Песнь мятежной любви (СИ) - Райль Регина

— Полегчало?

— А? — я тут же перестала смеяться, сообразив, что его предположение — ни что иное, как продуманный ход, чтобы успокоить мое волнение. Вот это поддержка, господа! В ту минуту я не пожалела, что обратилась к Саше.

— Майя, неужели ты думаешь, что я настолько глуп, что не увидел бы твоих чувств ко мне? Любовных, ясен пень, дружеские-то есть, — Саша усмехнулся и поправил шляпу. — Не принимай парней за дураков. Хотя, некоторые… — он задумался, словно вспомнил парочку знакомых из данной категории. По лицу мазнула улыбка. — Ну ладно, не считай меня дураком. Чтобы я решил, что ты влюблена в мою неподражаемую личность? — он покачал головой.

Я растроганно улыбнулась. Саша меня приятно удивил. Я не ошиблась в нём — он всегда считал меня только другом, никем больше. Другая девушка, наверное, обиделась бы или расстроилась: как так? Симпатичный парень не думал о ней в романтическом ключе, а мне было в самый раз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Итак, если не я объект твоих воздыханий, тогда кто? — ровная бровь Саши снова скакнула вверх. Блин, и как он так делал? Попробуй я сотворить что-нибудь подобное, мои брови станцевали бы непотребный танец.

Расслабление, пришедшее со смехом, скукожилось как пластиковая бутылка под кипятком. Стало жалким и некрасивым. Колени предательски дрогнули, а страх выполз из потаённых щелей и прыгнул в самый центр гостиной моей души. Сказать или нет? Вопрос на миллион баксов. Гамлет позавидовал бы!

— Так, не сработало, — видя, что я снова скуксилась, Саша вздохнул. — Майя, ты признаваться пришла или как? Пытать тебя не буду. Скажешь или мне догадываться?

— Я смотрю, тебе нравятся загадки, — я снова пожала плечами. В очередной раз. Надо будет в следующий одним плечом, потом — другим. Разнообразия ради. — Считай, что это челлендж. Давай, посмотрим, справишься ли ты! Фигня осталась: утвердить кандидатуру, — я сложила руки на груди.

— Ах, вот как! — парень повторил мой жест. — Ну ладно, поехали. — Он немного помолчал, запуская мыслительный процесс. — Раз ты обратилась ко мне, значит, я знаю этого человека, а раз не к Владу, то лучше, чем он. Кстати, это ведь не наш обожаемый театрал? — покосился он на меня, и я мотнула головой. — Отлично, я так и думал. Едем дальше. И так, речь о нашем общем друге или знакомом. Потому что никого из твоего окружения я не знаю, в этом случае ты не обратилась бы ко мне. И похоже, всё зашло в тупик, стало хреново. Я двигаюсь хоть сколько-нибудь в нужном направлении? Поправь, если нет. И я начну заново.

Степень моего волнения перешла все границы. Я уже ничего не могла прочесть по глазам Саши, но чувствовала, что он как никогда близок к правильной персоне.

Майя, ты здесь для этого, тебе должно быть стыдно, что до сих пор не назвала то самое имя. Сколько можно бояться? Будь сильной, хоть чуть-чуть! Несправедливо перекладывать ответственность на чужие плечи.

— Прав, — сказала я, — все так и есть.

— Мне продолжать? Кажется, я уже могу назвать имя, — деликатно предложил Саша.

Решимость, где же ты, ау? Я звала, а откликалась только грусть. Чёрная липкая — не пробиться, только вязнуть и пачкаться. Избавиться от неё можно лишь одним способом: назвав имя вслух, громко и отчётливо. И сделать это должна я сама. Так я признаю свои чувства к Родиону не только перед собой, но и перед другими людьми, перед Вселенной, той самой тварью, которая при каждом удобном случае подталкивала меня к Родиону и усмехалась, связывая нас в огромный тугой узел, переплетая нити наших душ.

Когда я узнала его ближе и лучше, как человека с увлечениями, стремлениями, характером, и чувства дошла до отметки: «опасная глубина», я, наивная, распахнув объятья, прыгнула в пучину. А та плотоядно поглотила меня. Только переварить не смогла, выплюнула на песок. И теперь лизала меня волнами, жевала кости.

— Это… — моё смятение и молчание вынудили Сашу подтолкнуть меня.

Если он сам назовёт имя друга, значит, я проиграла. Начала войну и выбросила белый флаг в первые минуты сражения. Жалкое зрелище. И нечестное.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Саша ждал. А я… Я шла с именем Родиона на устах через пустыню, пустоту, бесконечность. И боялась, что сердце разобьётся, когда я раскрою рот. Истечёт кровью, раскрошится, осыплется пеплом. А стоит ли его беречь, если оно предало меня? Ведь я боролась сама с собой, шла против естества. Это ли не звоночек задуматься, что пора остановить сумасшедшее и бесполезное сопротивление?

— Это… — Саша предпринял очередную, и как я чувствовала, последнюю попытку.

— Родион, — закончила я, отводя взгляд. Когда проклятое имя сорвалось с губ, стало проще произнести его во второй раз: — Это Родион, Саша! Тот, кого я люблю — Родион, чёрт бы его побрал! Твой друг и моя гибель.

Я не сразу решилась посмотреть на парня, меня принудила тишина. Она опасно разлилась в воздухе, казалось — протяни руку и пощупаешь. Саша выглядел удивлённым. Внутри шевельнулась радость — умничка, Майа, отлично притворялась, даже проницательный Александр не допетрил! Нашла чему радоваться.

Но, как оказалось, басист удивился другому.

— Сама сказала? Не ожидал. Думал, всё-таки мне придётся.

— Ах, ты! — вырвалось у меня. — Ты, что, знал?

— Наверняка нет, но подозревал. Очень у вас странные отношения с Родом. Вы аж гудели рядом друг с другом, будто оба под током и стоит коснуться друг друга — бомбанёт. Ты вроде тянулась к нему, но тут же отталкивала. Язвила и злилась на пустом месте. Он к тебе с душой нараспашку, а ты при любом удобном случае колола. Я долго не понимал, почему. Рода вообще все любят, он безумно позитивный и доброжелательный человек. Уже задумался, не накосячил ли он по-крупному. Потом дошло, что ты не на него злишься, а на себя. Хорошо, что открылась, Майя. Только я не понимаю одного, — Саша приподнял брови. — Почему мне, а не Родиону?

— Ты что, с ума сошёл? — кажется, я побледнела. — Я не собираюсь ему рассказывать! И ты не вздумай, понял? — я схватила его за полы жилетки и дёрнула к себе, но тут же отпустила и сникла. — Пожалуйста.

Саша изумлённо посмотрел на меня. Наверное, я сейчас походила на чокнутую. И так себя и чувствовала. Не сходя с этого места, я готова была расплакаться.

— Вижу, совсем тяжко, — покачал он головой. — Не злись на себя за чувства, не надо. Ты сама себя разрушаешь. И лучше всего в этой ситуации…

— Нет! — выкрикнула я, снова становясь дикой. — Нельзя! Он не должен узнать! Я обратилась к тебе, чтобы ты помог мне… выбросить Родиона из головы.

— И как мне это сделать? — усмехнулся Саша. — Стирать память я не умею. Заменить его? Давай начнём встречаться, так что ли?

Я мотнула головой.

— Ты сама не знаешь, чего хочешь. Хочешь забыть его, но признаешься, что влюблена. В чём проблема? В гордости и независимости? Ты рассказала мне о таких сокровенных вещах, поделилась частичкой души. Это уже шаг. Если открываешься перед кем-то, гордость отступает. Поговори с Родионом, и всё разрешится. Зачем мучиться, когда можно быть счастливой? А вдруг чувства взаимны?

— Похоже, так и есть, — проворчала я.

— То есть? — не понял парень.

— Вчера он хотел меня поцеловать, и почти… удалось, — я закусила губу.

— Ох! Не знал, что у вас так далеко зашло, — засмеялся Саша. — А почему почти? Что его остановило?

— Не вижу ничего смешного, — насупилась я. — Как это — что? Я, конечно. Я его остановила, дав понять, что не отвечу взаимностью.

— И считаешь, что поступила правильно? — Саша почесал затылок, сдвинув шляпу на лоб. — Где-то тут во всей этой катавасии, я потерял логику. Почему ты не можешь с ним встречаться? Есть ли среди сонма твоих предрассудков, хоть один весомый и реально заслуживающий внимания?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я открыла рот, но отмела версию и задумалась. А парень усмехнулся на затягивающуюся паузу. Видимо, придётся быть честной до конца.

Через несколько секунд я заговорила.

— В самом начале я была как скала, но вода и ветер обтачивают даже камень. Мне страшно, — дрожащий голос вибрировал на языке. Мой настоящий голос, спокойный и глубокий. — Боюсь ранить Родиона, или что он предаст меня. Все мои отношения заканчивались плохо. Со мной играли, я играла. Я не верю в серьёзные чувства. Мои родители едва не развелись, забив на супружескую клятву, дочь и двадцать лет совместной жизни. Я до сих пор помню, как они орали друг на друга. Громче, чем музыка в наушниках, в которых я пряталась. Всё происходило перед моими глазами. Как я могу довериться кому-то, если нас ждёт такой же провал? Ты знаешь, какой человек Родион, и уже узнал меня. Разве ты не понял, что мы не пара, не подходим друг другу? Я ужасна… — выплеснув всё, что на душе, я едва держалась, чтобы не разреветься. И это кремень Майя? Стоит и пускает сопли?