Обреченный на смерть - Джейн Клиланд

— Кого ты имеешь в виду? — быстро спросил Макс.

— Если наркоманы крадут бриллиантовую брошь и закладывают ее, я знаю, как определить ее цену. Я могу отправить своего человека под прикрытием, и он будет знать, как себя держать во время разговора. А Сезанн и Матисс, — он поднял руки, признавая свое поражение, — нам не по зубам.

— Ты собираешься попросить Джози сделать что-то под прикрытием? — удивился Макс.

— Или научить нас, чтобы мы сами могли это сделать. Здесь возможны разные варианты.

Ни я, ни Макс не проронили ни слова.

— Итак, вы можете рассказать, как определяете цену? — спросил Альварес.

Я вспомнила про руководство для Фреда.

— Смотрите, что у меня есть… Вуаля! — Я вытащила папку из сумки, положила ее на стол и открыла. — Здесь краткое описание процедуры, которой мы придерживаемся. Хотя начинать с нее — все равно что делать через одно место.

Альварес поднял брови.

— А что, — смутилась я, — даже моя мама не брезговала этим выражением. А она была настоящей леди.

Уголки губ Альвареса дрогнули.

— Теперь многое стало понятным. А зачем вы носите с собой эту папку?

— К нам приезжает человек, чтобы помочь управиться с оценкой имущества Гранта. Я составила это руководство для него. Хотела на досуге удостовериться, что все правильно написала.

— Могу я взглянуть? — Альварес взял папку и пролистал ее.

Когда он добрался до компании «Шо», я решила дать пояснения.

— В нашей сфере очень важно обращать внимание на то, как давно совершена сделка. Чем меньше времени прошло с момента продажи, тем более надежными являются данные для сравнения. Я решила ограничиться периодом в пять лет. Видите, как здесь детализированы факторы, с помощью которых определялась подлинность часов? Шо не поленился и рассказал об их истории. Она очень полезна, так как помогает понять, почему их цена оказалась выше, чем у аналогичных часов, проданных приблизительно в то же время.

Кивнув, Альварес пробежался глазами по листу. Перевернув страницу, он спросил:

— А это еще что?

— Информация об аукционе, проведенном Барни Трюдо в 2002 году.

Дойдя до абзаца, критикующего качество экспертизы Барни, Альварес поднял глаза и поинтересовался:

— Зачем вы критикуете Трюдо?

— Потому что сделка имела место быть, — пожала я плечами. — Я злорадствовала. Трюдо продал аналогичные часы, и нам известно, за какую сумму, следовательно, эти данные нужны. Я хотела дать понять новому сотруднику, насколько важно добросовестно подходить к экспертизе.

Альварес закрыл папку.

— Итак, что бы вы предприняли, если бы хотели продать Сезанна или Матисса?

— Я же вам показала, — кивнула я в сторону папки. — Провела бы исследование.

— Ну а навскидку вы можете назвать сумму?

— Миллионы долларов США.

— А точнее?

— В 1999 году Сезанна продали более чем за шестьдесят миллионов, но это было в период интернетовского бума. Сколько сейчас за него дают, я не знаю.

Он кивнул.

— Хорошо, допустим, на аукционе Сезанна оценили в десять миллионов. Сколько бы вы запросили, если бы хотели продать картину втайне от всех? Пять миллионов?

— Ни за что.

— Миллион?

Я задумалась на минуту.

— Вообще-то я никогда с этим не сталкивалась, но, мне кажется, вам пришлось бы скинуть еще больше… Скажем, попросить за нее полмиллиона. Подумайте сами. Вы вынуждены ограничиться определенным сортом состоятельных покупателей, которые согласны не только никогда не выставлять свои картины на всеобщее обозрение, но и молчать о том, что вообще когда-то их видели. Согласитесь, таких не слишком много. Большинство коллекционеров, не в обиду им будет сказано, покупают дорогие произведения искусства, чтобы похвастаться ими перед знакомыми. Без этой возможности произведения искусства теряют для них часть своей притягательности.

— В таком случае кому мистер Грант мог предложить купить ворованные картины?

— Тому, кто любит живопись и готов наслаждаться ею в одиночку. Тому, кто способен выложить крупную сумму наличными. При подобной сделке следует соблюдать особую осторожность, а чек на крупную сумму наверняка насторожит банк, особенно из-за закона о борьбе с терроризмом.

Альварес согласно кивнул.

— Продолжайте, пожалуйста. Что еще вы можете сказать о потенциальном покупателе?

— Я могу предположить цель тайной покупки шедевра. Это может быть страховка от инфляции. Или отмывка неправедно нажитого капитала. — Я улыбнулась. — Короче, ищите парня с огромной суммой наличных под рукой, который хочет выгодно вложить деньги. Или кого-то из мафии. Или антиквара, который водится с подобными людьми.

Альварес побарабанил по столу.

— Что ж, это сужает круг подозреваемых, — сухо сказал он. — Дело вот в чем. Я хочу попросить вас определить стоимость либо Сезанна, либо Матисса и попробовать их продать.

— Что? — воскликнула я. — Кому?

— Давай уточним… — начал было Макс, но Альварес прервал его, подняв руку.

— Как только мы договоримся об участии Джози в этом деле, я посвящу вас во все детали.

— Я не могу посоветовать Джози участвовать в столь опасном деле, — возразил Макс.

Альварес посмотрел на меня.

— Вы будете в безопасности, — заверил он.

Я снова утонула в его глазах. Ах, до чего мне не хотелось возвращаться к мрачной действительности! Я сглотнула.

— Я не совсем поняла. Вы хотите, чтобы я выяснила стоимость одной из картин, и что потом?

Альварес не сразу ответил:

— Помогите нам поймать убийцу.

Глава 17

Я сидела ошеломленная, не зная, что и ответить. Потом повернулась к Максу и мимикой попросила его о помощи.

— Расскажи нам об этом, — откликнулся на мою просьбу Макс.

Прежде чем ответить, Альварес немного покачался на стуле.

— Как я уже сказал, сначала нужно, чтобы Джози выяснила стоимость Сезанна или Матисса на черном рынке.

Макс развел руками и спросил у меня, согласна ли я это сделать.

— Ладно, я попробую, — ответила я.

— Сколько времени вам на это потребуется? — уточнил Альварес.

— Все зависит от того, насколько трудно получить доступ к необходимым данным. В любом случае это займет от двух часов до пары дней.

Он кивнул и постучал ручкой по краю стола.

— Думаю, вы понимаете: чем раньше вы это сделаете, тем лучше.

— Я начну поиск сразу, как мы закончим здесь, — заверила я его. — Для вас важно, какая картина это будет?

— Нет, — покачал он головой.

— И что потом? — поинтересовался Макс.

— Потом мы сделаем предложение, от которого, как я надеюсь, будет нельзя отказаться.

— Кому? — вклинилась я.

Альварес отрицательно замотал головой.

— Всему свое время. — Он поднялся. — Что ж, поехали за картинами. — Потянувшись, он выключил магнитофон и вытащил из него кассету. — Пока нас не будет, Кати сделает с этой записи копию.

Он отправился дать Кати соответствующие указания, а мы с Максом вышли и стали ждать его на улице. За это время тучи плотнее обложили небо и налились свинцовой тяжестью. Наконец Альварес вышел, и мы на его внедорожнике отправились к дому Гранта. На крыльце нас встретил дежурный полицейский — Грифф. Поздоровавшись, мы прошли в дом и спустились в подвал. Я включила тусклую лампочку, подошла к кожаному сундуку и выдвинула из него нижний ящик. Процесс добычи сокровищ выглядел будничным и до разочарования скучным.

Полотна лежали так, как я их и оставляла. Мы стояли и молча разглядывали Сезанна, которого я положила сверху. Альварес свернул в рулон каждую картину и упаковал в брезентовый мешок, который захватил с собой.

Потом он достал из внутреннего кармана куртки расписку, подготовленную Кати. Макс ознакомился с документом и одобрительно кивнул. Под нашим пристальным взглядом Альварес расписался на официальной бумаге и вручил ее мне.

— Пришли копию факсом, — напомнил Макс. — Договорились?

— Обязательно.

Без лишних разговоров мы покинули подвал. Попрощавшись с Гриффом, мы обогнули дом и вышли в переулок. Обратно в участок мы ехали вдоль побережья. Я взглянула на небо. Оно было сплошь затянуто свинцовыми тучами. Стоял март, но я почему-то подумала: быть грозе.

Убрав картины в сейф полицейского участка, Альварес вышел к нам на стоянку. Макс пожал ему на прощание руку, похлопал меня по плечу и направился к своей машине. Мы молча наблюдали за тем, как он выезжает со стоянки и едет в сторону Портсмута.

— Вы в порядке? — спросил Альварес.

Я кивнула. На щеку упала дождевая капля.

— Да. Просто меня не оставляет какое-то странное ощущение.

— Из-за чего?

— Ну, не знаю. — Я пожала плечами. — Из-за картин, которые я вам отдала. Из-за того, что не понимаю, что происходит. Из-за всей этой ситуации.