Блеф - Эдвард Брайант

И погрузил руки в Квазичеловека. Целая гамма ощущений пронизала его, ощущений миров, которые он не познает никогда, по крайней мере, при жизни. Он заставил себя успокоиться, заставил себя игнорировать холод, игнорировать зуд в руках и жуткое онемение в пальцах.

И тогда, когда понял, что достиг успеха, сказал со всей страстью и пылом:

– Исцелись, Богом проклятый сукин сын! Исцелись!

XIII

Этим вечером у Грани погибли более пятидесяти человек. Еще более ста получили серьезные ранения. Но кровопролитие, пусть оно и было упомянуто в новостях, не стало главной их темой. Как и заголовком первых полос большинства газет по всей стране. В конце концов, бандитские разборки шли в городе уже некоторое время, и тот факт, что десятки невинных гибли, попав под ожесточенный огонь, был прискорбным, но не слишком влияющим на повседневную жизнь общества, поэтому он не был главной новостью.

Между Нью-Йорком и Лос-Анджелесом есть большой промежуток, который зовут Сердцем Америки. И для людей, живущих здесь, главной новостью было то, что преподобный Лео Барнетт объявил о намерении баллотироваться в президенты Соединенных Штатов. И о том, что он возложил руки на какого-то беднягу-джокера, вернув его из невольного путешествия в неведомые земли. Совершил то, чего еще никто прежде не совершал, – исцелил джокера силой одной лишь своей веры. Доказал, что величайшая сила на земле – любовь к Господу и Иисусу Христу, и часть этой любви он вложил в тело создания, оскверненного мерзким инопланетным вирусом. Даже либеральные каналы новостей, транслировавшие это событие по всему миру, были вынуждены признать, что преподобный Лео Барнетт совершил потрясающий поступок. Возможно, этого и недостаточно, чтобы избрать его президентом, но, определенно, это выделяло его на фоне остальных.

На пользу пошло и то, что сразу после исцеления джокера, убедившись, что тот жив, когда санитары положили исцеленного на носилки, преподобный Лео Барнетт не стал консультироваться с советниками, не стал ждать результата того, как его действия оценят окружающие, а просто подошел к репортерам, ощетинившимся камерами и микрофонами, и сказал, что Господь открыл ему, что пора объявить о своем намерении баллотироваться в президенты. Он ясно и четко показал, что способен принять решение и действовать соответственно.

Преподобный Лео Барнетт сразу же значительно улучшил свою позицию в рейтингах. Безусловно, некоторые из избирателей немного обеспокоились тем вопросом, что это он делал рядом с Гранью, особенно в связи с фактом снятого номера в отеле и молодой сотрудницы миссии, которая также там зарегистрировалась. Но, в конце концов, ни один из фигурантов не в браке. Пошли слухи, которые никто не подтверждал, но и не опровергал, что скоро будет объявлено о помолвке. Женщины из демократов, как оказалось, особенно впечатлились тем, что преподобный Лео Барнетт, возможно, нашел свою любовь и свою судьбу в политике в один вечер. Если так, то, возможно, все это кровопролитие было не напрасно.

«Если Господь не покарал Америку, то ему следует извиниться перед Содомом и Гоморрой».

Преподобный Лео Барнетт, кандидат в президенты

Джордж Мартин

«Вся королевская конница»

III

Свалка находилась недалеко от замасленных прибрежных вод Нью Йорк-Бей, в конце Хук Роуд. Том добрался туда рано, открыл висячий замок и распахнул ворота высокого сетчатого забора. Он припарковал «Хонду» возле покосившегося сарая с жестяной крышей, где Джой ДиАнжелис когда-то жил со своим отцом, Домом, в те дни, когда свалка была действующим предприятием, и сидел, сложив руки на руле и погрузившись в воспоминания.

Он проводил бесчисленные субботние вечера в сарае, когда тот был еще обитаем, читал старые выпуски «Джетбоя» Джою, после того как они стащили подборку комиксов из костра, устроенного родительским комитетом.

Там, за сараем, Джой, бывало, собирал свои машины задолго до того, как превратился в Джоя ДиАнжелиса со Свалки, короля по «раскулачиванию» старых челноков и добыванию встраиваемых объектно-реляционных баз данных.

Именно там, куда не ступала больше ничья нога, они с Джоем сварганили бронированный каркас для Жука, чтобы тот стал их первым челноком. Уже гораздо позже, после смерти старика Дома, Том выкупил свалку у Джоя и огородил ее. Там они выкопали что-то вроде бункера, и поначалу их цели не шли так далеко. Промасленный брезент был их единственным укрытием.

Том вышел из машины и остановился, сунув руки в глубокие карманы бесформенной коричневой замшевой куртки и вдыхая соленый воздух залива. День был прохладный. Вдалеке медленно проплывала баржа-мусоровоз, над ней кружили стаи чаек как оперенные мухи. Можно было различить смутный силуэт статуи Свободы. Но Манхэттен скрылся в утреннем тумане.

Скрытый или нет, он был там, и в ясную ночь можно было увидеть огни небоскребов. Сногсшибательный вид. В Хобокене и Джерси-Сити обветшалые и тесные квартирные дома с этим видом из окон уходили за шестизначные суммы. Констабль Хук был индустриальной зоной, поэтому участок Тома окружали склад импорта-экспорта, железнодорожный тупик, установка для обработки сточных вод и заброшенный нефтеперегонный завод, но Стив Брудер сказал, что это неважно.

Этот большой кусок земли прямо у воды был перспективным в плане развития. Так уверял Брудер, когда Том сказал ему, что подумывает о продаже свалки. Ему виднее, он уже сколотил состояние на спекуляции недвижимостью в Хобокене и Вихаукене, восстанавливая старые многоквартирные дома и затем продавая просторные апартаменты яппи из Манхэттена. Очередь за Бейонном, сказал Стив. Лет через десять этой индустриальной свалки и след простынет, а на ее месте вырастут новые кварталы, и они будут среди первых и отхватят жирный кусок пирога.

Том знал Стива Брудера с детства и в основном испытывал к нему искреннее отвращение, но на этот раз слова Брудера звучали как музыка. Когда тот предложил купить свалку с ходу, то от предложенной суммы у Тома голова пошла кругом, но он не поддался соблазну. Он уже все обдумал заранее.

– Нет, – сказал он. – Я не продаю. Я хочу быть полноправным партнером в деле. Земля моя, деньги и ноу-хау твои – мы делим прибыль пополам.

Брудер одарил его улыбкой акулы бизнеса.

– А ты не такой простофиля, каким выглядишь, Тадбари. Кто-то подучил тебя или это чисто твоя идея?

– Может быть, я поумнел, в конце концов, – ответил Том. – Так как же, да или нет? Как говорится, делай свое дело или слезай с горшка, засранец.

– Не очень-то хорошо называть засранцем партнера, ты, зануда, – заметил Брудер и протянул руку. Его рукопожатие было очень твердым, но Том сдержался и не поморщился.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});