Цена измены - Александр Проханов

Позднее стало известно: аварийный пуск проводился в упрощенных условиях — по волнению моря, с малой глубины и скорости в момент старта, и главное — в нештатной боевой комплектации ракеты. В данной ситуации довести до ума «Булаву» в процессе эксплуатации не помогут все письменные заключения ведущих научных организаций Минобороны.

Специалистов не могла не насторожить озвученная начальником Генерального штаба Юрием Валуевским идея о статистических испытаниях «Булавы» (метод Монте-Карло), когда по результатам аварийных пусков доработки будут вноситься при серийном производстве. Такой опыт уже имеется — правда, негативный, когда все ракетные комплексы «Темп С» и PC-18 после полигонных испытаний оказались неработоспособными.

Следует признать продуктивность советской традиции строгого спроса за выполнение технических регламентов и проведение испытаний в полном объеме. Этому послужил тяжелый урок октября 1960 года при взрыве системно не готовой к эксплуатации ракеты Р-16, когда политику хотели поставить выше законов физики.

Системно неготовая БРПЛ служит угрозой жизни не только для экипажа корабля (который следует награждать после каждого выхода на боевую службу), но и всему миру, оставляя при этом невостребованным главный потенциал сдерживания и устрашения этого оружия — точность и надежность доставки к цели головной части изделия. Информация о точности попадания в цель отечественных ракет — ключевая для ведения технологической борьбы при создании головных частей.

Вспомним историю: разделяющиеся (кассетные) боевые части (МРВ), боевые части индивидуального наведения (МИРВ) и, наконец, маневрирующие ГЧ (МАРВ) последовательно наносили удары по оборонному бюджету СССР и России.

При оснащении БРПЛ ГЧ типа МИРВ с критичными условиями входа боевых блоков в атмосферу неизмеримо возросли требования к боевой ступени ракеты, «автобусу», по точности разведения этих блоков на каждую цель в любой точке зоны значительного радиуса. Об этом говорят и отклонения боевых блоков «Булавы», вполне закономерные согласно Циолковскому, когда при более коротком активном участке траектории боевой ступени не хватает топлива не только на развоз штатных боевых блоков, но и на ложные цели. Известно: уже в 70-е годы для преодоления ПРО боевая ступень отечественных БРПЛ комплектовалась (вместо одного или двух боевых блоков) средствами радиотехнической защиты в виде ложных целей.

Сложность модернизации БРПЛ, связанной с совершенствованием боевой ступени, вызывала необходимость проведения наземных летно-конструкторских и совместных испытаний на полигоне Капустин Яр. В отличие от испытаний в составе штатного комплекса, такой подход позволял устранить конструктивные недостатки, связанные, в частности, с попаданием в резонанс частот ГЧ и ракеты в конце активного участка траектории полета, что приводило к разрушению конструкции. Удачных испытаний ГЧ МАРВ пока не было.

Успехи СССР в создании БРПЛ с МИРВ и средств ПРО подтолкнули американцев на исследования в области маневрирующих ГЧ (МАРВ), однако отсутствие технологий надежного входа в атмосферу и оценка по критерию «стоимость — эффективность» остановила этот проект за рамками конструкторских разработок. При этом оснащение БРПЛ МАРВ считалось избыточным, когда эффект сдерживания и устрашения достигался за счет боеготовности сил и средств МСЯС.

Только за счет системных факторов по коэффициенту оперативного напряжения (КОН) ПЛАРБ США превосходили отечественные РПКСН более чем в два раза (0,5 к 0,2). С учетом того, что главным в гонке стратегических вооружений всегда считалось экономические изматывание потенциального противника, превосходство в КОН, провоцирующее СССР на ввод в строй в два раза большего числа ракетоносцев, соответствовало концепции разумной достаточности, принятой еще отцами-основателями США.

В начале 90-х, когда массовое строительство АПЛ прекратилось, к рулю органов государственного управления России пришли американские советники, упразднившие с помощью послушных им менеджеров-либералов Миноборонпром России и замкнувшие весь ОПК на департамент Минэкономики России, где министром был небезызвестный Яков Уринсон. В результате вся промышленная политика отечественного ОПК оказалась под контролем американских партнеров, сделавших все возможное, чтобы обезопасить свою страну от наиболее перспективных образцов ядерного оружия. К ним в первую очередь относился комплекс твердотопливных БРПЛ РСМ-52 «Тайфун» и его модернизация «Барк».

Уничтожение стратегического потенциала России проводилось с использованием системного подхода при нанесении максимального экономического ущерба дружественному государству. Для этой цели были выделены средства на утилизацию находившихся в строю ТРПКСН проекта 941 и остановку разработки на этапе стендовых испытаний БРПЛ «Барк». Сами же американцы тогда развернули на боевом патрулирование ПЛАРБ типа «Огайо», оснащенные БРПЛ «Трайдент-2».

Для испытателей-профессионалов замечания по трем пускам «Барка» никогда не служили доказательством неработоспособности выбранных конструктивных решений комплекса, так как он создавался на надежной технологической базе «Тайфуна», а причины отказов имели совершенно очевидный производственный характер и были устранены к четвертому испытанию. Однако успешность этого испытания могла помешать передаче тематики БРПЛ из ГРЦ им. В. П. Макеева в МИТ, выбранный в качестве «троянского коня» в отечественном ОПК.

В высшей степени несерьезными выглядят сегодня аргументы некоторых авторов о признании неработоспособности «Барка», когда ныне «знаменитой» «Булавы» еще не было в проекте. Тем более, что десять лет тому назад отечественный менеджмент всерьез о таком пустяке, как работоспособность будущей «Булавы», и не задумывался. Сейчас «иных уж нет, а те далече», а груз потраченных миллиардов не позволяет сказать, что король голый и что легче вернуться к «Барку», чем довести до ума «Булаву».

Здесь следует заметить вот что: отечественный ОПК при поддержке Военно-промышленной комиссии (ВПК) при Совмине СССР за всю свою историю не согласовывал невыполнимые или трудно выполнимые ТТЗ. Тем более не мог он согласовать разработку в условиях экономического кризиса БРПЛ с принципиально новыми БГ МАРВ и обеспечение точности (КВО = 100–200 метров) при существенно более коротком активном участке траектории полета.

Для американских стратегов манной небесной служат фантастические и технически невыполнимые ТТЗ на российское оружие, разрабатываемые московскими флотоводцами, а также непонимание руководством страны истинной ценности технологического задела в морском ракетостроении ГРЦ имени Макеева, который оказался утраченным при передаче тематики твердотопливных БРПЛ в МИТ. Подобная промышленная политика создает черную дыру в карманах налогоплательщиков и иссушает оборонный бюджет России.

Военно-политическое руководство США, в свою очередь, рассчитывает на дивиденды от продолжения второго тура рейгановской СОИ, на золотой крючок которой клюют отечественные политики и генералитет, не утруждающий себя пониманием специфики зарубежных исследований и разработок в области ПРО, на что регулярно обращают внимание научно-аналитические центры разведсообщества.

Сегодня мы имеем дело с миной, заложенной американскими ракетчиками под «Булаву», которой предстоит не в компьютерной графике, а в реальных условиях обеспечить маневр на пассивном участке траектории и с заданной точностью поразить цель, а не прибыть к станции назначения — на полигон Кура.

Без сомнения, при современном уровне развития научной разведки и невозможности засекретить физику процессов подводного старта американцы знают не только о кооперации разработчиков «Булавы», ведущих международные проекты, но и об особо ценных технологиях обеспечения точности и эффективности МАРВ, информационная безопасность которых не защищена законодательно.

Вспоминается пророчество Уинстона Черчилля о том, что русские сами создают для себя трудности, а потом героически их преодолевают. Однако преодолеть надуманные и явно завышенные требования к комплексу БРПЛ «Булава» нереально. Грандиозный технологический провал МИТа подобен неудаче советской лунной программы 60-х годов прошлого столетия из-за конструктивного несовершенства ракеты-носителя Н-1 и сверхзвукового пассажирского самолета Ту-144, созданного на технологической основе стратегического разведчика КБ Сухого.

История техники не прощает «аппаратное рейдерство», доставшееся в наследство отечественному ОПК от советской эпохи, когда естественный ход технологического развития прерывался политическими решениями невежественного военного и партийного руководства.