Блеф - Эдвард Брайант

В темном углу бункера Том обнаружил самый старый челнок. Даже плохо приваренные металлические листы не могли скрыть знакомые линии корпуса Жука эскадрильи ВМС, с которого они начали далекой зимой шестьдесят третьего года. Он знал, что внутри было темно и душно и едва хватало места, чтобы повернуться, не было там и всех новшеств, которые появились позже на новых челноках. Посветив фонарем вокруг, Том вздохнул над своей наивностью. Черно-белые телевизоры, корпус от «Фольксвагена», электрическая проводка двадцатилетней давности, вакуумные лампы. Все было в более или менее исправном состоянии, если только не устарело самым безнадежным образом. Сама мысль о том, как он пересек пролив на этой рухляде всего несколько месяцев назад, заставила его содрогнуться.

И все же … это был самый первый челнок и самые незабываемые впечатления. Том долго смотрел на него, вспоминая, как все было. Сборка, испытания, полет. Он вспомнил самый первый полет над Нью-Йорком. Он чуть не наделал в штаны от страха. Затем он заметил огонь, самосожжение той женщины – даже теперь, спустя столько лет, он мысленно видел ее платье в малейших деталях и как пламя пожирало материал, когда он проплыл с нею вниз по улице.

– Я попытался, – произнес он вслух. Его голос отозвался странным эхом в полутемном бункере. – Я, правда, сделал что-то хорошее. – Он услышал, как кто-то скребется у него за спиной. Наверное, крысы. Это уже никуда не годится, разговаривать с крысами. Кого он пытается убедить? Он посмотрел на челноки, три из которых стояли в ряд. Столько металлолома, обреченного покоиться на дне. Мысль не вернула хорошее настроение. Он вспомнил сказанное Джоем, какие это все отбросы, и как эти слова натолкнули его на нынешнюю идею. Том вынул блокнот из бокового кармана куртки и быстро набросал заметку, улыбаясь про себя. Он играл в челноки уже двадцать лет и не заметил горошины ни под одним из них. Теперь же он сможет превратить это старье в целый контейнер гороха.

Стив Брудер прибыл спустя сорок пять минут, одетый в плащ из непромокаемой ткани барберри и кожаные водительские перчатки. С ним в коричневом «Линкольн Таун»-каре приехали два банкира. Том предоставил Брудеру вести все переговоры во время осмотра его владений. Банкиры восхищались панорамой и вежливо старались не замечать снующих по свалке крыс.

Они подписали документы к полудню и отметили это событие ужином у Хендриксона.

Роджер Желязны

Концерт для серотонина с хором сирен

III

Ветер накатывал свирепыми волнами, колотясь о витрины и осыпая тучей ледяных игл каменных львов, застывших в карауле у парадного подъезда, – входа в клинику Джокертауна. Когда дверь, ведущая внутрь, распахнулась, по гулкому вестибюлю прокатился оглушительный вой разбушевавшейся стихии. Посетитель принялся топать ногами и стряхивать снег с синей куртки. Закрыть за собой дверь он не удосужился.

Мадлен Джонсон, известная в народе как Цыплячья Лапка, дежурство в приемной совмещала с присмотром за безнадежно хворым дружком, Петушком Робином, с которым прошла некогда огонь и воду. Оторвав взгляд от помогающего коротать время кроссворда, она черканула в сердцах карандашом как бог на душу положит и заквохтала:

– Что же это такое, наконец? Эй, мистер, да закройте же вы чертову дверь за собой!

Вошедший опустил платок, которым отирал лицо, и внимательно уставился на дежурную. Только сейчас Мадлен заметила выпуклые фасеточные глаза посетителя и недобро играющие на скулах угловатые желваки.

– Прошу прощения, – негромко отозвался он и аккуратно прикрыл дверь. Затем повернул голову, как бы желая досконально изучить обстановку в помещении, – при таких глазах угадать направление взгляда не так-то просто, Мадлен затруднялась, – и объявил наконец о цели визита: – Мне бы с доктором Тахионом переговорить.

– Доктора в городе нет, – нелюбезно бросила дежурная, – и еще какое-то время не будет. А чего вы, собственно, хотели?

– Хочу, чтобы меня уложили спать, – сказал посетитель.

– Здесь вам не ветлечебница, – отрезала Мадлен и уже через секунду пожалела о сказанном: посетитель, мгновенно окутавшись ярким свечением и рассыпая по сторонам искры что твой генератор, двинулся вперед. Его вид вызывал сильные сомнения в доброжелательности намерений – он скалил зубы и нервно сжимал кулаки.

– Это… медицинское… учреждение, – раздельно процедил он. – Мое имя – Кройд Кренсон. У вас должна быть моя карта. И лучше бы вам ее найти. Не принуждайте меня к насилию.

Заквохтав снова, на этот раз в ужасе, Мадлен подпрыгнула и умчалась, оставив на память о себе пару крохотных пушистых перышек, витающих над конторкой. Кройд перегнулся через барьер и нахмурился. Затем взгляд его упал на недопитую чашку кофе подле газеты – Кройд схватил ее и осушил залпом.

Спустя мгновение из коридора за конторкой донеслось цоканье копыт, и на пороге возник молодой голубоглазый блондин в спортивной рубахе, оснащенный стетоскопом и улыбкой плейбоя. А ниже пояса – еще и туловищем ладного пони с затейливо изукрашенным хвостом. Из-за спины медика выглянула трепещущая от волнения Мадлен.

– Он самый, – сказала она кентавру. – Угрожал мне насилием.

Продолжая сиять лучезарной улыбкой, кентавр процокал в помещение и дружелюбно протянул пятерню:

– Я доктор Финн. Вашу карточку, мистер Кренсон, уже разыскивают. Пока же предлагаю пройти в процедурную – там вы без помех сможете поделиться со мной вашими опасениями.

Кройд пожал руку и кивнул:

– А кофе там найдется?

– Полагаю, да. Чашечку раздобудем.

Пока доктор Финн листал медицинскую карточку пациента, Кройд, не отрываясь от вожделенной чашки и расплескивая кофе, беспокойно мерил крохотное помещение шагами. Над отдельными страницами пухлого досье доктор негромко фыркал, всхрапывал, а однажды – видимо, над какой-то особенно интересной записью – даже испустил звук, сильно смахивающий на тихое конское ржание.

– Я не узнал в вас Дремлина, – произнес он наконец, захлопывая папку и переводя на пациента пытливый взор. – Часть этих материалов уже вошла в учебники. – Он постучал ухоженным ногтем по скоросшивателю.

– Наслышан об этом, – тоскливо отозвался Кройд.

– Очевидно, вы столкнулись с серьезной проблемой, не позволяющей полностью перейти в новую фазу, – заметил доктор. – В чем ее суть?

Кройд выдавил бледную улыбку:

– Суть в том, что кости на этот раз легли неудачно. Заснуть не могу. Не получается.

– Если можно, несколько подробнее.

– Не знаю, что именно там записано, в вашей карточке, – сказал Кройд, – но у меня развился неодолимый страх перед сном.