и, судя по всему, отражал желание хозяйки жить в ногу со временем.

Гостиная была небольшой, метров на тридцать пять, но ее «дымящиеся» стены необычной конфигурации, «небесной голубизны и летучести» потолок, «ледяной» пол создавали иллюзию необъятности и безмерной дали, а стоящие на полу пушистые «облачные» диваны и кресла, а также летающие «одуванчики» каких-то меняющих форму скульптур заставляли вспоминать деловые пристрастия Лилии: все-таки она была ученым-ксенологом и всю жизнь изучала инобытие.

Она появилась через несколько минут в легкой туманно-золотистой тунике (без лифчика, что тут же отметил острый глаз Игната), держа в руках бокалы с какой-то оранжевой, с зелеными бликами, жидкостью.

— Держи, это релакс-коктейль, очень вкусная штука на основе природных компонентов, трав и плодов. Меня дед научил готовить, когда я еще маленькая была. Пойдем в рабхауз?

— Куда? — не понял Игнат.

— В кабинет. Дед его рабхаузом называл.

— Мне все равно. Можем побеседовать и здесь.

— В кабинете я покажу тебе кое-какие компьютерные зарисовки.

Они вышли из гостиной, отражавшей пропорции каких-то иных математических законов, миновали хозблок и оказались в ином мире, где царствовала совсем другая — фрактальная — геометрия.

Не то чтобы Игнат растерялся, но был шокирован, когда вокруг выросли многослойные зеркальные пленки, отразившие его и Лилию, уходившие в бесконечность, где можно было потеряться и раствориться без следа.

Ничего твердого, основательного, привычного глаз здесь не видел. Все было зыбко, неустойчиво, призрачно, и любое движение вызывало тихую бурю отражений в зеркальных лоскутах, повторяющих каждую позу и жест гостя.

— Нравится? — спросила Лилия. — Или лучше убрать?

— Я вижу, ты любишь неземную геометрию.

— Диссипативные гармонические ряды. Этот интерьер настраивает меня на работу, повышает тонус.

— Мой тонус повышает обычный земной пейзаж. Хотя изредка хочется иных ландшафтных сочетаний. Я даже пугаюсь, что мне нравятся странные неформы.

— Бесформенность?

— Нет, я не могу назвать это бесформенностью. В снах я часто вижу композиции, которые можно принципиально назвать неформами. Мама говорит, что я вижу мир, где жили гиперптериды, так как она когда-то контактировала с «джинном» Лам-кой.

— Твоя мама тоже сотрудничала с ФСБ?

— В каком-то смысле, — усмехнулся Игнат. — А вообще она родилась на Полюсе Недоступности, где мы с тобой побывали и где ее встретил отец. Просто мама попала на Землю в самую горячую пору войны с «джиннами», потом с моллюскорами и была все время с отцом. А он был безопасником. Почему ты спросила об этом?