Дуэль сердец - Барбара Картленд

Слова его лишь подтвердили то, что Каролина ожидала от него услышать. Теперь она совершенно ясно вспомнила, где видела это лицо раньше — почти сросшиеся брови, тонкий, словно сдавленный нос. Она вновь увидела, как он поднимается на ноги, когда она вошла в «Собаку и утку», услышала, как его голос — удивленный, но даже в удивлении раздраженный и сердитый, — спрашивает: «Что вы здесь делаете, Риверсби?»

Да, несомненно, это был тот самый человек. Теперь-то она понимала, что должна была сообразить: молодой человек из гостиницы мог оказаться кузеном лорда Брикона, которого ей было так любопытно увидеть. Но почему-то — хотя теперь она сама удивлялась собственной недогадливости — ей не пришло это в голову. Нет, она не забыла человека в зеленом сюртуке, но не принимала его во внимание, вспоминая события того вечера, потому что подсчитала: по времени он не успел бы уйти из гостиницы, встретить Розенберга и убить его, прежде, чем она дошла до домика в лесу.

Однако теперь, поразмыслив, Каролина решила, что он вполне мог убить Розенберга. Несколько минут у нее ушло на то, чтобы подняться наверх вместе с хозяйкой гостиницы и выслушать ее болтовню в спальне. Какое-то время ушло на то, чтобы обдумать, как ей быть, запереть дверь, вылезти из окна, спуститься на плоскую крышу, а оттуда — на бочку с водой. Ох, и простофиля же она! Ну конечно, у человека, идущего быстрым шагом, да еще напрямик, было время добраться до домика, совершить намеченное и уйти.

Но даже если все так и было, как ей доказать это? Поверит ли ей хоть кто-нибудь, если она сообщит, что Джервас Уорлингем находился в «Собаке и утке» в тот вечер, когда произошло убийство? Конечно, он как-то замел свои следы. Лорду Милборну не было известно о том, что он там был.

Нет, мистер Уорлингем поступил очень умно; тем не менее, она могла дать свидетельские показания — если ей поверят, — что он был там.

На обед Каролина шла в растерянности. Она почти не слышала, о чем говорили сидевшие по обе стороны от нее, почти не замечала сверкающего великолепия стола, на котором стояли золотые вазы и канделябры, украшенные желтыми орхидеями и длинными веточками вьющихся декоративных растений.

Обед был превосходным. Подавались блюда, делавшие честь кулинарному искусству поваров. Жареная оленина, баранина, говядина и телятина с экзотическими соусами. Цыплята, голуби и гуси были нафаршированы трюфелями, устрицами и редкими специями. Кабанья голова, целый молочный поросенок, несколько видов ветчины и заливное — красочное, словно восточная мозаика, — подавались холодными. Пирамида из сбитых с вином и сахаром сливок и различные сорта желе появились на столе вместе с четвертой сменой, состоявшей из дюжины блюд. Даже в Сейл-парке, известном своими садами, Каролина редко видела такое обилие оранжерейных фруктов, поданных на десерт.

Каролина ела мало и пыталась заставить себя сосредоточиться на том, что ей говорят, внимательно слушать и хоть как-то отвечать, пусть даже не очень вразумительно. Но все это время она думала о появлении мистера Уорлингема в гостинице, о его знакомстве с сэром Монтегю и — самое главное, — узнал ли он ее.

Она вспомнила, как тогда отвернулась, чтобы тень от шляпы падала ей налицо. Быть может, он не понял, кто она. Если он ушел из гостиницы в тот момент, когда она поднималась наверх, то едва ли вернулся обратно, совершив преступление.

Он должен был убраться оттуда как можно скорее, чтобы не было свидетелей его присутствия рядом с местом преступления, и, следовательно, мог не знать, что сэр Монтегю искал ее в лесу. Почему же никто не сообщил, что он там был? Молчание сэра Монтегю означало одно из двух: или он был в сговоре с мистером Уорлингемом, или неприязнь к последнему, столь явно выраженная в гостинице, была искренней, а посему сэра Монтегю не интересовали передвижения мистера Уорлингема, и он надеялся на взаимное безразличие. Если последнее предположение верно, тогда, с точки зрения сэра Монтегю, чем меньше людей замешано во всей этой истории, тем лучше.

Однако воры и негодяи поддерживают друг друга, и у сэра Монтегю вполне могла быть веская причина не выдавать мистера Уорлингема. О Господи, как же ей быть?

У Каролины голова пошла кругом, пока она пыталась разобраться и составить ясное представление о ситуации. Но это было совершенно невозможно. Каролина испытала громадное облегчение, когда длинный обед подошел к концу и дамы вышли из столовой, оставив джентльменов наслаждаться портвейном.

— Не заставляйте нас долго ждать, милорд, — произнесла миссис Миллер игривым тоном, обращаясь к лорду Брикону. — В большом зале должны начаться танцы, и мы будем с нетерпением ждать кавалеров.

Лорд Брикон холодно поклонился, и миссис Миллер, сверкнув улыбкой в сторону мистера Уорлингема, последовала за остальными дамами.

Платье на ней, как и говорила Мария, действительно было вызывающим: из ярко-зеленого шелка, с низким вырезом, полностью открывавшим грудь. Когда она сидела, то казалось, будто выше пояса на ней ничего не надето. Завитые волосы украшали ярко-красные перья. Судя по тому, как уверенно она держалась, из всех сил пытаясь убедить приглашенных, что сегодня она воистину полноправная хозяйка, Каролина не сомневалась, что для миссис Миллер это лишь репетиция того дня, когда она действительно станет хозяйкой замка.

Дамы разговаривали и сплетничали в гостиной более двух часов, прежде чем стало слышно, как из столовой довольно шумно выходят джентльмены. Каролина, сидевшая рядом с Харриет, заметила, что та следит за дверью, ожидая момента, когда покажется мистер Страттон. Когда он появился, Каролина воспользовалась случаем и, оставив Харриет, вошла в комнату, примыкавшую к гостиной.

Комната была небольшой, пользовались ею редко, поэтому она производила ощущение холодной торжественности. Но сегодня цветы смягчали впечатление от массивной мебели и темных гобеленов на стенах. Застекленные двери выходили на террасу. Каролина подошла к ним и остановилась, глядя в парк. Дорожки рядом с домом освещались фонарями. Огонь в них мерцал и колебался от ночного ветерка. Чуть дальше виднелось озеро, переливающееся серебром, и темные, неподвижные кроны деревьев.

Но Каролина почти не замечала манящей прелести парка, не слышала она и отдаленного звучания скрипок, заигравших вдалеке вальс, мечтательный и мелодичный. Она так углубилась в свои мысли, что вздрогнула, услышав позади себя голос:

— Добрый вечер, леди Каролина.

Она резко повернулась. В дверях гостиной стоял мистер Джервас Уорлингем. Губы его улыбались, но в выражении глаз было нечто, заставившее Каролину поежиться.

— Прошу прощения, сэр?