Бремя власти - Игорь Анейрин

Бланка молчала.

— И вот ещё что. — Алиенора взяла подругу за руки. — У меня больше никого нет. Только он и ты. И я не знаю, кого я люблю больше. И, надеюсь, что так оно и останется. Так вот — иди к нему. Он сейчас внизу, в купальне. Он меня, кстати, ждёт… Да что ты так таращишься?! Хватит уже. Ты же знаешь — на юге принято семьями купаться. Но я, как ты можешь заметить, не пошла.

— Почему?

— Да потому что мне надо было с тобой поговорить. И мозги тебе немножко вправить, я же вижу — они у тебя совсем раскисли. И ты — слушай меня внимательно — ты сейчас пойдёшь вместо меня. Он один там, я нарочно хозяину сказала, чтобы никто не смел его беспокоить, что ничьи услуги не нужны, сказала, что я сама скоро приду.

Бланка покачала головой.

— Что ты такое говоришь? Как ты себе это представляешь? Нет… я не могу.

— Что значит — не можешь?! Можешь. И хочешь — я же вижу. Вот сейчас ты на меня смотришь, а глаза у тебя такие, как будто сквозь меня на него глядишь. Я тебе ещё раз повторяю: по собственной воле он не будет за тобой ухаживать, он в себе не уверен. Он привык смотреть на тебя, как на госпожу. А ты залезла в свою скорлупу и сидишь там, собственным горем упиваешься. И если ты хочешь что-то получить от него, то тебе самой надо что-то сделать. А не пойдёшь сейчас — сама потом пожалеешь. Пройдёт неделька-другая — и привыкнет он к тому, что он сиятельный граф. Уже, по-моему, начал привыкать: даже руку не выдёргивает, когда я ему её целую. У меня такое ощущение, что кровь в нём очень быстро взыграла. А доберёмся до города, там девиц-то полно и, думаю, кое-кто из них познатнее тебя будет. И кто знает? — может, даже и покрасивше. Вырвут его у тебя на счёт раз. Вот и будешь потом локти кусать. Иди. Сомнения твои яйца выеденного не стоят. А я буду только рада, понимаешь? Ты — моя лучшая и единственная подруга. И ты ему очень нравишься, он примет тебя без раздумий, поверь мне.

Бланка не отрываясь смотрела на Алиенору. Потом, крепко пожав ей руку, стремительно выбежала из комнаты.

Гостиница «Два короля» была большой, даже слишком большой для этого поселения, хотя и сама деревня Длинная Лошадь отличалась совсем не маленькими размерами. Здесь насчитывалось около десяти дюжин дворов, а в старые времена, как говорили, и ещё больше. «Два короля», судя по всему, построили даже раньше, чем основную часть Стены, когда путь на запад ещё популярен среди купцов, паломников, вагантов и прочего люда, передвигавшегося по дорогам в поисках заработка или приключений.

Гостиница могла вместить всех желающих: очень обширная, в два этажа высотой, с каменным цоколем, сложенным из огромных камней, заросших мхом. Перед входом висела выцветшая от времени деревянная вывеска с грубо намалёванными цветными фигурами каких-то двух королей, почему-то стоявших друг перед другом на коленях; вывеска была сколочена из толстых досок, судя по их виду, примерно в то же время, когда гостиница открыла двери для первых посетителей.

Первый этаж состоял их двух больших помещений: обеденной залы и кухни. В зале стоял с десяток дубовых столов, отполированных до блеска локтями нескольких поколений постояльцев. Потолок поддерживался длинными, опять же дубовыми, балками, почерневшими от старости. Все столы располагались вдоль одной стены с окнами; вдоль другой тянулась длинная стойка, за которой высились полки с бутылями и посудой. Справа и слева от стойки имелись два входа, один в кладовые, другой — в кухню; около последнего прямо в стене вырубили внушительных размеров очаг, использовавшийся чаще всего для обогрева помещения, а время от времени и для приготовления пищи, в особенности в тех случаях, когда какому-нибудь постояльцу непременно самому хотелось следить за процессом подрумянивания свиных ножек или каплунов.

Третий вход, в стене, противоположной от очага, вёл на второй этаж, во всю длину которого тянулся коридор с дверьми. В основном за ними располагались маленькие клетушки с кроватью и, в лучшем случае, с комодом, предназначенные для обычных постояльцев. Малую часть этого коридора отгораживала ещё одна дверь, за которой и находились дорогие покои для наиболее состоятельных гостей; сюда можно было попасть как по общей лестнице, через дверь, запертую на замок, так и через отдельный вход на первом этаже.

Эта же малая лестница вела в подвал, закрытый для основной массы постояльцев: с многочисленными кладовыми и, в отдельном помещении — с купальней, большой тёмной комнатой без окон и с каменными сводами. По стенам здесь стояли резные скамьи, окружая обширный бассейн, в котором легко поместилось бы с полдюжины человек.

Совершенно определённо гостиница когда-то знавала лучшие времена, подумал Эдмунд, разглядывая купальню. Красивые скамьи, выцветшие шпалеры на стенах с изображениями охоты или каких-то куртуазных сцен, и два десятка подставок под факелы. Сейчас факелы не горели, да и, судя по всему, давно уже не использовались, с тех самых времён, когда знатные люди нередко останавливались здесь на постой, направляясь в свои западные или восточные владения. Тем не менее здесь было тепло и чисто; хозяева тщательно поддерживали здесь порядок, похоже, не оставляя надежды, что всё вернётся на круги своя и купальня ещё послужит высоким гостям. Пятеро молодых путников, на конях и с оружием, по всей видимости, произвели на хозяина должное впечатление, и он без особых колебаний предоставил им самые лучшие комнаты, приняв их, очевидно, за знатную молодёжь, по каким-то надобностям путешествующую инкогнито. И, отвесив поклон, отправился готовить купальню для высоких гостей. И богатых, наверняка подумал он, когда увесистый мешочек с серебром перекочевал в его карманы.

По указанию Алиеноры здесь заблаговременно растопили небольшой камин, от которого исходило живительное тепло; потрескивавшие в огне дрова отбрасывали на стены и высокие своды таинственные отблики. В рассеянной задумчивости Эдмунд любовался всполохами пламени, когда дверь у него за спиной едва слышно скрипнула.

— Леа! — Он живо обернулся с широкой улыбкой на лице и замолчал, пытаясь проглотить комок, внезапно застрявший в горле. — Бланка?..

Он сидел в каменной купели, до краёв наполненной тёплой водой; на поверхности плавали свежесорванные листья мяты и множество цветочных лепестков. По краям ванны стояли четыре или пять толстых свечей, которые вкупе с огнём, горевшим в камине, слегка рассеивали тёплый полумрак, царивший в помещении. Откуда-то сверху и издалека доносились едва слышные звуки музыки и крики веселящихся жителей.

Закусив нижнюю губу, босыми ногами Бланка медленно подошла к краю бассейна. Она была закутана в великолепный, до пола, тёмно-фиолетовый плащ из кианского шёлка, подбитый горностаем; на шее плащ скрепляла длинная застежка из чередующихся рубинов и изумрудов, нанизанных на золотую нить.