КОРДИЦЕПС, или Больно все умные - Benedict_SC

чётко её сформулировать. Полностью описать жизненный цикл слона — это лучший способ предоставить будущему пациенту стабильную меметическую цель, однако если он уже пришёл к неверным (но правдоподобным) выводам, вполне допустимо сфокусироваться на них.

Помните: не называйте инфекцию кодовым именем, когда впервые обсуждаете эту тему с пациентом. Задокументированы редкие случаи, в которых надписи «Осторожно, слон» за счёт словесных ассоциаций вызывали рецидив амнезии. Используйте другие выражения: «гриб», «ваше состояние» или «инфекция».

Теория иронического процесса

Начните разговор с любой формулировки, которая наилучшим образом передаст следующий смысл: «Что будет, если вам скажут не думать о розовом слоне? Если вы специально не занимались дисциплиной разума, то, конечно же, не сможете думать ни о чём, кроме розового слона. При любом усилии воли вы лишь в очередной раз вспомните, что именно пытаетесь забыть».

Доходчиво объясните пациенту следующие тезисы:

   • Гриб целенаправленно перестраивает нейроны в конфигурацию, способствующую распространению мыслей о грибе.

   • Для продолжения жизненного цикла грибу необходимо, чтобы о нём думали.

   • Даже если меньше думать о грибе, конфигурация нейронов не восстанавливается: способов лечения поражённых клеток не существует.

   • Попытка отвлечься на другие мысли приводит только к тому, что гриб заражает нейронные связи, отвечающие за эти мысли.

В конечном счёте главное, чтобы пациент не воспринимал ситуацию как задачу, которую надо решить. Чем быстрее вы убедите его, что без процедуры Шелхарта инфекция неизбежна, тем выше вероятность, что после вашего вмешательства он останется в живых. Подчеркните, что сейчас не время изобретать альтернативные решения — что мы сами давно их ищем, и в одиночку он ничего не придумает, особенно когда все его блестящие идеи пожирает гриб.

Самоосознание

Подтолкните будущего пациента к нарциссизму. Он должен сфокусировать мысли на самом себе; скажите, что его личность достаточно сильна, чтобы устоять под натиском паразита. Если покажется, что его сознание захлёстывают непреодолимые мысли о грибе, это лишь значит, что паразит окружает его душу и пытается забраться внутрь, блокируя соединения с остальными участками мозга. Погрузившись в себя, пациент сможет переждать бурю, пока вы проводите лечение.

Само собой, это откровенная ложь. Как показывает опыт, пациенты плохо реагируют на информацию о том, что лечение рассчитано на полное и бесповоротное уничтожение их личности. Даже если пациента удастся убедить, что такая жертва предпочтительнее смерти, вы потеряете несколько драгоценных секунд или даже минут.

Проведите будущему пациенту сеанс медитации согласно инструкции из предыдущего раздела. Он должен направить мысли внутрь себя, чтобы возникла концентрация слона, которую сможет распознать первичное ППП.

Страх

Концентрация на себе наиболее эффективна при повышенном уровне адреналина. Чтобы создать ощущение экстренной ситуации, можно использовать следующие нарративы, начиная с наиболее правдоподобных (оценивайте самостоятельно в зависимости от

--------------------

Я оторвался от текста. Всё... верно. Я точно знал, что это правда. Непонятно, откуда именно, но догадаться было несложно: голова у меня просто раскалывалась от боли. Регресс амнезии. Я вспоминаю! Ура! Это же...

Ох, а ведь вообще-то дело дрянь.

Глава 21: Глава 5

Короче, как-то не дофига у меня оставалось вариантов. Архи попёрся в комнату, под завязку набитую... вот чтоб я знал — типа какими-то стрёмными спорами, стирающими память? Короче, как-то мне не особо улыбалось за ним туда тащиться. Можно бы сныкаться в другом месте, но где ж на этом этаже надолго спрячешься от целого поискового отряда?

На другой, что ли, метнуться? Только что там с перегородками на лестнице? Держались они на пружинах, но я понятия не имел, вручную их закрывают или там в стене сидит какой-нибудь моторчик, который их уже автоматически захлопнул, когда врубилось электричество. Если шлюзы закрыты, я только время зря потрачу, а если и нет, на лестнице всё равно уже наверняка толпа народу.

Что ещё... сдаться, может? Только это как вообще? У них же стволы — вдруг стрелять начнут? Когда охранник тащил Архи в охапке, за пистолет он хвататься не стал, хотя Архи как только не отбивался. Но кто ж их знает, вдруг мы их уже реально довели. Зачем им стволы-то вообще?

Может, наврать? Сказать, что меня, типа, обманом во всё это втянули... Только чего им такого наплести, чтобы при этом не сдать Архи? И даже если я всё на него свалю, а сам типа не при делах, мне же всё равно небось мозги сотрут.

В конце коридора раздался звонок, и вариантов резко осталось только два. Створки тут открываются мгновенно — ни сбежать, ни придумать убедительную телегу я не успею. Короче, лучше уж рискнуть здоровьем, чем нарываться на охрану.

Архи просунул цепь обратно, но запирать не стал: когда я за неё дёрнул, дверь приоткрылась. Не то чтобы протиснуться было просто: надо было нырнуть под цепь, стараясь при этом её не вырвать, прикрыть рот и нос, чтобы не надышаться пылью, и сразу же плавно закрыть дверь. Я приложился башкой об косяк, но в палату всё-таки пробрался. Створки лифта... а вот не уследил. Может, меня и заметили, не знаю.

— А-а! Аф фы... глин! Ы мемя мафугал! — яростно зашептал Архи. Он держал во рту отоскоп, которым что-то себе подсвечивал. На стойке перед Архи лежала папка-скоросшиватель, а сам он торопливо набивал на калькуляторе какие-то числа.

— Что это? — спросил я, стараясь не шуметь.

— Ф-ф.. это тот ве вокумемт, кофовый фитава Орфард. Ме отвекай. Иффи увики.

Я подглядел на всякий случай — и правда, похоже на приложение, которое читала Орчард. Походу, Архи пытается что-то вычислить по той формуле? Я как-то не особо врубился, что там за расчёты — дозировка какого-то антитела, что ли...

— Тут темно, О. Дай фонарик?

— Мет, — промычал Архи, не вынимая изо рта отоскоп. — Ом мве мувем.

— Ну хотя бы таз... шокер.

— Так я теве и офдал тавер, — фыркнул Архи.

Я махнул на него рукой и попытался осмотреться в темноте. Через какое-то время глаза привыкли. Отоскоп неплохо подсвечивал палату, а вдобавок пара лучей пробивалась через дверное окошко — табличка с предупреждением, похоже, была не слишком толстой и немного пропускала свет.

Странно как-то было ходить по этой пыли — наощупь она была почти как снег, только не хрустела и практически ничего не весила. Можно было бы вообще не обращать на неё внимания, вот только при каждом шаге в воздух взвивались розовые струйки, что меня как-то несколько напрягало. В итоге я приноровился топтаться, чтобы не поддевать эту фигню ногами, а сразу придавливать.

Палата была обставлена примерно как