Ангелы Опустошения - Джек Керуак

глупо – Я не понимаю ночи – Я боюсь людей – Я иду дальше счастливый – Делать больше нечего – Если б я расхаживал по своему горному дворику мне было б так же хреново как идти сейчас по городской улице – Или так же хорошо – Какая разница?

А вон старые часы и неоновые вывески фабрики печатного оборудования которые напоминают мне об отце и я говорю «Бедный Па» в самом деле его чувствуя и вспоминая его прямо вот тут, как если б он мог возникнуть, чтоб повоздействовать – Хоть воздействие в одну сторону или в другую не имеет значения, это лишь история.

Дома Саймона нет а Ирвин в постели предается размышлениям, к тому же тихонько беседуя с Лазарем сидящим на краешке другой кровати. Я вхожу и распахиваю окно пошире в звездную ночь и готовлю свой спальник к ночлегу.

–  Какого черта ты такой грустный, Ирвин?  – спрашиваю я.

–  Я просто думаю что Дональд и Маклир нас терпеть не могут. А Рафаэль терпеть не может меня. И Саймон ему не нравится.

–  Чего б не нравился, еще бы – не пытайся,  – а он перебивает меня громким стоном и руки к потолку со своей взбаламученной постели: —

–  Ох все этот зверь!

В его идее-друзьях имело место зверское разделение, некоторые были близки а некоторые нет, но нечто за пределами моего аполитичного разумения варилось у Ирвина в мозгу. Глаза его темны и тлеют подозрением, и страхами, и молчаливой яростью. Глаза его выпучены чтобы показать это, его губы стиснуты перед решительной Стезей. Он свершит это огромной ценой для своего нежного сердца.

–  Я не желаю всей этой борьбы?  – кричит он.

–  Правильно.

–  Я просто хочу классических ангелов,  – это его постоянная телега, видение всех рука об руку в раю и без всяких трихомудрий.  – Рука об руку и только так!

Мрачные компромиссы марают его воздушное расположение, его Небеса – Он видел Бога Молоха и всех остальных богов включая Бэл-Мардука – Ирвин начинал в Африке, в центре всего, надувая хмурые губы, и проходил мимо к Египту и Вавилону и Злому и основывал империи, первоосновной Черный Семит которого нельзя отделить от Белого Хамита словами или умозаключениями. Он зрел лик Ненависти Молоха в вавилонской ночи. На Юкатане он видел Богов Дождя, темневших у керосиновой лампады в скалах посреди джунглей. Думы уносят его в пространство.

–  Что ж я собираюсь сегодня ночью спать хорошо,  – говорю я.  – Был замечательный день – мы с Рафаэлем только что видели бившихся голубок,  – и я пересказываю ему весь наш день.

–  А еще я немного завидовал что ты облако,  – серьезно говорит Ирвин.

–  Завидовал? Ух ты!  – Гигантское облако вот все что я такое, гигантское облако, склонившееся на один бок всё из паров – угу.

–  Вот бы мне стать гигантским облаком,  – вздыхает Ирвин неимоверно серьезно и все-таки если он надо мною прикалывается ржать по этому поводу не станет, он слишком серьезен и озабочен исходом всего, если это будут гигантские облака то он просто хочет это знать, только и всего.

–  А ты рассказывал Лазарю про зеленые рожи в окне?  – спрашиваю я, но не знаю что именно они там обсуждали и ложусь спать и просыпаюсь на чуть-чуть посреди ночи и вижу как заходит Рафаэль и укладывается на полу, а я переворачиваюсь на другой бок и сплю дальше.

Сладкий отдых!

Наутро Рафаэль на кровати а Ирвин ушел но здесь Саймон, у него выходной,

–  Джек я сегодня с тобой пойду в Буддистскую Академию.  – Я собираюсь сходить туда уже несколько дней, упомянул про это Саймону.

–  Ага но тебе там может быть скучно. Я схожу один.

–  Не-а, я останусь с тобой – Хочу приумножить красоту мира —

–  Как это произойдет?

–  Просто-напросто тем что я буду делать то же что и ты, помогать тебе, и научусь всему про красоту и вырасту сильным в красоте.  – Совершенно серьезно.

–  Чудесно, Саймон. Ладно, хорошо, пойдем – Пойдем пешком —

–  Нет! Нет! Вон автобус! Видишь?  – показывая в сторону, подпрыгивая, пританцовывая, пытаясь подражать Коди.

–  Ладно ладно поехали автобусом.

Рафаэлю надо куда-то в другое место, поэтому мы едим и причесываемся (и отчаливаем) но перед этим я стою в ванной на голове три минуты чтобы расслабить себе нервы и исцелить свои вены печали и все переживаю как бы кто-нибудь не вломился в ванную и не сшиб меня на раковину… в ванне у Лазаря замочены здоровенные рубахи.

90

Часто случается так что у меня затем следует приступ экстаза такой как был когда я шел домой по Третьей улице, день отчаянья, вследствие чего не могу оценить по-настоящему великолепного нового дня который только начался, тоже солнечный с голубыми небесами, с добросердечным Саймоном который так и стремится меня обрадовать, я могу оценить это лишь много позже в рефлексии – Мы садимся в автобус до По́лка и пешком поднимаемся по Бродвейскому холму среди цветочков и свежего воздуха и Саймон танцует на ходу выбалтывая все свои идеи – Я просекаю всё что он говорит но продолжаю угрюмо твердить ему что это не имеет значения – В конце концов отрезаю

–  Я слишком стар для подобного юного идеализма, я все это видал!  – все сначала мне что опять сквозь это все проходить?

–  Но это настоящее, это истина!  – вопит Саймон.  – Мир это место бесконечного очарованья! Давай всем любовь и тебе сразу вернут ее обратно! Я это видел!

–  Я знаю что это правда но мне скучно

–  Но тебе не может быть скучно, если тебе скучно то нам всем скучно, если нам всем скучно и мы устали то мы всё бросаем, тогда мир падает и умирает!

–  А так и должно быть!

–  Нет! должно быть жизнью!

–  Никакой разницы!

–  Ах, Джеки маленький мой только вот этого мне не надо, жизнь есть жизнь и кровь и тянуть и щекотать,  – (и он начинает щекотать мне бока чтоб доказать это),  – Видишь? ты отскакиваешь, тебе щекотно, тебе жизнь, у тебя в мозгу есть живая красота а в сердце живая радость и в теле живой оргазм, тебе нужно делать только это! Делать! Все любят гулять рука об руку,  – и я вижу что он впрямь разговаривал с Ирвином —

–  Ах паршивый я как же я устал,  – должен признать я —

–  Не надо! Проснись! Будь счастлив! Куда мы теперь идем?

–  На самый верх этого холма в большую Буддистскую Академию, зайдем в подвал к Полу —

Пол – рослый светловолосый буддист который работает уборщиком в Академии, он ухмыляется в цокольном этаже, в ночном клубе «Погребок» когда там джаз он будет стоять закрыв глаза смеясь и подпрыгивая на обеих ногах такой радостный оттого что слышит джаз и безумный гон – Затем он медленно зажжет большую серьезную трубку и поднимет большие серьезные глаза сквозь дым и поглядит прямо на тебя и улыбнется вокруг своей трубки, великолепный парень – Множество раз приезжал он в хижину на лошажьей горке и спал в старой заброшенной задней комнате, на спальном мешке, а когда здоровенные банды нас приносили бывало ему вино по утрам он садился и отхлебывал все равно затем шел гулять среди цветов, размышляя, и возвращался к нам с новой идеей – «Как ты говоришь, Джек, для того чтобы воздушный змей достиг бесконечного требуется длинный хвост, я только сейчас вот подумал, я рыба – Я плаваю по бесследному морю – одна вода, никаких дорог, никаких направлений и проспектов – хлопая хвостом однако я двигаюсь дальше – но моя голова кажется ничего общего с моим хвостом не имеет – пока я могу» (он приседает на корточки показать) «хлопать этими спинными плавниками, типа бесцельно, то могу просто двигаться вперед ни о чем не беспокоясь – Все это у меня в хвосте а голова моя это просто мысли – моя голова барахтается в мыслях а хвост юлит и толкает меня вперед» – Долгие объяснения – странный молчаливый серьезный кошак – Я зашел поискать свою потерявшуюся рукопись которая могла оказаться у него в комнате, поскольку я оставлял ее в своих ящиках для всеобщего пользования, а на самом деле даже с инструкцией: Если ты не понимаешь этого Писания, выкинь его. Если ты понимаешь это Писание, выкинь его. Я настаиваю на твоей свободе – и теперь начинаю понимать, что Пол мог как раз это с нею и сделать, и смеюсь от такой мысли и это правильно – Пол был и физиком, и учился на математическом, и изучал инженерное дело, потом стал философом, а теперь он буддист безо всякой философии, «Просто мой рыбий хвост».

–  Видишь?  – говорит Саймон.  – Какой великолепный день? Везде солнце сияет, на улицах хорошенькие девушки, чего ж тебе еще надо? Старина Джек!

–  Ладно Саймон, давай будем ангельскими птичками.

–  Будем просто ангельскими птичками отойди-ка в сторонку мальчик мой ангельскими птичками.

Мы входим в полуподвальную дверь унылого здания и идем к комнате Пола, дверь приоткрыта – Внутри никого – Заходим в кухню, там большая цветная девушка которая говорит что она с Цейлона, в натуре стройная и славненькая, хоть и пухловатая —