Много добра, мало зла. Китайская проза конца ХХ – начала ХХI века - Коллектив авторов

В 1987 году весна – любимое время года Ма Тяня – пришла в назначенное время. Он любил весну именно потому, что в этот влажный сезон его волосы, подобно большинству растений, расцветали пышным цветом. Однако спустя некоторое время после весеннего цветения он заметил, что волосы начали вылезать.

Дело было так: утром 18 марта Ма Тянь, проснувшись, по обыкновению стал убирать постель (эту привычку он выработал с той счастливой ночи). Складывая наволочку, он заметил на ней волосы – несколько десятков волосинок.

Однако два дня назад Ма Тянь как раз стригся и если на подушке оставались волоски, которые не выпали во время мытья волос, то это было совершенно нормальным делом. Парень заметил, что белоснежная подушка, усыпанная волосами, вдруг оказалась черно-белой, но не придал этому большого значения.

В полдень армейская похоронная процессия строем прошла мимо парикмахерской, черно-белые траурные полотна и траурные повязки снова напомнили Ма Тяню об утренней истории с подушкой и волосами. Он смутно припоминал, что среди выпавших волосков были и длинные, но не мог оценить их количественное соотношение.

В тот день после обеда Ван Цин стояла перед стеклянной ширмой и коричневым карандашом для бровей набрасывала на ней контуры самой креативной на тот момент прически – это был начальный замысел впоследствии быстро вошедшей в моду прически под названием «павлин распускает крылья». Девушка поправила пару штрихов, потом приказала одной из учениц приготовить горячую воду, чтобы помыть Ма Тяню голову. Когда парень наклонился над раковиной, ее белоснежное дно снова всколыхнуло в памяти утреннее происшествие. На душе у него стало неспокойно, и он, подумав, попросил ученицу принести светлый пластмассовый тазик.

Помыв голову и просушив волосы полотенцем, Ма Тянь убрал пену с поверхности воды и пальцем поводил в тазике против часовой стрелки. Как и следовало ожидать, он обнаружил, что большая неприятная тень сгустилась на дне сиреневого пластмассового таза.

В тот день все оставшееся время Ма Тянь думал, как бы ему ухитриться еще раз помыть голову, но в парикмахерской все время торчал народ, и он в конце концов ни на что не решился. Задавшись целью еще раз проверить свои наблюдения, в которые трудно было поверить, парень всю ночь боролся со сном и каждые два часа укладывался на новую белую наволочку, а потом обеими руками с силой выдергивал волосы. К семи утра вся подушка была усыпана волосами. Они лежали в полном беспорядке, отчего свежая наволочка будто бы покрылась мелкими трещинами. Выпавшие волосы в основном были пожелтевшими и сухими, но некоторые короткие волоски были тонкими и почти прозрачными. Это означало, что много волос выпало, не успев как следует вырасти.

Эти эксперименты продолжались несколько дней кряду, и результаты в общем и целом совпадали. На душе у Ма Тяня становилось все тяжелее. Он тщательно собирал выпавшие волосы вместе – каждые три дня в отдельную стопочку – и складывал их в белые конверты, указывая дату, чтобы было удобно сравнивать изменение количества и качества выпавших волос. Проводя детальный сравнительный анализ при свете настольной лампы, каждый раз во рту он ощущал вкус ржавчины, будто только что проглотил что-то едкое и несъедобное. Ма Тянь старательно обдумывал причины потери волос. Начав лысеть, он смутно почувствовал, что дело, возможно, в том, что на протяжении нескольких лет он безжалостно терзал свои волосы. Но даже если и так, то Ма Тянь не мог прекратить эти терзания, поскольку давно не без горести обнаружил, что только свежая прическа теперь выглядела такой же пышной и густой, как его шевелюра раньше.

Тогда Ма Тянь и словом не обмолвился о том, что происходило, и как ни в чем не бывало сидел в парикмахерской, воплощая в жизнь неистощимые идеи и фантазии Ван Цин, или по ее требованию отправлялся в людные места демонстрировать плоды их совместного творчества. Возможно, из-за его действительно густой копны и только начавшегося выпадения волос в течение довольно долгого времени никто, даже Ван Цин, не обнаружили его проблему. Но сам Ма Тянь осознавал, что, судя по исследованию содержимого тех конвертов, дело медленно двигается к невообразимым результатам. Нежелание или боязнь раскрывать эту тайну другим людям вызывало множество необъяснимых и сумрачных ночных кошмаров.

Чтобы затормозить процесс, Ма Тянь тайком предпринимал ряд действий, которые были ему по силам, например стоял вверх ногами, опираясь на стену, полагая, что так можно обеспечить волосам хорошее питание. Также он усиленно использовал народные рецепты против выпадения волос: колдуя на кухне, он уверял родителей, что варит лекарство от прыщей (можно себе представить, что в тот момент прыщи снова остервенело разукрасили его лицо). Кроме того, перед сном Ма Тянь девять раз декламировал вслух чудодейственное имя бодхи-сатвы Кшитигарбхи.

Его бабушка была глубоко верующей буддисткой, поэтому мальчик с детства запомнил имена множества бодхисатв и явленные ими чудеса. Он выбрал именно Кшитигарбху, потому что считалось, что он обитает в аду, – Ма Тянь инстинктивно ему больше доверял. А цифра девять была самой большой цифрой и воплощала в себе высшую божественность.

Неизвестно почему, но из всех предпринятых им мер Ма Тянь больше всего верил именно в молитву на сон грядущий, поэтому вскоре читать всего девять раз показалось ему недостаточным. В эти моменты Ма Тянь напоминал больного, находящегося в тяжелом психическом расстройстве: неважно, сколько раз читать молитву, все равно будет казаться недостаточно. Поэтому с приближением лета число ежевечерних молитв возросло до 99. Число это во мраке человеческого одиночества выглядело чуть ли не бесконечно большой величиной, а грусть, усталость, необоснованная надежда на авось вновь вернулись и изводили Ма Тяня, поэтому часто он, подолгу молясь, впадал в состояние прострации, кратковременного сна, через несколько минут просыпался, только теперь понимая, что давно заблудился в замкнутом круге этих чисел. В итоге снова, загибая пальцы, начинал все сначала.

Однако это ничего не меняло.

Двадцатого августа в десять вечера, когда парикмахерская уже закрывалась, Ма Тянь и Ван Цин согласно плану готовились осуществить новый замысел, начатый днем ранее. Ученица к этому времени уже ушла, и Ван Цин пришлось собственноручно мыть клиенту голову. Вымыв наполовину, девушка вдруг вскрикнула: «Ой мамочки!»

Ма Тяню, конечно, ничего не было видно, но, услышав этот внезапный крик, он сразу догадался, что дело в его волосах. Открыв глаза, он увидел, что Ван Цин держит пучок волос, весь в мыльной пене. Оказывается, его шевелюра лишилась целой пряди…

Дальше держаться и сохранять спокойствие стало невозможным. Ма Тянь глядел на Ван Цин, и на глаза медленно наворачивались слезы. «Как же так? – спросил он девушку. – Как так получилось?» – «Откуда я знаю, что это такое? – Казалось, Ван Цин на мгновение охватила паника. – Может, скоро осень, а осенью разве не все животные линяют?» – «Я уже давно начал лысеть, – ответил Ма Тянь, – тогда еще была не осень». – «Ну, тогда я не знаю, – сказала Ван Цин. – Ты же человек, разве можешь линять, как животное?»

Противоречивый ответ смутил Ма Тяня, он настороженно уставился на нее, сердце вдруг заколотилось, внезапно он как будто все понял. «На самом деле ты давно знала, что я лысею, ведь так? – спросил он. – Не может быть, чтобы ты не знала, но тебе бы только денег заработать, поэтому ты скрывала от меня, ах ты злодейка…» – «Иди ты к черту! – Девушка вдруг выпрямилась и встала напротив Ма Тяня. – Кто в самом начале бегал сюда и умолял сделать ему прическу, это я, что ли, заставляла? Еще раз так скажешь, больше общаться не будем…»

Некоторое время Ма Тянь молчал, уставившись на Ван Цин. К горлу подступил комок, стало трудно дышать. Правая рука поднялась, чтобы дать Ван Цин хорошенькую затрещину, но вместо этого он сильно толкнул девушку…

Впоследствии Ма Тянь с грустью размышлял, что, если бы в тот день за спиной Ван Цин не было стула на колесиках, как было бы здорово, беды бы не случилось. Однако той ночью, которую и вспомнить-то страшно, Ван Цин по воле судьбы налетела на вертящийся стул, ось которого как раз недавно смазали маслом, поэтому, когда падающая девушка толкнула его, стул проворно и резко откатился, и она ударилась затылком об угол стеклянной ширмы.

Звон разбитого стекла разлетелся по всей комнате. Ма Тянь, смотревший на лежащую Ван Цин, на кровь, стекавшую по стеклу, на пол, усыпанный осколками, почувствовал странное ощущение нереальности. Ему показалось, что эта сцена поразительно напоминает его ночные кошмары.

Ван Цин застонала и медленно открыла глаза. «Убил», – произнесла она спокойно.

Утром уже никто во всем городе не сомневался, что Ма Тянь и есть убийца, потому что доказательств было вроде бы предостаточно: парочка была неразлучна на протяжении нескольких лет; ученица подтвердила, что перед ее уходом в салоне, кроме Ван Цин, был только Ма Тянь; к тому же тем самым вечером заначка в пятьсот юаней, которую мать Ма Тяня хранила в обувной коробке, бесследно исчезла вместе с ее сыном.