Прекрасная монашка - Барбара Картленд

— И я испытываю такие же чувства; так что мы, по крайней мере, вместе: вы и я в этом диком обществе.

Хьюго взял руку девушки и поднес ее к своим губам; и прежде чем успел подняться и открыть ей дверь, девушка выскользнула из комнаты, и секретарь герцога Мелинкортского остался один.

Как это необычно, думал Хьюго Уолтхем немного позже в этот же день, какое успокоение принесла ему эта юная девушка. Его любовь к Изабелле так долго томила его сердце, что он почти уже забыл, что жизнь возможна и без боли в душе; а еще из-за того, что он поделился своей тайной с кем-то и что страдает не в одиночестве.

У Хьюго стало так легко на сердце, как не было уже в течение многих лет. А может быть, частично умиротворение пришло к нему и вследствие того, что в эти дни Изабелла стала относиться к нему гораздо сердечнее, чем когда-либо.

Хьюго всегда подозревал, что леди Изабелле он кажется очень скучным человеком; и вот этим вечером, когда они вдвоем шли к карете, которая должна была доставить их в дом принца де Фремона, леди Изабелла взяла его под руку и проговорила:

— Как я рада, что вы, Хьюго, поедете сегодня вместе с нами. Ведь это так глупо с вашей стороны все вечера просиживать в нашем особняке, складывая числа в столбик, а слова — в строчки скучных казенных писем.

— Но кто-то должен их писать, — улыбнулся Хьюго, ощущая, как трудно ему сдерживать свои чувства, когда услышал, что Изабелла рада его присутствию.

Аме совершенно не скрывала своей радости по поводу того, что и этот вечер она проведет вместе с герцогом.

Сегодня она была одета в новое платье бледно-зеленого цвета — цвета почек на деревьях весной; единственным украшением был букетик подснежников, приколотый к груди. Оно чрезвычайно шло девушке, и герцог решил, что это платье — одно из лучших творений мадам Бертин.

— Сегодня вечером мы все такие элегантные, — сказала Аме, когда они уже сели в карету и тронулись в путь. — Ваш камзол, монсеньор, не такой нарядный, как тот, что был расшит золотом, но я не уверена, что вы выглядели лучше, чем в этом.

— Аме, если вы будете говорить мне столько комплиментов, я неминуемо превращусь в самодовольного фата, — шутливо предостерег девушку герцог.

— И все-таки, как мне хотелось бы ехать сейчас не на очередной прием, а в лес, — продолжала девушка, — в наш маленький дом в самой чаще леса. Вы ведь обещали, монсеньор, что в субботу мы отправимся туда.

— Да, обещал, — согласился герцог.

— Тогда мне остается только предположить, что вы, Себастьян, совершенно забыли о приглашении на пикник к принцессе де Полиньяк, — упрекнула герцога леди Изабелла.

— Нет, — возразил ей его светлость, — я отлично помню о нем; и тем не менее мы отправимся в наш лесной дом.

— Себастьян, вы безнадежны, — воскликнула леди Изабелла. — Что касается этого домика в лесу, могу представить себе, сколько сплетен поползет на сей счет.

— С какой стати? О чем они могли бы сплетничать? — удивилась девушка. — Что можно вменить в вину человеку, пожелавшему иметь дом, в котором он имел бы возможность спокойно уединиться и провести время в умиротворении?

Герцог обменялся взглядами с леди Изабеллой, и та подчинилась команде, переданной взглядом.

— И в самом деле, им нечего будет сказать, — проговорила леди Изабелла, — кроме того, что вы пренебрегаете своими обязанностями перед обществом. Но на самом деле это ведь не имеет никакого значения для нас.

— Разумеется, не имеет, — согласилась девушка. — Думаю, что в глубине души у меня, скорее всего, нет ни малейшей склонности вести светский образ жизни. Ведь каждый следующий бал практически ничем не отличается от всех предыдущих. Если признаться честно, чего я в действительности с нетерпением жду на всех этих балах, так это обратной поездки домой вместе с вами, монсеньор.

Герцог ничего не сказал, но удивительнее всего было то, что леди Изабелла не стала выговаривать Аме за то, что она игнорирует ее и Хьюго, которые тоже присутствовали в карете во время всех этих поездок.

Для разговоров уже не было времени, так как до особняка принца де Фремона было рукой подать, и их экипаж уже въезжал во двор. Дом оказался весьма внушительной постройки, а на дворе выстроилось множество лакеев, которые должны были помогать гостям выходить из экипажей.

Войдя в парадную дверь, увидели перед собой широкую лестницу, изгибом поднимающуюся вверх, к залам для приемов на втором этаже. Там уже находились гости, которые приехали несколько раньше. Дамы, Хьюго и герцог Мелинкортский поднялись по лестнице, где, сверкая бриллиантами, стояла принцесса де Фремон, приветствующая приглашенных на званый вечер.

Герцог полагал, что хозяйка дома окажется много старше, но, увидев ее, пришел к выводу, что она выглядит намного моложе своего супруга. Принцесса была изысканно одета; причесывал ее подлинный художник, но, когда его светлость целовал хозяйке руку, ему показалось, что у нее болезненный вид.

Она была очень худа, под глазами — морщинки. Тем не менее принцесса одарила герцога очаровательной улыбкой и учтиво приветствовала его:

— Рада встретить вас в своем доме, ваша светлость.

Муж рассказывал мне о вас.

В этой женщине было что-то знакомое, отчего герцог Мелинкортский испытал смущение, будто она напоминает ему кого-то, с кем он уже встречался раньше, но в первый момент его светлость так и не смог вспомнить, кого именно.

— С вашей стороны было очень любезно пригласить нас сюда сегодня вечером, мадам, — произнес он официальную благодарность за приглашение. — Разрешите, Ваше Высочество, представить вам мою кузину, леди Изабеллу Беррингтон, мою подопечную, мисс Корт, и моего кузена, господина Хьюго Уолтхема.

— Я восхищаюсь леди Изабеллой уже долгое время, — сказала принцесса, — а эта девушка, конечно же, та красавица, о которой говорит весь Париж.

Леди Изабелла и Аме присели в глубоком реверансе;

Хьюго поцеловал принцессе руку, а затем они все вместе двинулись в глубь комнаты, чтобы приветствовать принца, у которого в этот вечер вид был еще более сардоническим, чем накануне, — казалось, что его нависшие брови окончательно сомкнулись над крючковатым носом.

Но герцог решил для себя быть в этот вечер подчеркнуто дружественным, и буквально через несколько минут беседы с принцем де Фремоном лицо у того приняло гораздо более добродушное выражение. Принц даже посмеялся какому-то остроумному замечанию и сказал комплимент леди Изабелле.

Каждый вопрос, который герцог выяснял у принца, подтверждал то, что он уже слышал вчера, а именно: принц де Фремон определяет всю внешнюю политику Франции. Он и его супруга лишь недавно заняли видное положение в придворных кругах. Но в отличие от подавляющего большинства остальных придворных фаворитов, эту чету король представлял королеве, а не наоборот, как бывало раньше. Как утверждали слухи, Мария-Антуанетта прониклась внезапной симпатией к принцессе де Фремон и выделила ее из остальной массы придворных, уделяя внимание и выказывая особые знаки расположения.