Бремя власти - Игорь Анейрин

— Не многовато ли? И с чего вы взяли про то, что мы благородные?

Гарвен развёл руками.

— Я уж тридцать лет здесь гостиницу содержу да гостей привечаю. Могу золото от медяка отличить. Спутниц ваших хоть в рубище обряди, но лиц таких среди крестьянок не найдёшь. Да и вы при оружии. Но ежели тайну хотите сохранить, то я и так никому ничего не говорю и имён не спрашиваю, иначе б знатные люди у меня и не останавливались бы. В нынешние времена многие запросто путешествуют, в недорогой одежде, чтобы внимания к себе не привлекать. А насчёт монеты… Праздник нынче, добрые люди. У меня все комнаты битком забиты, да всё по парочкам, подвинуть никого не удастся. Но раз молодые люди не из простых, да при деньгах, могу знатные апартаменты предоставить. У меня таких три, и деревенщинам я их не сдаю. Кроватей дополнительных там нет, так что для вас три комнаты будет в самый раз. Для девушек ваших одна, и две для парней, или как вы там распределитесь… Уж простите великодушно, но они у меня пустуют по большей части, а обстановка там дорогая.

— Понятно. — Эдмунд достал из кармана еще одну серебряную монету, покрупнее первой.

— Прекрасно, благородные господа, — расплылся в улыбке хозяин. — Рад видеть у себя в гостях таких щедрых молодых людей.

Он сгрёб своей огромной рукой все монеты и, мельком глянув на подошедших Гуго, Алиенору и Бланку, закончил:

— На праздник не желаете ли пойти? Тогда надобно маски будет купить, хотя нет, для вас бесплатно, у меня есть с десяток. Там все в масках будут, это обычай такой… Но обычно благородные люди на такие праздники не ходят, разве что поразвлечься есть охота.

— Почему не ходят? — спросил Гуго.

— Честно говоря, — отвечал Пэдриг, бросив взгляд на девушек, — этот Аонгусов день, а точнее, ночь — сплошные пьянка да разврат, и знатным леди там не место. Для того и маски, похоже, чтоб поутру друг перед другом не стыдиться. Но мне-то грех жаловаться, для меня это дело очень прибыльное. Одного пива больше, чем за полгода продаю, да и комнаты все заняты. Что ж поделаешь: молодым людям надо как-то знакомиться да веселиться, так что на эти два дня к нам со всех окрестных селений съезжаются. А уж сколько свадеб по осени играют! Да и вообще-то весело там: и танцы, и песни, и игры всякие, так что если всё же есть охота посмотреть, отговаривать не буду. Но девушек ваших всё же при себе держите, а то напоят, да уведут, так что и глазом моргнуть не успеете.

— Мы не пойдём, — в унисон заявили Алиенора с Бланкой.

— А я бы не прочь сходить, посмотреть, — хмыкнув, сказал Гуго.

— И я за компанию повеселюсь, — присоединился Томас. — Я выспался тем более. Полдня вас ждал…

Хозяин кивнул.

— Пожалуйте. — Он залез в один из ящиков у себя за спиной и вытащил оттуда целую кипу масок из тонкой кожи, бросив их на стол. — Здесь разные есть, выбирайте по вкусу. И вам надо за народом поспешать, хотя и сами не заблудитесь. Всё по восточной улице идти, а там за воротами — Аонгусов луг. Там сейчас тысяча факелов горит. А вам, господа, — он взглянул на их спутников, — я сам комнаты покажу. Катерину потом пришлю — это дочка моя, кстати, — она девушкам поможет устроиться.

Взмахом руки пригласив Эдмунда, Бланку и Алиенору следовать за ним, он неспешно стал подниматься по лестнице на второй этаж.

Глава 13

АОНГУСОВА НОЧЬ

— Бланка, — Алиенора легко тронула свою подругу за руку, — мы должны поговорить.

— О чём? — Та мельком взглянула на неё.

— Мне кажется, я знаю, что с тобой происходит.

Бланка промолчала. Было уже два часа пополуночи и девушки, почти не разговаривая, просто сидели рядышком перед камином, в котором жарко полыхала целая вязанка дров; Алиенора, скосив глаза, смотрела на Бланку, а та — упрямо уставившись в огонь. Камин имелся в самой комнате, куда препроводил их Гарвен; вскоре после их прихода сюда явился мальчишка из прислуги, который натаскал дрова и разжёг огонь, а полчаса спустя — Катерина со свежим бельём, которым она, с интересом поглядывая на обеих подруг, застелила большую деревянную кровать с резными спинками.

— Бланка… — Наконец не выдержала Алиенора.

Бланка взорвалась.

— Что?! О чём ты хочешь поговорить?! Да, наверное, ты заметила, как уж тут не заметить, что греха таить. Да, он нравится мне, более чем нравится. Ты это хотела услышать?! Вот, получи, слушай. С первой минуты нравится, раньше, чем я прочитала то проклятое письмо, если тебе это интересно. От него благородством веет, и даже никакая кухня это испортить не смогла. Чурбан бесчувственный. Если я до него дотрагиваюсь случайно, он от меня отшатывается, как от зачумлённой. А тут ты ещё — что, хочешь лишний раз мне напомнить, что вы оба — из рода Даннидиров, что я — пустое место?! Что я — не для него?! Да я и без тебя это знаю, понятно тебе? Он — принц крови, а я — пыль под ногами. Так о чём ты ещё хочешь поговорить?! Впору хоть сбежать от вас обоих, куда глаза глядят, чтоб не видеть вас больше.

Бланка замолчала, закрыв лицо руками. Алиенора внимательно на неё смотрела.

— Бланка, ты глупая.

Та посидела с минуту, пытаясь унять бешено колотившееся сердце. Потом, оторвав ладони от лица, хмуро глянула на подругу раскрасневшимися глазами. Последняя, собрав губы в венчик, с серьёзным видом покивала головой.

— Да-да. Глупая. И ещё — слепая, как крот. Короче говоря — дура.

— Что ты имеешь в виду?

— Если ты не видишь, как он на тебя смотрит, то я просто обязана открыть тебе глаза. Он, между прочим, взгляда от тебя оторвать не может…

— Что за выдумки…

— А ты что хотела?! Он всю жизнь на кухне провёл, ну, понятное дело, книжки читал, воспитывали его, сражаться учили, но между ним и нами была целая пропасть. Ты, если помнишь — высокородная леди Бланка Оргин. Он даже и не думал, что сможет когда-нибудь заговорить с тобой. Ты для него до сих пор — госпожа. Он боится, что ты скажешь ему: отстаньте от меня, вы мне не нравитесь, милорд. Он же сквозь землю тогда от стыда провалится, он ведь наверняка думает, что ты смотришь на него, как на неопытного поварёнка, который из грязи — в князи, вот и шарахается от тебя, как от чумы. А ты — дура набитая, ничего не понимаешь.

Бланка, открыв рот, недоверчиво смотрела на Алиенору.

— Да-да, и нечего на меня пялиться. Мы, когда вдвоём с ним остались — там, в доме Финна, он только про тебя и говорил. Какая ты умная, да какая прекрасная-распрекрасная. Ты сделала то, да ты сделала это. Да если бы не ты, ни из тюрьмы меня бы не вытащили, ни тайник бы не обнаружили. А какая ты самоотверженная и всё такое. Я ему говорю: и красивая, правда? А он сразу как в норку забился. И если он не смотрит на меня, то он смотрит только на тебя. Ты что — не видишь? Ты вообще слепая, что ли?!