Сабля, трубка, конь казацкий - Степан Кулик

– Так что, прямо сейчас и пойдете? – опять влез Остап. – Даже не отобедав? Зачем же я хворост тащил? Историю рассказать обещали.

– Расскажем, расскажем… не журись… – Полупуд приятельски похлопал старика по плечу. – Тебе ж лучше. Чем быстрее мы на Низ доберемся, тем скорее сюда казаки придут. Тебя сменят.

– Куда уже мне… – махнул рукой тот. – Отвык я от людей. В монастырь если только. Но с этим погожу… Покуда сам с собой управиться могу – никому в тяжесть быть не хочу.

– Твоя жизнь, тебе и решать… – не стал разубеждать отшельника запорожец. – Давай и в самом деле обедом займемся. Я огонь разведу, а ты, Петро, тащи бесаги. Все равно нынче из меня ходок никудышный. Так что до утра можем подождать. Перекусим, отдохнем, обмозгуем, как дорогу срезать. Пешкодралом до Коша долго волочиться. Вот, зараза… Хоть бери да назад возвращайся. Дня четыре потеряем, зато снова коней получим. Как считаешь?

Впервые за все время нашего знакомства Василий задал вопрос без подначки, серьезно. Как равному.

– А есть еще соображения?

– Свернуть к воде. Тут, напрямки, к притоке Конской день ходьбы, не больше. Плот связать. Хоть какой… И сплавиться по воде. Приятного мало, зато подметки целы будут. И неделю, не меньше, выгадаем.

– По воде, говоришь… – что-то мелькнуло на грани восприятия. – Гм…

– А ты чего задумал?

– Погоди, Василий. Не торопи. Сперва харчи принесу. Заодно и с мыслями соберусь. А то они у меня сейчас, как те овцы без чабана. Разбрелись по всем закоулкам.

Полупуд только хмыкнул. А когда я отошел достаточно далеко, чтобы казак решил, что я не услышу, негромко прибавил:

– Слышал, старый, с кем у одного костра сидеть довелось? Тут, когда хоть одна дельная думка морду кажет, не знаешь куда от счастья бежать. А у него – целая отара… То-то… Так что не отлынивай, тащи еще дров.

Небольшой ручеек – шагом переступить и не замочить ног – тихонько журчал между трав, обозначая себя не видом бегущей воды, а густой и темной зеленью. Путевая нить в жухлой степи, указывающая верное направление.

Мы с Василием бредем вдоль нее уже часов… Навьючив седла, бесаги и прочую амуницию, без зазрения совести, изъятую из запасника Остапа.

Сколько точнее топаем? А шут его знает… Сам бы не отказался от любых часов, на которых делений больше, чем четыре: «утро», «день», «вечер», «ночь». Никак не научусь определять время по тени. Выходили – едва серелось, а сейчас солнце уже почти над макушкой зависает. И жарит так, что невольно правый глаз щурить приходится, чтобы шею не свернуть, постоянно отворачиваясь. Вот когда б пригодилась бейсболка или хотя бы широкополая шляпа. Как только доберусь до цивилизации – головным убором озабочусь в первую очередь. А то хоть седло надевай.

Кстати. Почему нет? Кто меня тут увидит? Носят же на Востоке кувшины на головах…

Как там в наставлениях по боевым единоборствам? Мысль опережает действие, или наоборот? А я чем хуже?

– Ты только ржать не начни? – проворчал Василий, который, как и положено командиру, замыкает колонну. А мне, как наименее полезному члену отряда, любезно предоставлена возможность встречать любую возможную опасность. Которой, слава богу, пока не видать… Может, выбрали лимит? Хотя бы на эту неделю…

Должен признать, Василий умел ждать. Приправленная двумя горстями перетертых в труху сушеных грибов – угощение байрачника, саламаха булькала, источая дивные ароматы. Я травил одну байку за другой, едва успевая переводить их на здешний лад. Даже спеть попытался, но этого душевного порыва сотрапезники не одобрили. Причем дружным хором. Никогда не думал, что все так плохо. Надо будет взять пару уроков вокала при случае. А хоть бы у лирника или кобзаря.

Короче, «Ревет и стонет…» пришлось закончить речитативом. Этот вариант публике пришелся больше по вкусу, так что на бис я еще исполнил отрывок из Гоголя. О редкой птице, долетающей до середины Днепра.

И как оно часто бывает, без какой-либо внятной привязки, но именно в тот момент, когда я произносил: «Чуден Днепр и при теплой летней ночи…», – вертевшаяся в голове мысль окончательно сформировалась. Соответственно, я запнулся, потерял нить повествования и умолк.

– Наконец-то, – Василий как нюхом угадал настоящую причину. – Я уж думал, ты до утра балаболить будешь. Давай выкладывай придумку.

– Нам нужны кони.

– Здорово! – восхитился запорожец. – Быстро сообразил. И полдня не прошло… Того и гляди, до полуночи вспомнишь, что их у нас не только нет, но и негде взять. Видать, курево еще не отпустило…

– Да погоди ты ехидничать. Я серьезно.

– Так и я не шучу… – Василий взглянул пристальнее. – Погоди, погоди… Неужто и вправду придумал, где коней раздобыть?!

Я кивнул. Теперь Полупуд не издал ни звука, ждал. И я неторопливо указал на Остапа.

– У меня? – удивился отшельник. – У меня нет коней. Зайцы, мыши, ежи, суслики – есть. Ужи… Пара гадюк неподалеку обретается, если надо. А коней нет.

– Если негде взять коней обычных, значит – надо поймать диких. И где это проще всего сделать? Правильно – у водопоя. А водопой где? Ни за что не поверю, что ты за столько лет не изучил округу, как собственную пещеру. Укажешь дорогу?

– Да чего там указывать? За ручейком ступайте, он – вон там… – Остап ткнул пальцем в сторону, противоположную закату, – снова на поверхность выходит. Ручеек вас к Жабьему озеру и приведет. Если спозаранку выйдете – чуть за полдень и добредете.

– Еще лучше… – обрадовался я. – Вообще рукой подать.

– Так-то оно так, – скривился Василий. – Да только тарпаны[49] под седло не годятся. Даже если сможем заарканить парочку – выездить их такая канитель, что быстрее пешком. Времени потеряем много, а толку… Черта и то проще под седло поставить, чем этих дичков.

– Гм… Можно, конечно, и черта, – ухмыльнулся я, вспоминая соответствующий фольклор. Василий с Каленым обменялись быстрыми взглядами, но оставили реплику без комментариев. – Хотя я думал о другом…

Полупуд вроде облегченно вздохнул? Да что ж такое?.. Долго он будет на меня, как Леонардо на Джоконду глядеть? Надо с этим вопросом поработать. И как можно быстрее, пока не схватилось намертво.

– Уверен, в табунах тарпанов встречаются и домашние кони. Ведь так?

– Так… – протянул Полупуд. – Как же я сам-то… Не раз доводилось слышать от табунщиков, что кобылицы по весне с дикими жеребцами убегают. Да так и не возвращаются больше. Гм… А ведь из твоей затеи вполне толк может выйти. Если исхитримся поймать… – снова засомневался казак. – Пугливые они шибко… Нипочем к себе не подпустят. Даже на мушкетный выстрел… Чтоб ты знал: латинского обряда монахи очень до мяса тарпанов лакомые. И хорошие деньги платят. А не во всякое время охотники поставить дичину берутся. Только зимой, когда снег глубокий. В другое время – лови ветра в поле. Одна маета и никакого прибытка.

– Ничего. Как сказал мудрец, нет таких… – тут я запнулся. Поскольку не сообразил с ходу, какие именно вершины могли бы покорять запорожцы? – …порогов, которые не преодолел бы низовой казак. На месте разберемся. Голова человеку ведь не только для ношения шапки дана.

Почему озеро получило такое своеобразное название, мы поняли задолго до того, как увидели воду. Не знаю, сколько жаб там проживает, но общим ором и полнотой октавы они с легкостью могли заглушить хор Александрова. Даже вместе с дублирующим составом. Такого оглушающего и непрерывного кваканья в жизни не слыхивал. Куда только аисты смотрят?

– Насчет водопоя не ошиблись, – огласил в общем-то очевидное Полупуд. – Ходят сюда кони. И немаленький табун. Может, даже не один.

Берега озера, кстати, достаточно большого, не как прежняя лужа, были вытоптаны до голой земли. А у самой воды – подернувшийся корочкой ил хранил сотни отпечатков копыт и копытец. На любой вкус. Нашлась интересная «плюшка» и для казака.

– Смотри, Петро! – запорожец присел на корточки и почти нежно погладил одну из тысячи ямок. – Видишь?

Видеть я видел. Но, судя по восторженному тону, явно не то же самое, что Василий. В чем честно признался.

– Подкова… – объяснил тот. – След от подковы. Жаль только, в этом месиве ничего толком не понять. Ни когда, ни сколько… Но и этого достаточно. Не зря мы сюда перлись.

– А коль так, то давай все сделаем, как договорились.

Полупуд только в грудь кулаком постучал. Мол, даже не сомневайся. Слово – закон. Твоя парафия, тебе и кадилом размахивать. После чего подхватил нашу амуницию и потащил в сторону. Устраивать бивак. Освобождая, так сказать, сцену для моего сольного выступления.

Я тоже затягивать не стал. Кто знает, когда кони опять пить захотят? Припекает нешутейно. Так что лучше успеть приготовиться, чем потом еще один день куковать, поджидая табун.