Аркан душ - Ива Лебедева

и даже немного ощетинились в его присутствии. – Но учтите, Натаэль должна позавтракать и выпить отвар. Вставать с постели я запрещаю. И утомлять ее тоже запрещаю. Еще полчаса, а потом вы все пойдете в свою комнату.

Ууууу, дурак! Да что бы он понимал! И все сочувствие к нему сразу испарилось. Да мне сейчас с детьми побыть – лучшее лекарство. Что это еще за выдумки, отрывать их от меня под предлогом дурацкой “утомленности”?!

Но на эльфийской физиономии написано такое непримиримое упрямство, что сразу понятно – спорить бесполезно.

Ну и топай тогда… отсюда. Не мешай мне хоть полчаса побыть счастливой. И да, что хочу, то и думаю… знаю, что дура, но буквально зверею от мысли, что какой-то ушастый придурок командует мне, когда я могу видеть моих детей, а когда не могу.

Ревнует он что ли? Это же так глупо!

Ушанский злодей фыркнул что-то нелицеприятное в ответ на мой сердитый взгляд, развернулся и пропал за дверью, чуть ли не спиной демонстрируя высокомерие. Ну и… туда ему и дорога.

И все равно за оставшиеся полчаса мы о многом успели поговорить. Притихшие после эльфийского выступления малыши забрались ко мне под одеяло и прижались с двух сторон, и молча слушали тихие взрослые разговоры. А мы с Катериной и ее “мужем” наконец хоть смогли поговорить о том, что случилось с моей дочерью после того, как чертов аркан унес ее от нас и забросил в тело змеедевочки.

Оказалось, что их с Эрхои к тому моменту привезли из разных городов и продали в один рабский караван. Перепуганная, ничего не понимающая дочь едва не стала жертвой какого-то подонка, а змеезять, и сам недавно потерявший жену и старшего сына, вступился за девчонку. С тех пор она к ним с Шику и прибилась, добровольно взяв на себя заботу о малыше. Естественно, ни о каком замужестве никто и не думал, выжить бы.

Ну а потом был цирк… и моя бедная, отчаянная дочь, для которой потерять свою новую семью оказалось страшнее, чем умереть в зубах хищника. И ее выходка с “замужеством”.

Признаться, я все же не слишком всерьез воспринимала все эти сказки змеелюдов. Ну, считается там по каким-то обычаям, что Катя завоевала себе мужчину и теперь жена, ну и мало ли кто где так считает? Это же не значит, что она теперь обязана всерьез быть только с этим мужчиной. Я думала, ну, выберемся на свободу, а там, может, и передумают оба.

Оказалось, нет, уже не передумают. Как-то оно и тут, зараза, без магии не обошлось. Особой, змеиной. Самое смешное, что Катюшка, смущаясь и пряча лицо у меня на груди, шепотом призналась, что никакого другого ей не надо, они с Шику теперь оба ее. Насовсем. А всякое там такое… ну ТАКОЕ! Это успеется, когда она сама решит, что готова.

Я покосилась на невозмутимое лицо змеезятя, который сделал вид, что ничего не слышал, с трудом сдержала смешок и тоже шепотом сделала дочери внушение: степень ее готовности мы будем решать как минимум коллегиально.

К сожалению, мы так и не успели обсудить еще кучу вопросов, явилась эльфийская мымра и с порога противным голосом начала вещать, что господин Хэльерэль приказал идти в детскую, а я обязана выпить отвар и спать.

– Катя, срочно найди мне карандаш и лист бумаги! – шепотом напутствовала я уходящую дочь, и на ее удивление пояснила: – Запишу, как зовут этого нашего… Хаэльреэля, будь он неладен… никак не могу запомнить!

Катерины прыснула в кулак, подслушивающий змеезять тоже сжал губы, скрывая улыбку, подхватил недовольных малышей на руки и они ушли. А мне остался отвар и мысли о том, как и в какой момент сообщить детям, что папа нашелся и скоро придет за нами.

Глава

31

Тут следовало крепко поразмыслить. Понятно, что мелким такие новости ни к чему, а вот Катерина и змеезять… точнее, зятю можно и нужно сказать будет. в подходящий момент. А вот дочь, не смотря на то, что повзрослела душой, все же еще девчонка совсем… сумеет ли она вовремя притвориться, не выдать себя, совладать с эмоциями?

Нет, решено, подожду. Тем более, что мне и самой не следует слишком часто думать о муже и о том, о чем мы договорились с ним в те недолгие часы, пока были вместе. Я могу только ждать и надеяться… ждать сигнала и надеяться на то, что муж придумает, как всех нас отсюда вытащить.

Правда, это вот “не думать о муже” – все равно как в притче о Ходже Насреддине – “не думай о белой обезьяне”. Как можно приказать своему мозгу просто остановить мысли и не вспоминать, не представлять, не загадывать?

А просто. Надо выпить эту подозрительную зеленую жижу из стакана, и сразу в голове сонный туман и никаких почти мыслей. Что за гадостью меня поят и зачем?

Я еще успела заметить, как открылась дверь и на пороге снова возник эльф. Хала…Хаэ…тьфу.

– Первородные никогда и никому не позволяют коверкать свои имена, ты знаешь об этом? – высокий блондин с длинными ушами прошел в комнату и сел ко мне на кровать. Интересно, я что, под влиянием отвара начала думать вслух?

– Эльре. Ты можешь называть меня Эльре, маленькая птичка. Не сопротивляйся… вот так… спи, михеле, закрывай глаза. Я заберу из твоей памяти все, что случилось… все… ты будешь думать, что в то самое утро просто не дождалась меня в башне и заснула. Лонндарийские травы помогают очистить разум, делают память мягкой, как глина, и позволяют снять с нее оттиски, а потом изменить, вылепить новую… и заодно сам пройду по твоим следам, загляну в лицо каждого степного варвара, чтобы найти и убить!

Его вкрадчивый голос отдавался горечью выпитого напитка на языке, обволакивал, тепло струился по комнате, усыплял… ровно до того момента, как он произнес последние слова. Ледяная игла ужаса пронзила меня от макушки до пят, резко отдалась жжением в две печати на моем теле – огненные дорожки повторили рисунок на груди – явный, видимый, хотя и полустертый, и на бедре, но уже скрытно.

Я резко распахнула глаза, оттолкнула склонившегося надо мной эльфа и зло зашипела:

– Не смей лезть в мою память!

– Натаэль? – кажется, эльф больше удивился, чем рассердился. – Не сопротивляйся, михеле, тебе лучше забыть все, что случилось.

– Еще чего! – страх придал мне сил, и я, не смотря на сонную одурь, сковывавшую и без того слабое тело, резко отодвинулась на другой край кровати. – С моим телом ты можешь делать все, что захочешь, я не могу тебе помешать! Но в голову мне лезть не смей! Я лучше ее о стену