Любовь на Бродвее - Беверли Марти

Однако Финки Аронсон, приблизившись к их столу, улыбался совершенно искренне.

— Добрый вечер, мисс Кейн. Я подошел только для того, чтобы поздравить мистера Дьюмонта. Настоящий триумф. Я был в зале, и мне очень понравилось, как и всем остальным.

Пол невнятно поблагодарил Аронсона, и тот смешался с толпой.

— Откуда ты знаешь его? — подозрительно спросила Джаффи. В тот момент, когда появился Аронсон, она подносила ко рту вилку с икрой, но так и застыла, забыв о еде.

— Он любитель кино и регулярно посещает кинотеатр на Пятьдесят пятой улице. — Пол отвернулся от Джаффи, чтобы побеседовать с еще одним доброжелателем, подошедшим с другой стороны.

В конце месяца Джаффи пошла к новому ларингологу. Доктора Мертона ей рекомендовала оперная певица, с которой Джаффи часто встречалась, так как они обе пользовались услугами одного и того же парикмахера. Однажды в салоне Джаффи поделилась своей проблемой — горло постоянно испытывало раздражение, — и примадонна направила ее в кабинет на Мэдисон-авеню.

Доктор тщательно осмотрел ее, затем пригласил в консультационный кабинет.

— Переутомление, мисс Кейн. Весь ваш организм говорит о крайнем стрессовом состоянии. Когда в последний раз вы отдыхали?

— Не помню. Я долго работала на телевидении до нынешнего спектакля. Тогда у меня было много свободного времени, но я не могу назвать это отдыхом.

— Я тоже так думаю. Если вы немедленно не сделаете перерыв, вы потеряете нормальную речь.

— Как долго надо отдыхать?

— Точно не могу сказать. Два, три месяца, а затем посмотрим.

Пол находился в Сент-Луисе с испанцами. Но не о нем первом подумала Джаффи. Как всегда в критических ситуациях, она сразу позвонила Мэтту, как только вышла от врача:

— Мне надо поговорить с тобой прямо сейчас.

Он услышал в ее голосе всхлипывания.

— Ты где, Джаффи?

— На углу Мэдисон и Восемьдесят девятой. В телефонной будке.

— Слушай, неподалеку находится отель «Кройдон».

Встретимся там в персиковой гостиной.

Мэтт приехал через двадцать минут. Было три часа дня, и в крошечном баре находилось всего несколько человек. Джаффи сидела в углу за небольшим столиком.

— Привет. — Он наклонился и чмокнул ее в щеку, чего не делал этого уже много месяцев. — Что-то случилось? — спросил он бодрым голосом.

— Случилось, — сказала Джаффи. — Я только что от доктора Мертона, ларинголога, который специализируется на оперных певцах. Он говорит, что если я не сделаю перерыв на два-три месяца, то могу вообще потерять голос. Вероятно, навсегда. Возможно, я дура, Мэтт, но не хочу выглядеть таковой, если ты понимаешь, что я имею в виду. — Она достала из крокодиловой сумочки носовой платок.

Он подождал, пока она вытрет глаза, и взял ее за руку:

— Нечего скулить, Джаффи. Если это наилучший медицинский совет, надо следовать ему.

— Оставить спектакль? Ты говорил, что мне не следует делать этого.

— Я говорил так до твоего посещения доктора Мертона. Теперь другое дело. Твой контракт предполагает еще два месяца работы в спектакле, но они должны отпустить тебя по болезни. Мне удалось узнать, что они вели переговоры с Гвен Вердон по поводу роли. Если она откажется, они намерены обратиться в гастролирующую на западном побережье труппу. Все можно устроить, я думаю, проблем не должно быть.

— Проблема во мне. Что мне делать с собой? Я непрерывно работаю в театре с 1948 года, то есть почти шесть лет, и теперь не знаю, что делать.

Мэтт усмехнулся:

— Что-нибудь придумаешь, Джаффи. Я знаю тебя.

— Буду читать сценарии. Если есть что читать. Мэтт, были запросы на меня?

Он отвел взгляд:

— Точно не знаю, но я работаю над парой вещей.

— Не ври. Одна ошибка, один ложный шаг — и я отвергнута. Как там говорится в поэме: «И были розы, розы на моем пути…»

— «…Смешанные с миртом в моей безумной судьбе». Затем что-то такое, не могу вспомнить. «Год назад в тот самый день…» Это Браунинг, «Патриот».

— Как там в конце?

Он сдвинул брови:

— Самый конец не могу вспомнить, но знаю, о чем ты думаешь. «Я иду под дождем, и веревка режет мои запястья за спиной. И я чувствую, как кровоточит мой лоб, потому что все обиженные бросают в меня камни за мои злодеяния». Так, что ли?

— Так. Только за одно злодеяние.

— Но за очень большое, Джаффи. Статья в «Конфиденшиал» не нанесла бы такого ущерба, если бы люди не помнили о твоем фиаско во время награждения «Тони».

Впервые за несколько месяцев они открыто заговорили об этом.

— Знаю, — сказала Джаффи. — Мэтт, я не наплевала на тебя и действительно пыталась дозвониться в тот вечер перед отъездом в Лас-Вегас. Я не лгала тебе.

— Верю. Я находился дома, но, по-видимому, линия была неисправна. Я обнаружил это позже. Впрочем, это не имеет значения. Разве ты послушалась бы меня и не поехала?

Джаффи покачала головой:

— Поверь, Мэтт, у меня не было выбора.

Он подался вперед, держа обе ее руки:

— Джаффи, ты связана с бандой гангстеров, синдикатом или как там они называются? Я не имею в виду через твоих родственников, но сама непосредственно?

Она знала, что в городе говорят не только о том, что она пренебрегла своей профессией, когда люди пришли почтить ее, и не только о ее пресловутых родственниках. Распространялась молва, будто бы Джаффи Кейн была как-то связана с гангстерами и работала на них.

— Нет, я не связана с ними. Не так, как ты думаешь.

Оставим это, Мэтт. Дело сделано, и конец.

— Хорошо. Больше не будем говорить об этом. Что касается спектакля, я позвоню Майку, как только вернусь в офис. — Протокол требовал, чтобы режиссер был уведомлен до официального обращения к администрации. Джаффи знала это, как и Мэтт, и кивнула. — Я скажу им, что ты уйдешь к концу следующей недели, — добавил он. — Ты сможешь дотянуть?

— Да, конечно. Я хочу повидаться с Майком сегодня вечером после спектакля. Скажи ему, как я сожалею.

В следующую субботу Джаффи дала последнее представление в роли Мертл. В зале плакали. Вердон отказался от дальнейших представлений, и директор решил закрыть спектакль на Бродвее и отправиться на гастроли по стране. Джаффи чувствовала себя так, как будто жизнь кончилась. Она просидела все воскресенье одна в своей квартире, размышляя, а в понедельник настроилась на активные действия.

Джаффи бывала здесь прежде и знала, что предстанет перед ее взором, когда откроется дверь. Несса Фаин полностью распоряжалась деньгами мужа и, надо сказать, делала это весьма успешно. Прихожая в квартире на углу Парк-авеню и Восемьдесят второй улицы была отделана орехом. Полы покрыты паркетом и изысканным восточным ковром. Исключительная роскошь сочеталась с превосходным вкусом. Это было как раз то, что имел в виду Пол, когда настаивал, чтобы она пригласила декоратора в свой пентхаус.