Генерал-фельдмаршал светлейший князь Михаил Семенович Воронцов. Рыцарь Российской империи - Оксана Юрьевна Захарова

Одессе; А.П. Ермолов на Кавказе. Западные губернии в конце царствования находились в ведении Цесаревича Константина Павловича.

Видные представители петербургской бюрократии – М.М. Сперанский, Н.Д. Гурьев, Е.Ф. Канкрин – были в целом против разделения России на генерал-губернаторства. Большинство министров являлись противниками такого управления страной, нарушавшего их права и дававшего возможность вмешиваться в их дела генерал-губернаторам. Централизация управления при этом, бесспорно, страдала, но централизация управления и не была идеалом Императора Александра I, во вторую половину своего царствования слишком хорошо понимавшего, что различные части империи стоят на совершенно разных культурных степенях и имеют много исторических особенностей [373].

Деятельность генерал-губернаторов способствовала некоторой децентрализации управления: присутствие их в провинции ослабляло власть центральных учреждений, как бы приближая население к источнику верховной власти; их власть могла быть своеобразной корректировкой власти министерской, слишком отдаленной: «министр был представитель интересов дела, генерал-губернатор – интересов края»[374].

В целом права и обязанности генерал-губернаторов первой четверти XIX столетия можно определить следующим образом:

– генерал-губернатор – высший блюститель законности в своем регионе, контролировавший действия всех подведомственных ему лиц для предупреждения (а если возможно, для прекращения) нарушения законов;

– генерал-губернатор наблюдал за правильным рассмотрением дел в местных судебных инстанциях; его мнение учитывалось при составлении законов и принятии временных мер;

– генерал-губернатор имел право обращаться непосредственно к Императору по вверенным ему делам;

– никакие представления гражданских губернаторов, кроме срочных ведомостей, не поступали к министерствам, минуя генерал-губернаторов;

– генерал-губернатор должен был получать копии всех приказов министров для гражданских губернаторов, чтобы контролировать их исполнение.

Присутствие генерал-губернатора являлось своеобразным гарантом судебно-правовой дисциплины в отдельных местностях. Анализируя документы канцелярии Киевского, Подольского и Волынского генерал-губернатора[375] и рапорты Черниговского, Полтавского и Харьковского генерал-губернатора[376], мы видим, что практически каждое дело, интересы какой бы социальной группы оно ни затрагивало, направлялось генерал-губернатору.

Генерал-губернатор в одном лице представлял интересы всех министерств, он решал различные проблемы или просил Высочайшего разрешения для связи с соответствующими инстанциями. В особых случаях генерал-губернатор отдавал самостоятельные приказы под свою ответственность, наконец, подобно министру генерал-губернатор подавал на Высочайшее рассмотрение и сообщал центральным властям подробные сведения о состоянии губернии и свои предложения по различным вопросам. При этом круг интересов, рассматриваемых генерал-губернатором, был весьма обширен, в его ведении находились проблемы полицейских и судебных учреждений, вопросы экономики и административного управления. Через генерал-губернаторов правительство проводило законы и распоряжения; генерал-губернаторы направляли деятельность местной администрации согласно распоряжениям высших властей; в свою очередь, правительство узнавало от генерал-губернаторов о потребностях края[377].

Практически до середины XIX в., несмотря на выход отдельных указов, генерал-губернаторы руководствовались в своих действиях практической необходимостью, примерами деятельности генерал-губернаторов других регионов и так называемыми наставлениями правительства.

Складывалась ситуация, при которой степень эффективности управления тем или иным регионом империи зависела от субъективного фактора, то есть системы личного управления генерал-губернатора. Можно предположить, что на определенных исторических этапах жизни Российской Империи введение поста генерал-губернатора и предоставление ему особых полномочий было необходимым условием успешного развития конкретных регионов империи.

Все проблемы, связанные с проблемами генерал-губернаторств, относились и к Новороссийскому краю и Бессарабской области. Но пограничное положение, выход к морю, необходимость заселения переселенцами из центральных областей России и колонистами ставили это генерал-губернаторство в особые условия. Здесь тоже до 1828 г. фактически, а затем и юридически новороссийские губернии и Бессарабская область возглавлялись одним лицом – генерал-губернатором.

Особую систему управления имели «иностранные колонии», которые формально не зависели от губернских властей. В течение первой четверти XIX в. эта система непрерывно расширялась. В 1818 г. в связи с возросшим числом колонистов для управления колониями Новороссии и Бессарабской области создан Попечительный комитет о колонистах Южного края России[378]. В состав комитета были образованы три конторы: Екатеринославская, Одесская и Бессарабская. Председателем комитета в звании «главного попечителя колонистов» состоял с 7 марта 1818 г. И.Н. Инзов. Он разработал новую инструкцию (1821 г.) для низовой администрации (сельских приказов) и рядовых колонистов, которая составлена в форме советов и разъяснений, как лучше организовать хозяйственную и общественную деятельность. Военные поселения не имели никакого отношения к губернским властям и управлялись непосредственно из центра Военным министерством.

Высочайший указ 11 декабря 1822 г. приказывал главнокомандующему Херсонской, Таврической и Екатеринославской губерний именоваться Новороссийским генерал-губернатором. Сначала предполагалось, что генерал-губернатор будет жить по очереди в каждом из трех губернских городов, но А.Ф. Ланжерон (1763–1831) попросил разрешения остаться в Одессе – центре управления краем. После того как Ланжерон, согласно его просьбе, был уволен со службы, Император указом от 17 июля 1822 г. поручил управление краем И.Н. Инзову.

Центром региона стал Кишинев, где было учреждено главное управление И.Н. Инзова над колониями и Бессарабской областью, которой он временно управлял после Бахметева. В период своего правления И.Н. Инзов, предпринимая ряд мер для подъема промышленности и торговли, помогал краю, пострадавшему от неурожая, выделяя средства и казенный хлеб для помощи неимущим.

В то же время окончательно образовалось военно-кавалерийское поселение, занявшее, кроме Херсонской, часть Екатеринославской губернии, на территории которой 17 января 1822 г. губернатор В.Л. Шемиот предоставил генерал-лейтенанту графу И.О. Витте часть Верхнеднепровского уезда, назначенного для поселения кирасирских полков. После назначения М. С. Воронцова И.Н. Инзов управлял колониями Южного края империи.

В 1823 г., когда М. С. Воронцов принял руководство над новороссийскими губерниями и Бессарабией, край насчитывал примерно до двух миллионов жителей на территории, включавшей 21 161 000 десятин земли (более 10 десятин на человека). Регион был разделен на Екатеринославскую, Таврическую, Херсонскую губернии и Бессарабскую область и включал в себя 52 города, 191 колонию и 5882 местечка, селений и деревень (всего более 6000 усадеб, сильно различающихся по экономическому состоянию)[379].

Новороссийский край имел пять особых частей управления: 1) управление губернское; 2) управление духовное или епархиальное; 3) управление Черноморского флота, портов и адмиралтейских селений; 4) управления военных поселений, зависящих от Военного министерства; 5) попечительство над иностранными колониями Южной России, подчиненное непосредственно Министерству государственных имуществ.

Юридически генерал-губернатор имел право контролировать деятельность губернаторов, другие же вопросы управления были вне сферы его прямого руководства и контроля, исключая чрезвычайные ситуации.

Говоря о существе проблем, которые ставились и разрешались этим аппаратом управления, необходимо подчеркнуть преемственность политики, проводившейся до и после 1800 г. Когда в декабре 1801 г. начались заседания Комитета об устранении Новороссийской губернии, он отталкивался от того, что было задумано и частично осуществлено при князе Г.А. Потемкине (1739–1791). Комитет поставил много задач, разрешение которых выпало на долю как тех администраторов, которые возглавляли новороссийские губернии в данный период, так и тех, которые пришли им на смену. М. С. Воронцов, назначенный 7 мая