Сабля, трубка, конь казацкий - Степан Кулик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Стой! – Василий попятился назад. – Хватит. Не прикуривай. Да стой же ты, чудило… Вот, черт!
Полупуд ухватил меня за плечи и вытолкнул наружу. Похоже, это уже входило у него в привычку. Ничего не понимая, я настойчиво пытался всучить казаку мушкет, но Василий лишь развернул меня лицом к оврагу.
– Сам бабахни еще разок… Только держи крепче, чтоб опять не улетел. И не прижимай к жив…
Бабах!
Мушкет снова повел себя неправильно. Сперва двинул прикладом под дых, а потом, когда я упал на колени, хватая воздух, и вовсе вывалился из ослабевших рук.
– С-сука… – прошипел я сквозь зубы.
– Где? – Василий внимательно поглядел вокруг. – Не, показалось. Разбежались… Псы опасны тем, что все про человека понимают, но потому и совладать с ними легче. Отлично знают, что такое огнестрельное оружие. К тому же – вожака ихнего я первым завалил… Больше не вернутся. Чтоб мне…
Казак хмыкнул и промолчал. Здраво рассудив, что после стольких везений необдуманными зароками судьбу лучше не провоцировать.
* * *Соблюдая максимальную осторожность, поднялись наверх и оглядели окрестности. Псы ушли. Во всяком случае, их не было ни видно, ни слышно. Степь жила обычной жизнью, постепенно наполняясь гомоном и щебетом, не прерываемым суматохой или переполохом, который птицы вздымают, заметив крупного зверя. Последнее убеждало больше всего… Ну и Остап уверял, что не ощущает их присутствия. А ощущениям человека, век прожившего наедине с природой, можно верить.
Значит, с одной проблемой разобрались. Остались дела помельче – добраться пешком до Запорожья… и помочь хозяину буерака с валуном.
Похоже, Василий думал о том же, поскольку глядел с кручи на огромный камень, и взгляд казака не лучился энтузиазмом и оптимизмом. Но и уныние тоже отсутствовало. Что было несколько странно. Поскольку моих соображений, как устранить преграду, он еще не знал. А метод – не из тех, что на поверхности лежат. Сам бы не сообразил, если б не любил в детстве старые мультфильмы смотреть.
– Слышь, Петро… – первым нарушил тишину Полупуд. – А откуда ты узнал про порох в пещере?
Я точно знаю: трубку не курил. Или к тебе озарения и без нее приходят?
Запорожец неудобно наступил на ногу и непроизвольно поморщился.
– Болит? Давай посмотрю… Если вывих не вправить, то чем дольше – тем хуже будет. Ты и так уже который час терпишь…
– А ты умеешь? – недоверчиво поглядел Полупуд.
– Дурное дело нехитрое. Отец показывал, как вправлять.
– Отец?! – Василий ухватил меня за плечо. – Ты вспомнил отца?
– Что?.. А-а-а… – Вот помело, опять за рыбу гроши… Болтун – находка для шпиона. Я помотал головой и вздохнул. – Нет… Как-то само на язык соскочило. Даже не знаю, почему.
– Ничего, ничего… Не журись, хлопец… Еще вспомнишь.
Василий уселся на склоне так, чтобы мне было удобнее подступиться снизу, и мы общими усилиями стащили сапог с его уже изрядно распухшей ноги. Поверхностный осмотр, насколько мне хватало знаний, показал, что кости целы. Имеет место исключительно вывих. А это дело поправимое… В самом буквальном смысле.
– Терпи, казак, а то мамой будешь… – пробормотал я неразборчиво, ухватил, повернул и дернул. Хрустнуло мерзко, но Полупуд даже не охнул, только брови к переносице сдвинулись. Потом пошевелил пальцами. Подвигал ступней…
– Гм… Кажись, Петрусь, батька твой и в самом деле был добрым костоправом.
– Надо повязку тугую наложить…
– Вот еще с такой ерундой возиться. И сапог сойдет, – отмахнулся казак, с кряхтением натягивая обувку. – Куда уж туже…
Встал, притопнул, слегка поморщился, но остался довольным.
– Прямо сейчас гопака не станцую, а в остальном как новенькая. Спасибо, Петро. И тебе, и твоему отцу. При случае непременно поклонюсь… Но ты так и не ответил о порохе. Откуда узнал?
– Да не знал я… С чего ты решил?
– Не знал? Занятно… А как же ты собирался каменюку эту убрать? Или со страху все что угодно готов был пообещать, не задумываясь?
Василий глядел без осуждения. Скорее с любопытством.
– Испугаться я, положим, толком не успел… А что до обещания, побасенка одна вспомнилась. Хочешь послушать?
– Валяй, – кивнул казак. – Язык у тебя хорошо подвешен. А после доброй баталии гарную байку послушать – самое оно. Жаль, чарку нельзя опрокинуть. Но ничего, на Сечи за все сразу на грудь примем. Рассказывай. Вон и Остап вовремя подоспел. Тоже внемлет.
Байрачник ничего не ответил, но по внимательному выражению лица видно было, что старик весьма соскучился по людскому голосу и разговору.
– Ну, стало быть, так… – лишняя фраза понадобилась мне, чтоб мысленно адаптировать анекдот из будущего к реалиям нынешним. – Сорвался купец с высокой кручи, можно сказать, скалы, что у дороги… Падает и молится: «Господи, спаси меня! Обещаю, что больше не буду прелюбодействовать! Начну соблюдать все посты! Прибыль с торговли отдавать в церковь!..» Хоп – и валится на проезжающую под скалой телегу, груженную сеном. Сползает с копны, отряхивается и думает: «Взбредет же человеку всякая блажь в голову…»
– Бу-га-га… – Полупуд издал булькающий звук, имитируя закипающий котел, и загоготал, как гусак. – Блажь!.. Га-га-га… В голову… Го-го-го… Вот стервец! Вот сучий потрох!
В отличие от запорожца, Каленый не рассмеялся, а погрустнел и тяжело вздохнул.
Такое поведение озадачило даже Полупуда. Он поглядел на байрачника, смекнул, о чем подумал старик, подергал ус и чуть смущенно пробормотал.
– Так ты что, тоже вот так хочешь? Э-э, нет, брат, шалишь. Что купчишке не зазорно, то для казака бесчестье. Промолвил слово – делай. Даже смерть не может от обещания освободить. Сам не доживешь – побратимы исполнят.
– Окстись, батька. Да я ж не о себе говорил, – взмахнул я руками, словно мух отгоняя. – Байка это. Смеху ради. А камень уберем, не волнуйся… – повернулся к хозяину. – Дело нехитрое. Придется чуток повозиться, но… дня за два управимся… Я думаю… Если в складе хоть пара заступов найдется.
Сказал и только теперь сообразил, насколько уязвима моя идея. Без шанцевого инструмента – полный абзац. Можно не сомневаться. Нарубался уже веток без топора… До сих пор ладони ноют.
– Заступы наверняка найдутся… – вместо Остапа ответил Полупуд. – Без них ни одна ватага в поход не выступит. Только я все равно не понял?
– Да все просто. Обычная задача для артели землекопов. С одной стороны, перед камнем, роем яму под размер. А потом он сам, под своим весом в нее и сползет. Останется только землю разровнять.
– Яму?! – подпрыгнул степной дедок, одновременно всплескивая ладонями. – Всего лишь яму?.. Как просто. А я голову сломал, соображая, как вы его из оврага вытаскивать будете… Где ж ты, мил человек, раньше был?! Давно б уже все сделали.
– Ну да… – проворчал Полупуд. – Языком все просто. Не, если хочешь копать – дело хозяйское. А я лучше подсушу пару бочонков пороха и рвану валун на куски…
– Одно другому не помеха.
– Нет, нет, не надо… – Остап возбужденно замахал руками.
– Да я тихонько… – заверил его Василий. – Не боись. Зато быстрее будет, чем заступом. Ну, или как Петро сказал – чем меньше камень, тем легче закапывать.
– Не надо взрывать, не надо заступом… – сердито притопнул Каленый. – Ничего не надо. Я сам все устрою. А тебе, Петро, огромная благодарность.
– Это за что же?
– Что надоумил… Про подкоп… Разумный совет дорогого стоит… – байрачник все никак не мог успокоиться. Аж пританцовывал. – Да я сегодня же начну. Вы не понимаете… Столько годов я здесь как на привязи. Уйти нельзя и заняться нечем. А теперь мне на полгода, не меньше, дело нашлось! Так что вам больше нет нужды беспокоиться. Считайте, что квиты.
Потом как-то странно, бочком приблизился и неуверенно протянул руку к моей пазухе.
– А можно спросить, что у тебя там?
Переход был настолько неожиданный, что я немного завис и, не уточняя вопрос, попросту распахнул ворот.
– Ладанка, – кивнул Остап, но увиденным не удовлетворился. – А что в ней?
– Щепка от креста Спасителя, – объяснил Полупуд. – Монахами из Священной земли принесена. Неужели почувствовал?
– Так крещеный… А почитай всю жизнь в храме не был. Только молитвы к небу возносил.
Если я слушал с открытым ртом, то Василий и вовсе чуть ус не открутил.
– Ну так что? Можно взглянуть? – напомнил просьбу дедок.
– Да пожалуйста… – я снял ладанку, распустил петлю, стягивающую горловину, и протянул мешочек Остапу. – Гляди, не жалко.
Первым делом байрачник вынул освященную щепку. Подержал перед глазами, понюхал и протянул Василию.
– Что-то не так? – забеспокоился Полупуд.
– Я в семье столяра-краснодеревщика вырос. И дед кое-какое умение передал. Это сикомор[46].