Альфред Хичкок - Акройд Питер

Хичкок задумал совсем другой фильм. Не похожий на его «блестящие цветные пузыри», как он сам их называл. Ни кинозвезд, ни экзотических мест. Почти все действие должно проходить в дешевом мотеле. В интервью New York Times режиссер так описал картину: «Самые обычные люди встречают других обычных людей, а результатом становится ужас и смерть».

В компании Paramount не слишком обрадовались такой перспективе. История о безумном маньяке, который наряжается в одежду умершей матери, чтобы убивать своих жертв, не вызвала энтузиазма у руководства студии. Название неподходящее, известных актеров нет. «Ладно, – якобы сказал Хичкок. – Сам справлюсь». И прекрасно справился. В сущности, он сам субсидировал проект, а компания Paramount только занималась прокатом. Его агент Лью Вассерман даже договорился о съемках фильма в студии Universal Pictures, где режиссер мог работать без помех. Хичкок отказался от гонорара в обмен на 60 % доли в фильме и после «Психо» фактически больше не работал с Paramount. В сотрудничестве с Вассерманом он до конца жизни оставался верен Universal.

Хичкок говорил: «Думаю, что в «Психо» мне удалось то, что я люблю больше всего на свете: управлять аудиторией». Но какой аудиторией он надеялся управлять? Режиссер делал все возможное, чтобы аудитория была как можно шире. Он хотел заработать большие деньги на новом проекте. Возможно, именно это заботило его больше всего. Хичкок знал, что рынок для таких фильмов, как «Капля» и «Муха», в значительной части состоит из впечатлительных и незрелых молодых людей, которые хотят, чтобы их пугали вплоть до истерики. Они одержимы сексом, даже если эта одержимость принимала преимущественно форму вуайеризма. Хичкок хорошо понимал их требования. Именно они были его целевой аудиторией – разумеется, вместе со зрителями сериала «Альфред Хичкок представляет».

Режиссер хотел снять фильм максимально быстро и с минимальными затратами, и поэтому решил использовать модель телевизионных передач, когда девять минут законченного фильма могли быть сняты за один день. Он использовал своих телеоператоров, поскольку, по его собственным словам, «они умеют работать очень быстро. А я хотел снимать быстро: я не хотел делать дорогое кино, потому что, честно говоря, не знал, будет оно успешным или нет». Для телевидения съемочная группа снимала черно-белый материал, и Хичкок не видел причин что-либо менять. В любом случае цвет только отвлекал бы. У Хичкока имелись также эстетические возражения. Одному из интервьюеров он говорил, что «в цвете кровь, текущая в сток ванной, будет омерзительна».

Как это часто происходит в процессе съемок, детали бежали впереди сценария. Хичкок пригласил молодого сценариста Джозефа Стефано, продлевая контракт каждую неделю; режиссер еще не был уверен в его возможностях. Однако сотрудничество оказалось успешным, и вскоре у них выработалась привычка встречаться в одиннадцать утра, затем расходиться на ланч и снова встречаться во второй половине дня. Хичкок, как всегда, рассуждал о чем угодно, кроме самого фильма, но посредством намеков, предложений и встречных предложений сценарный план продвигался вперед. Затем Стефано поручили написать первую сцену, которую Хичкок прокомментировал так: «Альме сцена очень понравилась». Это был высший из возможных комплиментов. С этого момента они со Стефано проговаривали диалог, прежде чем сценарист записывал его. Весь процесс занял около одиннадцати недель. Хичкок разыгрывал некоторые эпизоды для Стефано. Он детально проговаривал сцену, в которой убийца заворачивает тело убитой женщины в занавеску для ванной, когда в комнату неожиданно вошла Альма. Мужчины испуганно вскрикнули.

Впоследствии Стефано вспоминал, что Хичкока «совсем не интересовали характеры и мотивация. Это работа сценариста». Хичкока больше занимали технические трудности и визуальное воздействие истории, разворачивающейся на экране. Например, его очень интересовали подробности убийства в ванной. В другом интервью Стефано прибавил: «Я не думаю, что во время съемок он сознательно или бессознательно отражал тьму, которая шла у него изнутри. Он просто брал сценарий и снимал его».

Съемки обошлись без трудностей. Когда Стефано рассказывал о проблемах с характером Нормана Бейтса, одержимого владельца мотеля, Хичкок вдруг перебил его: «Мы можем заполучить Тони Перкинса». Тони Перкинса заполучили. Он уже добился успеха как на сцене, так и на экране, но его репутация была выше, чем гонорары. А когда Стефано сказал Хичкоку, что фильм на самом деле о жертве в ванной, Мэрион Крейн, а не о Бейтсе, режиссер взволнованно подался к нему: «Мы можем заполучить звезду». И звезду нашли. Джанет Ли была уже хорошо известна, и в 1948 г. ее назвали «самой очаровательной девушкой Голливуда». «Я не собираюсь режиссировать каждый нюанс, – сказал ей Хичкок при первой встрече, – но если не получу то, что мне нужно, то выжму его из вас – а если вы перестараетесь, я вас остановлю. То, что вы делаете, должно соответствовать моей схеме и углу съемки». Главной он считал камеру, и актриса должна была двигаться вместе с ней. Когда Ли пришла к нему в дом на Белладжо-роуд, Хичкок показал ей миниатюрный макет декораций, которые он собирался использовать, и маленькие фигурки персонажей. Все уже было тщательно придумано.

Срок контракта с Верой Майлз, заключенного для так и не состоявшихся съемок фильма «Не тот человек», еще не истек, и Хичкок дал ей второстепенную роль сестры жертвы; художник по костюмам Рита Риггс (Эдит Хэд была занята, и ее услуги были не всегда доступны) отметила, что «мистер Хичкок придал ей вид некрасивой незамужней учительницы… и почти весь фильм мы видели только ее затылок». Вся последующая карьера Веры Майлз была связана только с телевидением.

Подготовка к съемкам шла очень быстро и в обстановке почти полной секретности. Хичкок не хотел, чтобы кто-то знал, чем он занимается. У фильма не было названия, и о нем говорили как о «проекте 9401»; Хичкок сфотографировался рядом с разметочной телекамерой с надписью «Уимпи», пытаясь скрыть свои намерения. На самом деле Уимпи – фамилия второго оператора, но во всех переговорах ее использовали как название картины. Вера Майлз вспоминала, что перед началом работы актеры и съемочная группа должны были поклясться в неразглашении любых подробностей. Естественно, это породило слухи и – что как раз входило в намерения Хичкока – подогревало интерес к секретному проекту.

На съемочной площадке построили дом Бейтса, послуживший прототипом места действия для последующих фильмов ужасов. Предлагались разные прототипы, от комиксов Чарльза Аддамса до живописи Эдварда Хоппера, но Хичкок объяснил, что на севере Калифорнии «такой тип дома очень распространен. Этот стиль называется «калифорнийская готика», или, презрительно, – «имбирный пряник». Здание получилось аутентичным. Все в фильме должно было носить отпечаток реальности – реклама, мотель, неоновые вывески, автосалоны, шоссе, а также весь колорит американского «маленького городка» или пригорода, который был призван обеспечить глубокую вовлеченность зрителя.

Съемки планировали закончить за тридцать шесть дней и вести их по тщательно рассчитанному графику; в реальности потребовалось сорок два дня. Хичкок говорил, что хочет снять фильм быстро и дешево – и это у него получилось. Как отметила Рита Риггс, «обстановка на съемочной площадке «Психо» была очень сдержанной, официальной. Мужчины носили рубашки с галстуками». Хичкок никогда не делал больше трех или четырех дублей, что позволяло ему сохранять непосредственность действия. Каждое движение и каждое включение камеры были тщательно просчитаны. Актеры стояли у своих отметок. Как вспоминала одна из актрис второго плана, «он ставил сцены, как делают чертежи. Он сказал мне: «Если вы сдвинетесь на пару сантиметров в любую сторону, свет будет уже не тот». Хичкок мог сказать: «На этой реплике вы опускаете взгляд, делаете секундную паузу, а затем снова смотрите на него, но уже не отрываясь».

Каждое утро Хичкок приезжал на съемочную площадку ровно в 8:30. В половине шестого он смотрел на часы и обращался к помощнику режиссера Хилтону Грину: