Обреченный на смерть - Джейн Клиланд

— Мне тоже, — рассмеялась я.

Внизу Гретчен приглашала к нам по телефону кого-то, обладающего, по ее словам, «старинным сервизом из столовых приборов». Это могло означать все, что угодно: от серебряного набора эпохи викторианской Англии до комплекта из нержавейки 70-х годов двадцатого века.

Саша и Фред азартно обсуждали, можно ли по высоте стола определить его возраст. Саша считала высоту одним из параметров оценки, важным, но не основным.

— Не все люди, жившие в прошлом, были маленького роста, — выдвинула она аргумент.

— Но вся мебель изготавливалась в расчете на таких, — возразил Фред.

— Вся? — иронично прищурилась Саша.

— А если стол был сделан по индивидуальному заказу, то время изготовления устанавливается по клейму мастера и датам жизни первого владельца.

— А если кто-то просто взял и подпилил ножки?

— А если стол свалился с луны? Не мели чепухи.

Саша мелет чепуху? Я покачала головой и приготовилась к эмоциональному взрыву. Саша настолько серьезно относилась к своей работе, что любые намеки на обратное звучали для нее не просто оскорблением, а настоящим обвинением. Расплачется, решила я. Или замкнется в себе и будет избегать смотреть Фреду в глаза.

Но Саша рассмеялась. Я остолбенела от неожиданности: Саша смеялась!

— Это не чепуха, — звонко ответила она. — Возможно, и ляп, но не чепуха.

Фред тоже рассмеялся. Они становились друзьями. Между ними возникло удивительное взаимопонимание. А я-то думала, что Саша не способна к нормальному человеческому общению. Как же все-таки я мало разбираюсь в людях, подумала я.

— Вы готовы приступить к работе? — нарушила я их идиллию.

Они оглянулись на меня с таким видом, будто только сейчас заметили, что кроме них в офисе есть кто-то еще.

— Да. — Саша покраснела. — Мы скоро поедем в дом Гранта. Фред хотел узнать: ты не будешь возражать, если он станет работать по вечерам?

— Я по натуре сова, — объяснил он.

— Конечно, не буду, — ответила я. — А как поздно? В одиннадцать? В полночь? Или мы говорим о ночной смене?

Он неопределенно пожал плечами:

— Не знаю. — Было заметно, что он чувствует себя не в своей тарелке. — Я привык работать по ночам. Но если это проблема…

— Что ты, совсем нет. Я просто думаю о том, кто будет закрывать склад после тебя.

— Я могу, — предложила Саша.

— Ты уверена, что не против работать допоздна?

Она снова покраснела.

— Конечно. Это ведь всего несколько дней. А так мы быстрее справимся с работой.

Удовлетворенная ее ответом, я сказала:

— Отлично. Тогда вы сами решите, как будете работать и все здесь закрывать. Хорошо?

Саша кивнула и застенчиво улыбнулась. Тут и Гретчен повесила трубку, и я предупредила ее:

— Я уезжаю. Возможно, вернусь к полудню. В случае чего звони мне на мобильный.

Гретчен посмотрела на меня так, словно хотела спросить, куда я собралась, но я притворилась, что не заметила этого. Мне не хотелось ей говорить, что я снова отправляюсь в полицию по делу об убийстве.

Дождь прекратился, но небо все еще было затянуто тучами. Океан потемнел, а волны вздымались на полуметровую высоту. Береговой песок был испещрен ноздреватыми следами, оставленными дождем. Серое небо и пронизывающий ветер скорее напоминали осень, чем весну.

Наконец подъехал Макс. Выйдя из машины, он пересек улицу и присоединился ко мне на берегу.

— Сегодня холодно, — заметил он.

— Ужасно, — согласилась я.

— Значит, ты выяснила стоимость картины?

— Ага. Для этого мне даже пришлось позвонить в Нью-Йорк и Лондон.

— Ты кому-нибудь сказала, почему тебя это интересует?

— Нет, я не вдавалась в детали.

— Хорошо. Значит, ты готова к тому, о чем собирается попросить Альварес.

— К чему?

— Не знаю. Но определение стоимости картины было лишь частью его плана.

Я кивнула, но промолчала.

— Ну что ж, — сказал Макс философским тоном, — нам остается только подождать и посмотреть.

— Есть еще кое-что.

— О чем ты?

— Думаю, это Барни убил мистера Гранта, — выложила я на одном дыхании.

— Что? — Макс изумленно посмотрел на меня.

Я рассказала о том, что узнала от Роя, о звонке из «Тягучей ириски» и о родственной связи между Барни и Полой.

— «Тягучая ириска»? Звонок? О чем ты говоришь?

Меня словно окатило холодным душем. Я испуганно похлопала ресницами, а потом резко повернулась к океану, спасаясь от его пронзительного взгляда. Я напрочь забыла, что Макс запретил мне совать нос в дела полиции. Но хуже всего то, что, раскрыв карты, я не подумала о последствиях. Теперь без ссылки на Уэса было не обойтись. Но мне совершенно не хотелось предавать доверие репортера.

Я пожала плечами, прикинувшись безвинной овечкой:

— Я от кого-то слышала об этом звонке.

— От кого?

— Ты же знаешь, слухи разлетаются быстро. В любом случае это ведь не важно, правда? Важно то, что никто из служащих кондитерской не звонил мистеру Гранту. Зато Барни вполне мог зайти проведать родственников и заодно воспользоваться их телефоном. И это ни у кого не вызвало бы вопросов.

— И все-таки тебе придется рассказать, как ты узнала о звонке, — помолчав, сказал Макс.

Я вздохнула и отрицательно покачала головой, продолжая смотреть на океан:

— Не могу.

— Тогда приготовься к тяжелому артобстрелу. Альварес будет рвать и метать.

— Может, мне вообще не следует об этом говорить?

Макс на мгновение задумался.

— Давай я возьму разговор на себя и вкратце поделюсь твоими соображениями. Но тебе не следует ничего скрывать, если это может оказаться важным.

— А как же твой совет не делиться лишней информацией?

— Это другое. В ходе экспертизы ты обнаружила связь, про которую Альварес вообще не смог бы никогда узнать. Мы не ведаем, какое она имеет отношение к делу, но считаем своим долгом поделиться ею с полицией.

К горлу подступил ком, а вдоль позвоночника обжигающими иголочками прокатилась ванна страха, заставив меня вздрогнуть. Надеюсь, Макс списал это на холодную погоду, а не на мою слабость.

— И что мне делать?

— Отвечать как можно короче.

Я кивнула, покорившись судьбе. Мы медленно пересекли улицу.

Альварес встретил и проводил нас в знакомую комнату для допросов. Как только мы устроились на стульях и на магнитофоне вспыхнула красная лампочка, я заговорила:

— Самая высокая цена, за которую в этом году Матисс ушел с аукциона, составила двенадцать миллионов долларов, но я бы не стала назначать такую цену нашей картине. Более реальной мне кажется сумма в пределах от одного до трех миллионов.

— Но почему? Почему мы должны отдавать Матисса за какие-то два-три миллиона, если другой ушел за двенадцать?

— Рынок произведений искусства сейчас не очень стабилен. И то, что одна картина ушла за двенадцать миллионов, по-моему, является скорее исключением, нежели правилом. Причины тут могут быть самыми разными. Например, появился излишне ретивый новичок-коллекционер с большой суммой наличных в кармане. Зато картины, проданные позже, ушли всего лишь за сумму от восьмисот тысяч долларов до одного миллиона.

Альварес задумчиво кивнул:

— Значит, в случае тайной продажи…

— В этом случае вам придется сделать скидку, и очень большую. Даже не знаю… — Я пожала плечами. — Думаю, имеет смысл затребовать двадцать пять тысяч долларов в надежде получить хотя бы половину этой суммы.

Альварес недоверчиво покачал головой и постучал ручкой по столу.

— Сумма не слишком впечатляющая.

— Да, не очень, — согласилась я.

— Выдвигая условия сделки, вы бы наложили на нее какие-нибудь ограничения? Ну, знаете, вроде оплаты только наличными.

— О да. Обязательно, — улыбнулась я. — Правда, хочу напомнить, у меня нет непосредственного опыта в таких делах. Просто я тут подумала, что могла бы договориться об электронном переводе денег на оффшорный счет, если покупателя не устраивает оплата наличными.

Альварес кивнул и сделал пометку в блокноте. Пока он писал, в разговор включился Макс:

— Поставщик Джози сообщил ей один факт, который, как нам кажется, вам не мешает узнать.

Полицейский склонил голову набок и посмотрел на меня.

Я передала ему слова Роя и добавила:

— Если Барни разорен, это что-то меняет?

Альварес помолчал и кивнул:

— Спасибо за информацию.

— А вам известно о финансовом состоянии Барни? — поинтересовалась я.

— Это тайна следствия.

— Кстати, — продолжил Макс нейтральным тоном. — Барни является родственником одной из сотрудниц Джози, молодой женщины, которую зовут Пола Тернер. Мы не знаем, имеет ли это хоть какое-то значение, но решили поделиться с вами и этой информацией. Я узнал, что семье Полы принадлежит кондитерский магазин «Тягучая ириска».