Догнать любовь - Наталия Миронина

– Даже страшное?

– Да. Как сон кошмарный. Смотришь, а деться некуда. Там так же. Бежать некуда – высота, скалы и бездонная вода. Так страшно, что я расплакалась.

– Новгородцева, судя по всему, ты не любительница рыдать? – спросила Оля.

– Вообще почти не плакала. Мама говорит, что в детстве даже волновались, что со мной не так.

– Что ж сейчас рыдаешь по поводу и без?

– Мне жалко себя стало. Я никогда не нравилась мальчикам. Ни в классе, ни в поселке, ни в команде. Никто мне цветов не дарил, да и особо приятного не говорили. Ну, там про лыжи, я же одно время наравне с мальчишками соревновалась. А так… Нет, никто и никогда на меня внимания не обращал. Знаешь, я как влюбилась в Сашу Быстрова, так больше никого не замечала. А он с Ежовой…

– Но это не повод, чтобы рыдать.

– Ты меня не понимаешь. У меня впервые такое.

– Какое?

– Как с этим Эриком. Свидание. Прогулки. Ресторан. Знаешь, он мне дверцу автомобиля открывает, помогает сесть. Он заботливый – плед с собой взял, куртку еще одну.

Семенова слушала, ей хотелось пошутить, но, взглянув на растерянное лицо Новгородцевой, она осеклась. «Похоже, эти двое совпали. Он – вдовец, уставший от одиночества, она – глупо и безответно влюбленная в одноклассника, которому нет до нее дела. К тому же, судя по ее рассказам, этот Быстров еще тот манипулятор. С одной спит, с другой разговоры разговаривает, и с Алиной ведет себя по-свински. То ответит на телефонный звонок, то – нет», – думала Семенова, слушая Алину вполуха.

– Ты понимаешь, о чем я говорю? – донесся голос Новгородцевой.

– Понимаю, – спохватилась Оля, – меня не удивляет, что этот самый Эрик на тебя обратил внимание. Во-первых, ты очень симпатичная.

– У меня ноги кривые, – перебила ее Новгородцева.

– Это не имеет значения. Ноги, уши, нос… никто не смотрит на это в отдельности. Человека воспринимают в целом. Поэтому забудь о ногах.

– А еще почему? – с каким-то детским нетерпением Алина просила расшифровать все загадки ее ситуации.

– Еще? Еще он очень любил жену. Представь, живет человек в маленьком городе. Где все всех знают. Любит женщину. Женится на ней. У них друзья, они же соседи. И опять все про всех знают. И вдруг она погибает. Он тоскует. Проходит время, но здесь он не может никого найти. Почему? Потому что он не мог просто влюбиться в соседку. Или в знакомую с соседней улицы. Почти каждая знала его жену. И между ним и этими женщинами будет всегда стоять его погибшая жена. А чувство вины его велико – ее нет, а он живет. И он разрешит себе влюбится только тогда, когда будет еще что-то, кроме усталости от одиночества и тоски по женскому телу. Например, интерес, загадка. Или желание помочь, спасти, поучаствовать в жизни. Вот в твоем случае – это все вместе. Любопытство – ты же русская, из другой страны. Помощь, участие – он был свидетелем, как тренер на нас орал. Вот, пожалуйста, тебя надо защитить.

– Ты думаешь? – Алина жадно ловила каждое слово.

– Да, но в основе всего этого все равно лежат его человеческие черты.

– Это какие?

– Мне кажется, он добрый. Знаешь, не каждый бы заметил плачущую девушку. Не каждый бы попытался исправить ситуацию. К тому же он был прав – без денег в магазине тебе ничего не продадут. Но он привез тебе этот шлем.

– Господи, как же ты все понимаешь! – с благодарностью воскликнула Новгородцева. – И что же мне делать сейчас?

– Спать ложиться. Завтра понедельник, а следовательно, разборки с Ульянкиным, две тренировки и дистанция на лыжероллерах. Вот тебе этот шлем опять понадобится.

– Да, – вздохнула Алина, – знаешь, он симпатичный. Конечно, не как Быстров. Сашка – красивый. Очень. И еще он успешный. Понимаешь, у него есть цель. Он к ней идет. Это же важно для мужчины. Вот мой отец. Он был простым геодезистом. А сделал карьеру. Причем в любимом деле. Быстров такой же. Он добьется своего.

– Наверное, – пожала плечами Оля. – Главное, какой он человек.

– А что? – с вызовом сказала Новгородцева.

– А то, что он спит со своей одноклассницей. И подкатывает к твоей подруге. Ты же сама про Кузнецову рассказывала. И тебе он тоже морочит голову.

– Это еще почему? Он не морочит мне голову.

– Он бы раз и навсегда запретил тебе звонить ему. Но он этого не сделал. Когда ему плохо, он тут как тут. Когда тебе плохо – он трубку не снимает. Это говорит о чем-то?

– Ты его не знаешь. Он очень… Понимаешь, он сильный и очень амбициозный. Он… Короче, он имеет на это право.

– Глупость, – отрезала Семенова.

– Нет. Я точно знаю, что с Ежовой у них ничего не будет. Школа закончилась. Они-то были парой только потому, что вместе учились…

– Ты очень наивная, – мягко сказала Семенова, – давай спать. Завтра договорим.

Понедельник начался с дождя и пробежки по городу.

– Какое счастье, что этот городок считается эталоном в смысле экологии! – прокричала Семенова, смахивая со лба воду.

– Ты в этом уверена? – отвечала ей Алина. Она бежала легко, дождь ей не мешал совсем.

– Да, читала. Ты же знаешь, я всегда изучаю вопрос досконально.

Алина не ответила, она хотела чуть ускорить бег, но передумала. Она подстроилась к Семеновой и спросила:

– Слушай, а если Эрик сегодня приедет? И пригласит куда-нибудь? Поехать?

Семенова сбавила темп, немного подумала и сказала:

– Почему бы и нет? А что, лучше киснуть в отеле? И ждать, пока Ульянкин придумает нам какое-нибудь развлечение?

– Ну, если будет тренировка, я никуда не поеду…

– Это – да! – хмыкнула Оля. – Я только не понимаю, зачем нам обязательно в такой дождь бегать. Видимо, Ульянкин ничего не успел другого придумать!

Тут Алина не могла не согласиться.

После забега и небольшого отдыха они тренировались в легкоатлетическом манеже. И тут Алина вопреки обычаю не занималась сосредоточенно, а старалась держаться ближе к Семеновой. Чувствовалось, что она думает о Фишере и в душе ее происходит какая-то борьба.

– Перестань так психовать. Ты просто познакомилась с человеком. И просто гуляешь с ним по городу. Ничего плохого ты не совершаешь. И противозаконного, и аморального. Будь уже взрослой, – наконец сказала ей Оля.

– А что, я не взрослая? – возмутилась Новгородцева.

– В каких-то вопросах – нет. Особенно когда дело касается этого твоего Быстрова.

Если тренер и заметил их разговоры, то виду не подал и замечаний не делал. На удивление спокойно они дожили