Надбавка за вредность - Вера Эпингер

— Не твоя, — согласилась я, несколько поубавив свой пыл. — Но ты не уведомил о крысе Воронцова.

— Я, по — твоему, совсем идиот?

— Значит, ты подтверждаешь тот факт, что воспользовался ситуацией.

— Воспользовался, — хмыкнул Державин и положил руки мне на плечи, заглянув в глаза. — И пожалел об этом, Кира. У меня грязная репутация, но у твоего Воронцова она не чище. Юрист, настоящий юрист всегда имеет черные пятна. Ты разве не знала, в какую блуду ввязываешься, когда поступала? Думаешь, это благородная профессия? Да черта с два! Это копание в чужом грязном белье. Или не так?

— Так, — опустила я голову, понимая, что Державин абсолютно прав. Почувствовала, как мужчина гладит большими пальцами мои плечи, но его руки сбрасывать не спешила. Почему? Черт его знает. Просто приятно было ощущать мужские прикосновения на коже.

— Но даже если ты веришь этому явному бреду, Кира. Подумай. Я дважды в одну лужу не наступаю. У меня бы не появилась мысль спать с тобой ради информации, даже если бы еще тогда я знал, кто твой начальник.

— Не верю, — я упрямо вздернула подбородок, услышав последние слова.

— Господи! Кира! Да если бы я захотел, ты бы в первый же день нашего знакомства стонала подо мной!

Стало гадко. Взбрыкнула, стараясь отойти подальше от мужчины. Он не пускал, удерживая на месте. Силы у него хватит — вон какие широкие плечи и общее телосложение весьма внушительное.

— Кир, извини за то, что я только что сказал. Ты чего? — Державин отцепил одну руку от моего плеча и нежно погладил по упрямо сжатым губам. — Вспылил. Понимаю, что неприятно слышать. А мне, думаешь, приятно, что ты шарахаешься от меня, как от чумного?

Дернулась еще раз, на этот раз больно укусив мужчину за палец, как разозленная кошка. А чего он руки распускает? Максим намек понял, руки убрал и отошел. Даже не ожидала, что он послушается.

— Ты чего, как дикий звереныш? Кто тебя так обидел, что ты теперь мужчин боишься? Имя, Кир. Мне нужно всего лишь имя.

Я вздрогнула. Не собиралась я никакое имя ему говорить. И неужели мое поведение настолько очевидно? Я ведь не боюсь мужчин! Или нет… правда, боюсь. Боюсь, что меня снова крепко сцапают и зажмут в тиски.

— Ладно, Державин. Я тебя услышала. Я еще подумаю над твоими словами. Сейчас я не в состоянии и не хочу это делать.

— Я понимаю, — кивнул Максим. — Хотел еще сказать. Не волнуйся, Воронцов ничего не узнает о нашем знакомстве. Я не собираюсь ломать тебе жизнь.

Нахмурила брови, исподлобья уставившись на мужчину.

— Знаю я, что он тебе угрожал. Он и мне сегодня сказал, что, если я к тебе подойду, то он растопчет меня и «ЮрИнвестКомпани». Самоуверенная амеба, — улыбнулся Максим.

— Он что тебе сказал? — искренне удивилась я.

— Ты слышала. Я даже не удивился — мало, кому захочется, чтобы такую девушку увели. Из секретарей, конечно. Слушай, а ведь это отличная идея, Кир! Переходи ко мне в фирму, а?

— Нет, — категорично ответила я после того, как пришла в себя.

— Чего ты так зацепилась за этот «Немезис»? У тебя же юридическое образование. Пойдешь ко мне помощницей, я тебя натаскаю так, что в следующем же судебном заседании ты Воронцова с грязью смешаешь.

— Не хочу, Максим, — упрямо отказалась я.

Кем я буду выглядеть в глазах Кирилла Романовича? Крысой, сбежавшей с тонущего корабля? Пускай и «Немезис» непотопляем. Я не хочу, чтобы обо мне думали плохо.

Подошла к окну, прижалась к нему лбом. Это самый сложный и непонятный день рождения в моей жизни.

— Мое предложение всегда будет оставаться в силе, Кира, — тихо произнес Державин, подойдя ко мне со спины. Встал так, чтобы я чувствовала, что он рядом. Но не прикасался, будто бы боясь спугнуть. Надо же… и правда думает, что я боюсь его. Странно же он линию поведения изменил. — Давай на сегодня закроем эту тему, хорошо? Просто пообещай не игнорировать меня. Воронцова я беру на себя. Тем более что нас двоих до пятницы не будет.

— Ты тоже летишь разруливать ситуацию? — усмехнулась я, к своему неудовольствию отмечая, что мне нравится чувствовать мощь Максима за своей спиной.

— Конечно, — я чувствовала, что он улыбается. — Знаешь, и я готов доказать, что я не гад.

— И как же?

— Увидишь, — таинственно хмыкнул мужчина и осторожно развернул меня к себе. — Кирюш, только не грусти. Ты, правда, мне очень нравишься. И я даже не мог подумать, что буду вот так стоять перед девушкой и нести всю эту околесицу. Я не умею говорить красивые слова. Только знай, что та девчонка с развевающимися волосами, обуздавшая полтонны стихии, навсегда запала мне в сердце.

Я улыбнулась. Вот врун! А говорил, что не умеет красиво говорить. Сам вывернул — то как. Но приятно.

— И еще. Я тебе скажу одну вещь, только ты не психуй. Хорошо?

Кивнула.

— Старайся держать язык за зубами. Никогда не посвящай никого в свою личную жизнь, даже лучших подруг. Они сейчас под дверью стоят, я чувствую. Друзья они… приходят и уходят. А делясь самым сокровенным, ты сама же даешь им оружие против себя. Уверен, что ты и ситуацией со мной поделилась. Не надо, Кир. Научись думать своей головой. И еще одно. Ты же общаешься с Леночкой, племянницей Воронцова?

А тут что не так? Подозрительно нахмурилась, но опять кивнула.

— И уже ей все рассказала, — отчитал меня Державин. — Она меня взглядом убивала. Так вот о ней. Она девушка дружелюбная, всегда готова помочь. Но осторожно. Язык она не умеет за зубами держать. Проговорится Воронцову, сама не заметит как.

— Спасибо, — почему — то поблагодарила я.

Если честно, не задумывалась о Лене. Но ведь правда… она мне, как на духу, выложила все сплетни офиса. И какая бы хорошая она не была, надо контролировать свою речь.

— И последнее нравоучение на сегодня.

Закатила глаза, вызвав смех мужчины.

— Правда, последнее. Офис — место, где врагом может оказаться даже лучший друг. Тебе же знакомо понятие профессиональной этики? Так вот. Первое правило: все, что происходит между начальником и подчиненным, должно оставаться между ними. Тебе это правило не раз жизнь спасет, Кира. Поверь мне.

— Никогда бы не подумала, что ты будешь читать мне нотации.

— Это не нотации, это советы. Я же вижу, что ты хоть и взрослая, но в этих делах наивная и неопытная. Все мы с чего — то начинаем и