Исчезнувшие близнецы - Рональд Х. Бэлсон

На рассвете дверь сарая открылась. Вошел старик в синем комбинезоне и фланелевой рубашке, со спутанными седыми волосами и карабином в руках.

– Что вы делаете в моем сарае?

– Отдыхаем, – ответила я. – У нас двое младенцев, мы пытаемся остаться в живых.

– Бежите от нацистов?

– Да, пан, бежим.

– Они тут повсюду, надо быть осторожнее. Они схватят вас и убьют.

– Да, пан, мы знаем.

– Оставайтесь пока здесь, я принесу вам завтрак. А потом идите восвояси.

– Спасибо, пан. Да благословит вас Господь!

Старик и его жена, дородная женщина в цветастом халате и с широкой улыбкой, принесли нам омлет, сыр и три стакана молока.

– Позвольте посмотреть на малышек, – попросила она. – Я слышала, как они всю ночь плакали. – Каролина передала ей Лию, и женщина принялась баюкать малышку. – Бог мой, какая красавица! Совсем как моя Ева.

– Мы бы хотели, чтобы вы остались, – сказал фермер, – но немцы постоянно сюда наведываются и убьют нас, если мы вас приютим.

– Мы все понимаем и благодарим вас за щедрое угощение. Мы пойдем дальше.

Они собрали нам немного еды, и мы пошли своей дорогой, по-прежнему держась подальше от людских глаз. Через два-три километра мы набрели на еще одну ферму. Во дворе ходили куры, на выпасе – дойная корова. Худая женщина средних лет со всклокоченными рыжими волосами возделывала огород. Она поманила нас к себе.

– Куда идете?

– Сами не знаем. Подальше от Хшанува.

– Что ж, вы вот-вот дойдете до Олькуша. Уже рукой подать.

– А немцы?

Женщина покачала головой:

– Немного, но есть. Вы выглядите уставшими. Давно в пути?

– Да. Идем из самого Хшанува, – ответила Каролина.

– Вы завтракали?

– Да, спасибо. Ваши добрые соседи ниже по дороге позволили нам переночевать в сарае и покормили.

– Наверное, это Клоские. Ну что же, проходите, пусть ноги отдохнут.

Она завела нас в кухню, достала кувшин молока, печенье и сказала:

– Мне надо по делам сбегать. А вы чувствуйте себя как дома. Я скоро вернусь.

Она села в телегу, дернула поводья и уехала. Мы сидели в кухне и пили молоко, благодарные хозяйке за гостеприимство. Через четверть часа к дому подкатил грузовик с брезентовым верхом. Четверо солдат с оружием выскочили из него, вбежали в дом и закричали:

– Herauskommen, herauskommen![36]

Каролина расплакалась.

Когда нацисты выводили нас из дома, женщина расплылась в злой беззубой улыбке.

– Вас отправят туда, где вам место, чтоб вы и на километр к дому приличных людей не приближались. – Потом она крикнула солдатам: – И не забудьте забрать Клоских! Они помогали этим мерзавкам.

Нас затолкали в кузов. Мы были слишком подавлены и жалели, что доверились этой женщине. Каролина устроилась у одного борта машины с Рахилью на руках. Я – у другого с Лией. Мюриэль сидела рядом с невозмутимым нацистом, который держал оружие наизготовку. Он смотрел прямо перед собой, лицо его ничего не выражало, как будто солдат был сделан из пластмассы. Когда мы проезжали мимо Клоских, я заметила немецкий грузовик у дома. Доброта их погубила.

За час мы преодолели расстояние, которое прошли за два дня. Нас привезли в Хшанув, на городскую площадь, куда согнали всех оставшихся в городе евреев.

На площади царил хаос: там собралось больше тысячи человек. И все с вещами. Люди стояли, вцепившись в детей, чемоданы, коробки, кто-то даже принес свои пожитки завязанными в простыню. Вооруженные солдаты с грозно рычащими и лающими собаками подгоняли людей дубинками и прикладами. Были тут и эсэсовцы в длинных шинелях, а за всем происходящим наблюдали хладнокровные гестаповцы в кожаных плащах.

Прозвучал приказ по мегафону:

– Выстроиться в шеренгу по пять человек. Найдите свою фамилию в списке. Тем, кто указан в первом эшелоне, собраться в дальнем, южном конце площади. Тем, кто во втором, – в северном. Это последнее переселение из Хшанува. Вас повезут в новые трудовые лагеря. Там лучше и намного чище, чем в этом вонючем гетто, где вы жили. Всем будет дана возможность трудиться и заработать себе свободу. Все, кто будет трудиться, получат хорошее питание и уход, будут жить в достойных условиях. Сверяйтесь со списками, находите свою фамилию и стройтесь!

Приказ повторяли снова и снова.

Мы подошли к доске с объявлениями. Моя фамилия стояла в списке во второй эшелон. Я посмотрела в северный конец площади и узнала многих швей из Цеха. Этот эшелон явно направлялся на другую швейную фабрику. Но фамилии Каролины и Мюриэль значились в списке в первый эшелон. Я посмотрела в южный конец площади, увидела много стариков, детей и людей, выглядевших слабыми и больными, и сразу поняла, что первый эшелон отправится в Освенцим.

Я испугалась. Как мои подруги могли оказаться в первом эшелоне? Они же молодые и здоровые. Как они могут отправиться в Освенцим? Мы переглянулись, я расплакалась. Этого не должно было случиться!

Когда подошел длинный состав с товарными вагонами кирпичного цвета, солдаты начали строить собравшихся в ряд. Мегафоны приказывали тем, кто едет в первом эшелоне, выйти вперед.

– Это какая-то ошибка, – сказала я.

Мюриэль нежно, но печально улыбнулась. Она понимала, что происходит.

– Мы с Каролиной в первом эшелоне. А ты оставайся со своей группой. Не волнуйся за нас. Все будет хорошо.

– Нет-нет! – плакала я. – Майор Фальштайн обещал… Нужно кому-то сказать. Вы должны ехать на север. Вы не должны быть в этом эшелоне!

Каролина обняла меня:

– Мы, черт побери, хотя бы попытались, верно, Лена? Я искренне думала, что удастся сбежать. И нам это почти удалось. – Она задумчиво посмотрела на меня и улыбнулась. – Знаешь, когда мы сидели на кухне у этой женщины, все втроем и с нашими малышками, я подумала: «Как же мне повезло! Я нашла двух лучших подруг, и мы все останемся в живых после этого кошмара. С нами все будет хорошо». И это ощущение, Лена, ощущение свободы, пусть и на один день, того стоило! Моя душа ликовала. Спасибо, Лена. Спасибо за все. – Каролина поцеловала меня. – А сейчас тебе пора уходить. Нас будут сажать в вагоны.

Я запаниковала. Я обязана была что-то сделать. Я оглядела площадь и там, посреди царящего хаоса, увидела полковника Мюллера.

– Стойте здесь! – крикнула я. – Стойте здесь и держите малышек. Никуда не ходите пока.

И я бросилась к полковнику.

Он сделал вид, что не знает меня, схватил за руку и спросил:

– Ты в какой группе, женщина?

– Которая едет на север.

– Я отведу тебя туда, чтобы ты ничего не перепутала.

Когда мы отошли достаточно далеко, чтобы солдаты не услышали, он сказал:

– От тебя столько неприятностей, маленькая путешественница! Ты должна быть в северном конце площади, этот поезд идет в Гросс-Розен. Второй – в Освенцим.

Я едва сдерживалась.

– Каролина с Мюриэль… Они стоят вон там. Это какая-то ошибка! Их фамилии попали не в тот список. Вы должны их переписать. Пожалуйста, внесите их в список на второй эшелон!

– Не могу. Списки окончательные.

– Вы обязаны! Я рисковала жизнью, когда помогала вашей подпольной сети, и все, о чем я прошу: перенести фамилии двух женщин в другой список.

– С двумя детьми.

– Да. Пожалуйста, перенесите фамилии Каролины и Мюриэль в другой список!

Он покачал головой:

– Списки окончательные. Все знают, кто в каком эшелоне едет.

– Измените списки! Вы же можете. Вы же полковник.

– Полковник, который знает, как остаться в живых. Полковник, который знает, что стоит рисковать ради всеобщего блага, но не ради подружек.

Я не могла смириться с таким ответом и обвела глазами площадь.

– Если вы ничего не сделаете, я расскажу обо всем прямо сейчас! Обращусь к гестаповцам и расскажу, кто вы такой на самом деле.

Полковник Мюллер смеялся до слез.

– Я еще не встречал таких смелых девчонок. Ступай на северный конец площади, пока я тебя не застрелил.

– Пожалуйста, прошу вас! – умоляла я.

Наконец он кивнул:

– Стой здесь. Посмотрим, что можно сделать.

Выстроившись в колонны, мы часами ждали, пока начнется посадка в поезд. Наконец стали сажать тех, кто ехал в Освенцим. Солдаты грубо заталкивали людей в товарные вагоны, и я разрыдалась. Я уже готова была бежать в колонну, которая отправлялась в Освенцим, к своим подругам и малышкам – и будь что будет! – когда увидела полковника Мюллера. С одной стороны от него шла Каролина, с другой – Мюриэль. У каждой на руках по ребенку. Полковник Мюллер подмигнул мне:

– Прощай, маленькая путешественница. Увидимся, когда закончится война.

– Ничего себе! Он оказался крепким парнем!

– Да. Рисковал собственной жизнью. Его расстреляли за измену родине. Он был хорошим человеком, Кэтрин. И рисковал только ради всеобщего блага. Его группа едва не убила Гитлера в 1944.

– Значит, вы втроем сели на поезд до Гросс-Розена?

– Да, мы втроем и наши близнецы.

Глава тридцать четвертая