Эгоист - Роман Калугин

Ира говорила искренне, но, казалось, что обида, засевшая внутри не даёт ей простить его полностью.

— Я буду очень стараться. Я вас люблю. — сказал Миша, смотря Ире в глаза.

— Я знаю, — кивнула она, — мне пора.

Перед уходом Ира обняла его. Эти объятия такие родные и по-семейному тёплые заставили Мишу понять, что он промотал своим поступком и одержимостью.

Вернувшись в палату, он лёг на кровать и отвернулся к стенке — скоро обед, после которого у него встреча с психиатром. Миша закрыл глаза и пытался расслабиться. Ему поскорее хотелось уйти отсюда и забыть, как страшный сон всю эту историю.

Им принесли стандартный обед в виде щей из капусты, картофельного пюре с котлетой из той же капусты, хлеба и компота. Диета, мягко говоря, не из приятных. Мише итак кусок в горло не лез, а после такой еды и подавно расхотелось. Богдан же с аппетитом все съел, заявив, что раньше тоже не мог принимать здешнюю еду, однако потом привык, да и к тому же на его планете такого нет — разнообразный опыт он любит. Вадимка, как и Миша, воротил от всего нос и требовал отдельного меню, но поскольку время посещений ограничено, и к нему до этого никто не приехал, то ничего не передали.

После скудного обеда был тихий час — разрешалось спать, читать, заниматься своими делами. Миша смотрел в окно, в его голове вертелись мысли о том, до чего же он дошёл. Вскоре медсестра проводила его в кабинет врача. Николай Юрьевич что-то писал в своём рабочем блокноте. Поздоровавшись, он жестом показал Мише сесть перед ним на стул.

— Михаил… — сказал он больше себе, нежели собеседнику, открывая личное дело, — как Вы у нас?

— Нормально, — сухо ответил Миша.

— Нет желания больше убегать от реальности? Может быть подсознательно витают мысли о суициде? — он серьёзно посмотрел на Мишу, буквально считывая его, как открытую книгу.

— Нет, никаких таких мыслей у меня не возникало, — решительно сказал тот, почувствовав раздражение от вопросов.

— Новость о том, что Вам нельзя видеться с сыном вызвала больше тревогу, смятение, гнев, может быть, облегчение? — доктор посмотрел исподлобья, крутя в пальцах ручку.

— Уж точно не гнев, скорее тревогу и обиду, — подумав, ответил Миша. — Это же временно, правда?

— Разумеется, — мягко сказал Николай Юрьевич, — и Вы тут временно. Все в Ваших руках. Кстати, как кисть? — обратил он внимание на перебинтованную руку.

— Спасибо, лучше. Приживается, но пока больно.

Врач понимающе покивал головой и сделал пометки в блокноте.

— Как Вам соседи по палате? — продолжил расспросы он, проверяя его на возможность взаимодействия в социуме.

— Всё в порядке, — ответил Миша, отводя взгляд в сторону. — Моментами даже интересно, — вспомнив про общение с Богданом, добавил он.

— Хорошо, — одобрительно сказал Николай Юрьевич, — на сегодня вопросов хватит. — Теперь небольшой тест.

Он положил на стол перед Мишей пять рисунков. На вид они были одинаковые, похожие на разных зверей с закорючками в разные стороны.

— Выберите тот, который наиболее сейчас Вам ближе по состоянию, — попросил он.

С минуту Миша выбирал между номером три и номером пять.

— Пожалуй, этот, — он ткнул на номер пять, на котором было изображено пятно, очень отдалённо напоминающее медведя с рыбой во рту, — и что это значит?

— Как Вы, наверное, догадались, это похоже на животных. Вы выбрали нейтрального, что означает более или менее спокойное состояние. Вот, допустим, номер один — лев, грызущий антилопу, точнее, что-то на это похожее, а номер четыре — ленивец.

— А номер три, как будто орёл, сидящий на вершине сосны, — поддержал Миша, разглядывая картинки, — я между этими двумя выбирал.

— Любой выбор — правильный, потому что он Ваш, — одобрительно сказал Николай Юрьевич, — на данный момент мне относительно понятно Ваше текущее состояние. Если вдруг сами решите что-то рассказать, поделиться мыслями — не стесняйтесь.

— Благодарю, — ответил Миша без всякого энтузиазма.

— Тогда на сегодня все, — он снова что-то написал в блокноте и закрыл его.

Попрощавшись, Миша вернулся в палату. Богдан сидел за столом и мечтательно смотрел в окно, Вадимки не было — ушёл проводить досуг, занимаясь различными творческими мероприятиями с медсестрами и другими пациентами. Мише это напомнило, как они вместе с Ирой ходили волонтерить. Он сел рядом с Богданом.

— Ты давно тут? — спросил Миша, уставившись в окно и подперев подбородок левой рукой.

— Почти три месяца, — ответил Богдан спокойным и умиротворенным голосом.

— Тебя навещают? — Миша интересовался этим, поскольку при общении с ним он чуть не поверил в то, что тот с другой планеты.

— Да, — равнодушно ответил Богдан, — но они приходят не ко мне, а к моему телу, я их не помню.

— А как они это воспринимают? — допытывался Миша.

— Расстраиваются, ведь "лечение не помогает". А что я могу сделать?

— Расскажи тогда мне ещё, что ты знаешь, — попросил Миша.

— А что тебя интересует? — осведомился Богдан, повернувшись к нему лицом. Его болотные глаза отражали нечто иное, не приземленное, но одухотворенное.

— Не знаю, — смутился Миша, — расскажи про Вселённую, если знаешь.

Богдан улыбнулся и начал свое повествование, глядя куда-то в небо.

— Началось с того, что постепенно, по мере нашего развития, с нами стали устанавливать контакт более развитые существа. Точнее не существа, а субстанции, внешне напоминающие небольшие облака. Они поделились технологиями развития души и разума, причём не только с нашими высшими, во избежание утаения знаний от всех в пользу себя, но сразу со всем населением. Как только мы, выражаясь на вашем языке "просветлились", пришли гармония и понимание между всеми. Но прежде, чем дойти до этого, на нашей планете, подобно Земле, были войны и жестокость, алчность и несправедливость. По мере развития это уходит, но тут важен курс — если переборщить со вседозволенностью, то можно получить тотальную деградацию, поэтому было важно соблюдать баланс.

Очевидно, что более сильные и могущественные захватывали более слабых, постепенно разрастаясь до единого планетарного государства. До этого же цивилизации гибли одна за другой, нам понадобились сотни тысяч вселенских лет, чтобы прийти к единому государству. Один вселенский год — установленная единица времени в нашей вселенной. Если переводить на Земные, то это примерно будет равно 14,4 года. На каждой отдельной планете — свое историческое время, в зависимости от условий.

Вашей Солнечной системе 8 миллиардов лет. А планеты начали образовываться около 7 млрд лет назад. Изначально Земля представляла собой сплав горячих металлов, температурой более +300 °C. Постепенно Земля остывала и её диаметр увеличивался. Пары, находящиеся в атмосфере образовали первичный океан. Появились первые микроорганизмы.

Порядка 400 млн лет назад образовались первые люди. Они