Смертельный удар - Ричард Цвирлей

преодолевал четыреста метров до местного магазина. По пути здоровался с соседями, с некоторыми перебрасывался парой фраз о погоде, с другими владельцами собак разговаривал о собаках и их повадках. Добравшись до продуктового магазина, он привязывал Трабанта к поржавевшей стойке для велосипедов и заходил внутрь, чтобы сделать покупки. Обычно он покупал булочки, цельное молоко в бутылке и несколько бутылок кефира. В это время, сразу после открытия магазина, еще можно было купить кефир и цельное молоко, иногда даже голландский сыр. Для тех, кто приходил позже, оставалось обезжиренное молоко, плавленые сырки и хлеб, а свежих булочек тоже на всех не хватало. Однако товар был в наличии, без очередей, без борьбы за лучшие куски, а главное, был ежедневно. Некоторое время Воеводское предприятие внутренней торговли, на протяжении многих лет испытывавшее серьезные проблемы с поставками свежих продуктов в свои магазины, как будто стало работать лучше. Злые языки говорили, что упадочное предприятие может арендовать частник, но большинство считало, что это невозможно, чтобы государственного монополиста могли передать в руки частного лица. Администрация предприятия, опасаясь смены владельца, стала больше стараться, чтобы регулярно поставлять товар.

– Это все последствия перестройки Горбачева. Теперь, когда у них что-то стало происходить, и у нас станет лучше. Наконец проклятый коммунизм накрылся медным тазом. Сколько можно это терпеть? Валенса станет руководить с «Солидарностью», так и порядок будет. А Ярузельский пусть потеряется. Ни руководить не умеет, ни людям жить не дает, – говорила продавщица магазина, пани Майхерек. И говорила это громко, не опасаясь, ведь перестройка и гласность, как сказал Горбачев, а она, если уж сам первый секретарь коммунистической партии объявил гласность, точно не будет молчать.

– Вы правы, – сказал милиционер на пенсии Наперала, как и Ричи, приходивший утром в магазин со своей немецкой овчаркой Цивилем. – Ярузельский, хоть он и военный, руководить не умеет. И не знает, как найти подход к людям. Ему бы только муштровать и приказывать. Но с людьми так не получится. Нужно по-человечески. Как Герек, он мог и с людьми поговорить, и лицензию на «Фиат» получить. А в очереди на жилье при Гереке ждали пять лет…

– Перестаньте. Разве при Гереке было по-другому?

– Конечно, было по-другому. Вспомните, что в магазинах было все, о чем только можно было мечтать. Даже сардины и консервированные ананасы. А на первомайские праздники даже сосиски в тесте продавали прямо из машины. Разве плохо было? – разошелся бывший милиционер.

– Действительно, в магазинах все было, а в коммерческих магазинах даже кабаносы можно было купить без очереди, – мечтательно сказала продавщица.

– Вот видите. Все было и стало бы еще лучше, если бы не люди, которые хотели отстранить Герека от власти. И отстранили, Каня, Ольшовский и Ярузельский. Ради власти разорили страну, а «Солидарность» им еще помогла.

– «Солидарность» хотела перемен, – неуверенно сказала Майхерек.

– Они поспешили. Они хотели сразу свергнуть социализм, не только у нас, но и везде. Но так не получится, потому что у нас власть сильная. Мой знакомый, бывший чекист, говорит, что перемены нужны, но постепенно, шаг за шагом от них требовать, тогда они будут вынуждены уступать. Сразу ничего невозможно добиться. Нужно было переждать и снова схватить их за горло. Вот увидите, еще немного, и власть отдадут «Солидарности», потому что это рабочие люди, которые могут поддержать социализм. Польша может быть только социалистической. И страной может руководить только человек из народа. Валенса – настоящий предводитель рабочих. Он еще станет первым секретарем компартии, вот увидите. Попомните мои слова.

– Он же электрик, необразованный.

– А Герек образованный? Он был простым шахтером, а всей страной руководил. Я вам говорю, только рабочий человек может спасти эту страну, – заявил бывший милиционер, положив в сумку две бутылки молока, четыре сырка и булочки.

Ричи прислушивался к разговору, но не вмешивался. Он принципиально не участвовал в политических дискуссиях. Ему было все равно, кто руководит страной. Его интересовал только бизнес. Пока власти не мешают ему зарабатывать деньги, он был спокоен за свое будущее. Конечно, он говорил, что предпочитал бы жить в Польше, где торговцев валютой, называют банкирами, а не валютчиками, но такие изменения не намечались. К сожалению, всех, кто продавал и покупал доллары и марки, власти считали преступниками. Однако Ричи был оптимистом. Он верил, что когда-нибудь это изменится, и тогда он станет настоящим бизнесменом.

Однако для этого требовались политические перемены, а также порядок в его личных делах. А он был нарушен после нападения на Тунё Клыка. Ричи считал, что это случайное происшествие, которое больше не повторится. Однако для того, чтобы это больше не повторилось, следовало действовать решительно. На задание отправился его лучший сотрудник – Чесь. Ричи был уверен, что он доведет дело до конца. Такого еще не было, чтобы Чесь не справился. Однако он, шеф познанской валютной империи, на которую было совершено нападение, тоже не собирался сидеть сложа руки. Вчера поздно вечером к нему приехал Тунё и рассказал о своих подозрениях насчет причастности Кароля. Ричи решил поговорить с ним. Он не мог позволить, чтобы какой-то торгаш с рынка наносил ему ущерб.

Он купил цельное молоко, пять булок, голландский сыр и газету «Голос Великой Польши».

Он положил свои покупки в нейлоновую сумку и бодрым шагом пошел в сторону дома. У него еще оставалось время для завтрака. Машина с водителем приедет только в девять.

г. Плешев

8:10

– Дай мне рукоятку, попробуем завести.

– Какую еще рукоятку?

– Такая штука для вращения. Альтернативный стартер, – объяснил младший сержант, указав на багажник. – Должна где-то там лежать. Если ее нет, нам конец.

Милиционер с закатанными рукавами и испачканными маслом руками выпрямился и посмотрел с улыбкой на двоих гражданских, помогавших ему реанимировать двигатель. Старая милицейская «Варшава» проскочила отрезок дороги между Яроцином и Плешевом с головокружительной скоростью 60 км/ч. Очевидно, эта скорость была для нее слишком большим вызовом. Проехав еще пять километров, машина затряслась и заглохла. Первичный осмотр показал, что закипела вода в радиаторе, и пар вырвался наружу. С этим можно было справиться. Из ближайшего хозяйства Мариуш Блашковский, пассажир древней машины, принес воду в ведре, которое ему одолжили. Воду залили в радиатор, и уже казалось, что можно ехать, но машина не заводилась. Водителю, младшему сержанту, которому поручили доставить курсантов в Познань, пришлось взяться за ремонт. Но ему не хватало умений. «Варшава», лучшие годы которой прошли в начале 70-х, не поддавалась. На первый взгляд все выглядело нормально, ни одна деталь не была повреждена, все провода и шланги были на своих