Ленин. Спаситель и создатель - Сергей Кремлев

Ещё не уехав на отдых, ещё ничего в этом отношении не решив окончательно, Ленин уже беспокоился о «технологическом» обеспечении его работы на «отдыхе», об оперативной связи с Москвой!

И что интересно!

Во-первых, в отличие от скромнейшего Ленина, барственный Троцкий, например, да и Каменев, Зиновьев и другие «вожди», «ерунды и сутолоки» в деле организации их отдыха на Кавказе не опасались. Их принимали на юге по первому разряду, и без всякой переписки с Орджоникидзе – всё устраивали «порученцы» и «секретари».

Во-вторых, не зря, судя по всему, опасался Ильич тех или иных «анекдотов» с его лечением на «окраинах», коль его, страдающего от последствий ранения, под Москвой не сразу толком устроили. К тому же, вскоре в самом «центре» произошёл очередной, вполне подозрительный «анекдот» со здоровьем Ленина!

Особенно подозрительно выглядит этот «анекдот» на взгляд современный, отстоящий от событий почти на век – когда мы знаем о ряде советских «политических» смертей, начиная с Андрея Жданова и заканчивая Константином Черненко.

Впрочем, пусть судит сам читатель…

В биохронике, приведённой в 45-м томе Полного Собрания сочинений, сказано, что 25 мая 1922 года начался «первый приступ болезни Ленина, приведший к частичному параличу правой руки и правой ноги и расстройству речи». Подробности не приводятся, а зря – очень уж интересные вещи можно прочесть в воспоминаниях, например, профессора Розанова.

Лечивший и наблюдавший Ленина профессор Владимир Николаевич Розанов (1872–1934) к политике отношения не имел – он был честным русским врачом. Возможно, в том числе и поэтому Ленин особо доверял Розанову и относился к нему тепло. Ухаживавшая за больным Лениным медсестра Таисия Белякова вспоминала: «Профессор В. Н. Розанов был человеком неиссякаемой жизненной энергии, он глубоко верил в науку, самозабвенно трудился по налаживанию здравоохранения… Именно за эти качества его ценили, любили и уважали в семье Ульяновых»[1465].

Известный хирург-клиницист, с 1910 года заведующий хирургическим отделением Солдатёнковской (ныне – им. С. П. Боткина) больницы, Розанов в 1923 году удостоился звания Герой Труда (было такое), позднее стал кавалером ордена Ленина.

В Солдатёнковской больнице Розанова Ленину 23 апреля 1922 года извлекали пулю, лежавшую на шее. Всё прошло хорошо, Ленин приезжал на перевязки… Розанов пишет, что на вопрос о самочувствии, Ленин отвечал, что «в общем ничего, только вот головные боли по временам, иногда сон неважный, настроение плохое»…

Расстался Ленин с Розановым в полном благополучии, но 25 мая утром, часов в десять, Розанову позвонила по телефону из Горок Мария Ильинична и…

Далее – прямая цитата из воспоминаний:

«…и с тревогой в голосе просит поскорее к ним приехать, говоря, что „Володе что-то плохо, какие-то боли в животе, рвота“. Скоро подали автомобиль, заехали в Кремль, а оттуда уже на двух машинах отправились в Горки, забрав из аптеки всё необходимое для инъекций, и различные медикаменты.

Поехали Н. А. Семашко, брат Владимира Ильича Дмитрий Ильич, доктор Л. Г. Левин, тов Беленький и ещё кто-то.

Раньше нас из Химок приехал уже Ф. А. Гетье и осмотрел Владимира Ильича; сначала, по словам окружающих, можно было подумать, что заболевание просто гастрическое, хотели связать его с рыбой, якобы не совсем свежей (жирный шрифт мой. – С.К.), которую Владимир Ильич съел накануне, хотя все другие ели, но ни с кем ничего не случилось. Ночью Владимир Ильич спал плохо, долго сидел в саду, гулял. Ф. А. Гетье передал, что у Владимира Ильича рвота уже кончилась, болит голова, но скверно то, что имеются явления пареза правых конечностей и некоторые непорядки со стороны органа речи…»

Далее Розанов пишет, что решили вызвать на консультацию невропатолога, и что «в тот день грозный признак тяжкой болезни впервые выявился, впервые смерть определённо погрозила своим пальцем…»[1466]

ВО ВСЕЙ этой истории есть ряд странностей…

Почему вызвали Розанова? Он был хирургом, а у Ленина – боли в животе, рвота…

Рвота при инсультах бывает, но на фоне резкой головной боли, потери сознания и т. п. Мария же Ильинична говорила Розанову лишь о желудочном расстройстве. Не настолько же она была невежественна, чтобы не понимать важности точной передачи всех симптомов…

Странна оперативность приезда из отдалённых Химок Гетье – лечащего врача не только Ленина, но и Троцкого…

Странно и то, что начало открытой болезни, которое все относят на 25 мая 1922 года, описано не у всех одинаково. Такой, казалось бы, авторитетный мемуарист, как нарком здравоохранения Н. А. Семашко пишет:

«Последняя болезнь Владимира Ильича началась (когда? – С.К.) с незначительных симптомов: у него закружилась голова, когда он встал с постели, и он должен был ухватиться за стоявший рядом шкаф. Врачи (кто конкретно? – С.К.), тотчас вызванные к нему, сначала не придали значения этому симптому. Профессор Даркшевич, известный невропатолог, вызванный к Владимиру Ильичу, считал болезнь настолько обычной („переутомление“), что позволил себе жаловаться, как трудно живётся учёным…»[1467]

Правда, здесь вряд ли описан день 25 мая 1922 года… Во всяком случае о Л. О. Даркшевиче (1858–1925) Розанов не упоминает.

Но тогда – какой день описан?

Возможно, это – 4 марта 1922 года, когда Ленин вернулся из Костино в Москву? Тогда его осматривали врачи, включая Даршкевича. Но март – это время ещё до странно прошедшего майского приступа…

Автор книги «Болезнь, смерть и бальзамирование В. И. Ленина» Ю. М. Лопухин – доктор медицинских наук, профессор, директор НИИ физико-химической медицины, с 1951 (!) года сотрудник лаборатории при Мавзолее Ленина, то есть, величина крупная, с доступом к архивной информации неограниченным, сообщает, что Даршкевич наблюдал Ленина постоянно. А раз так, почему в Горки сразу не вызвали его, а вызван был, и то лишь 28 мая, профессор-невропатолог В. В. Крамер (1876–1935).

Положим, Крамер тоже был авторитетом, но и Даршкевич разве был бы лишним? Собственно, Семашко должен был уже 25 мая всю Москву на ноги поднять и в Горки погнать! Консилиум же собрался лишь 29 мая в составе: профессора Россолимо, Крамер, Гетье, Кожевников и Семашко.

Далее… В книге Ю. М. Лопухина есть расхождения с Розановым в описании событий:

«25 мая после ужина (у Розанова 25 мая утром. – С.К.) у Ленина появилась изжога, что, впрочем, случалось и ранее. Вечером перед сном, он почувствовал слабость в правой руке; около 4 часов утра у него была рвота, сопровождавшаяся головной болью. Утром 26 мая Ленин с трудом объяснил случившееся, не мог читать (буквы „поплыли“), попробовал писать, но сумел вывести только букву „м“. Он ощущал слабость в правой руке и ноге. Такие ощущения продолжались недолго, около часа, и затем исчезли…»[1468]