Часы остановятся в полночь - Лариса Соболева

– Он самый, – подтвердила Настя. – Кэт, мы на мели…

– Подожди, – перебила Кэт. – В какую историю ты влипла, что тобой интересовался следователь?

– В убийство, – просто сказала Настя. – За нами гоняется милиция, мы убегаем от нее.

– Даже так?

– Одновременно мы пытаемся доказать, что к убийствам не имеем отношения. Кэт, нам нужны деньги, мы отдадим.

– Угу, если вас не поймают. Сколько?

– Сколько есть, – подал голос Максим.

Кэт достала из сумочки кошелек, считала купюры.

– И дай ключ от квартиры, – тем временем попросила Настя. – Нам переждать до вечера негде и… и переночевать.

– А от сейфа ключ не нужен?

– От сейфа оставь себе. Дашь ключ?

На стол полетели купюры, затем ключ:

– Вам повезло, что ко мне обратились, а не к ближайшему другу Макса – Никите. Я поеду к подруге за город, она давно звала потрепаться. Вы только меня не сделайте сообщницей.

– Кэт, я тебе по гроб обязана…

– Убирайтесь, мне работать надо.

Шиканули: на такси добрались. Попав в квартиру Кэт, Максим сделал вывод, что у нее гигантомания – комнаты огромные, как и диваны, кресла, телик, ванна – хоть плавай. Даже холодильник на кухне огромный и почти пустой, к великому разочарованию парочки беглецов. Настя отправила Максима в душ, сама же принялась готовить еду из того, что нашлось. Раньше она обходилась минимумом – берегла фигуру, а сейчас, из-за дикого напряжения и переживаний, аппетит развился волчий, так бы и ела без остановок сутками. Потом она помчалась в душ и смыла безобразие на лице, ведь следующий выход в люди предстоял под покровом темноты. Тем временем Максим устроил небольшой обыск в квартире ее подруги, нет, не золото с бриллиантами искал, они ему ни к чему. Он обследовал гардероб, подобрал несколько старых вещей, хотя у Кэт чего-чего, а старья не имелось. Но нашел подходящую куртку, брюки, бейсболку, кроссовки, парик, перчатки, все добро кинул на диван.

– Для чего это? – полюбопытствовала Настя, вытирая полотенцем мокрые волосы.

– У-у… – протянул Максим загадочно, пересматривая одежду. – Мы устроим кукольный спектакль. Поищи что-нибудь… ненужное, мягкое… тряпичное и большое.

– Зачем? У Кэт нет ненужных вещей, она их или выбрасывает, или отдает.

– Ну… – осмотрелся он. – Подушки подойдут. Она не взбесится, если мы конфискуем у нее подушки?

– Думаю, взбесится. Мало того, что мы денег попросили и приют, так еще и грабим Кэт. Я бы точно взбесилась.

– Ладно, давай поедим, а то у нас мало времени на все.

Нехитрая еда из яичницы с ветчиной, хлеба с маслом и сыром, чая показалась верхом блаженства, так как поели рано утром, потом перекусили пирожками, а голод не утолили. Ели молча и быстро – за время бегов выработалась привычка есть за считаные минуты, при этом Максим был сосредоточен не на скромном обеде. Настя не мешала разговорами, понимала, что он выстраивает шаг за шагом свои действия и не должен ошибиться. Наконец за чаем Максим взял домашний телефон Кэт, номера он помнил наизусть.

– Это опять я. – Настя поняла, что он позвонил Паншину. – Я готов сказать тебе, чего хочу. Купи у меня визитницу со всеми ее потрохами.

– Купить? – Настя хорошо слышала голос убийцы, Максим включил громкую связь. – А как ты докажешь, что это моя визитница?

Девушка выпятила губу: мол, сообразил-таки, а Максим продолжил без паузы, не задумываясь ни на секунду, ведь он подготовился:

– Частично открываю карты. Есть свидетель, который забрал твою визитницу в ту самую ночь, ты потерял ее в квартире Ксении Макаровны. Если она попадет к ментам, они установят хозяина тем же способом, что и я. Сам понимаешь, я же подскажу им. Так как, бум дружить?

– Говори.

Вероятно, он опасался ловушки, поэтому был осторожен, не бросал лишних слов.

– Денег надо, – сказал Максим. – Немного, я же не мародер. Сто тысяч рублями и – гарантирую, что больше не потревожу тебя. В моем положении это офигенная сумма, она мне поможет смыться.

– Где и когда?

– Вот это деловой базар. Сегодня в десять вечера в моих нынешних апартаментах на втором этаже в доме под снос, я прихожу туда ночевать…

Максим назвал адрес дома первого пристанища, сказал, как ориентироваться. Нет ничего лучше, чем обжитое место, которое прекрасно знаешь, а «гость» нет.

– Договорились, – сказал будущий «гость».

– Только давай по-честному, – добавил Максим. – Если учую, а нюх у меня – тебе не снилось, так вот, если учую с твоей стороны подлость, визитница отправится прямым ходом в ментовку. Усек?

– Договорились.

Разговор окончен. Максим набрал следующий номер:

– Эрнст? Он придет на встречу. Слушай, я сильно рискую, потому что ваших «разбирательств» и последствий, когда в тюрьму идет невиновный, не хочу на себе испытать.

– Я понял, понял. Не подведу.

– К сожалению, у меня один только выход – надеяться на твое слово. Хватит ли у вас терпения?

– Не волнуйся, хватит.

– Тогда слушай внимательно, что вам делать…

Настя вымыла посуду, слушая Максима и неодобрительно качая головой. С его планом она была не согласна в корне, но спорить не имело смысла, он вошел в раж и уверовал, что выйдет победителем. Может, так и надо: верить в успех, когда подстерегает серьезная опасность. Она бы не доверилась ни милиции, ни тем более монстру, с другой стороны, хочется домой, в институт, в танцевальный класс. Как это все вернуть? Значит, придется рискнуть.

– Настя, – отвлек ее Максим, – я займусь приготовлениями, а ты сгоняй в ближайший магазин и купи… вот список, я написал, когда ты мылась.

Взбегая по лестнице, Филонов столкнулся с Эрнстом и Кимом, которые спускались с озабоченными лицами, что-то тихо обсуждая, не сразу заметили следователя, только когда он их остановил:

– Хорошо, что я вас встретил. Срочно поезжайте в деревню, смените ребят, они там в засаде Балашова ждут…

– Мы не поедем, – посмел отказаться Эрнст.

– Как это – не поедете? – хмыкнул Филонов. Он несколько опешил, в первый момент даже растерялся, не привык к отказам помощников, которых ему дали.

– У нас дела. – Тон Эрнста был категоричный.

– Дела?! Какие дела?

– Не могу сказать.

– Вот как! – Филонов быстро пришел в себя, его начало забавлять упрямство рядового оперативника. – Не можешь сказать… А знаешь, мне поднадоели твои фокусы, я попрошу отстранить тебя. Прямо сейчас. Мне не нужны лентяи с неоправданным самомнением.

– Ваше право.

Филонов прошествовал мимо злой, Эрнст с Кимом продолжили спускаться.

– Нажил ты себе врага, – заметил Ким. – А я за компанию. Филон, как мне кажется, злопамятный.

– Ну и пусть холит свою злую память, у нас другие заботы. Сейчас сгоняем к нашему начальству, получим одобрение – и за дело.

– Ай! – упала в кресло Настя, испугавшись. – Это что?

– Главное лицо в моем спектакле, – хихикнул Максим. – Принесла игрушку?

– Принесла. Целых две на выбор.

Максим повертел мягкие игрушки – непонятное существо белого цвета с надписью «I love you» и животное, отдаленно напоминающее корову. Обе игрушки издавали звуки, непонятное говорило то, что у него написано на животе, корова почему-то хохотала.

– Интересно, как ребенок догадается, что это корова? – почесывая затылок, озадачился Максим, словно это самая главная проблема. – Я и то с трудом. И почему она не мычит?

– Макс, я хочу пойти с тобой.

– Только без геройства, – раздраженно бросил он. – Я не знаю, чем кончится дело, а тут за тебя переживай. Нет, Настюха, сиди здесь, смотри телик, кофе пей и балдей. Если не приду, на всякий случай делай ноги, поезжай к Велте Артуровне, позже выяснишь, что да как случилось.

– Но вдвоем легче с ним справиться.

– Хватит мусолить эту тему! – грубо отбрил Максим. – И не вздумай мне помогать тайком от меня, трупом станешь. М-да, игрушечки – угадай, кто это. Сейчас посмотрим, что у них внутри.

Он безжалостно распорол ножницами игрушки.

Глава 31

Ночью в старых кварталах – особенно в глубине – темень стоит жуткая, освещения почти нет. К тому же это местечко еще отличалось потрясающей тишиной, ведь отсюда давно переселили людей, постройки предназначены либо под снос, либо их используют в качестве складских подсобных помещений. Впрочем, земля в центральных частях города дорогая, наверно, ее вскоре выгодно продадут. А вообще-то это неважно. Важно, что в этом месте очень тихо, и отголоски шумных улиц доходят сюда слабо.

…Мужчина стоял под деревом у входа в глубь квартала не менее тридцати минут. За это время он передвигался, но медленно, останавливался и слушал, слушал. У пустующего дома он еще постоял минут десять без движений.

Наконец под его ногами зашуршали мелкие камни, осколки стекол и кирпичей, он шагнул в проем с растрескавшейся дверью, висевшей на честном слове. Внутри дома было еще тише, и мужчина, поддавшись этой глухой тишине (у него по-явилось ощущение глухоты), старался ступать неслышно, тщательно проверяя ступней пол. В доме ни один камешек не выскользнул из-под его туфель, ни один шорох не нарушил тишины. Он поднялся на этаж, повернул влево, следуя точно инструкции, наконец заметил слабый свет, очень слабый.