Трудно быть богатой - Мария Жукова-Гладкова

Камиль же с большой заинтересованностью на лице внимал словам экскурсовода и все время держался в центре группы, иногда перекидываясь словами с соседями.

Когда группа — и мы вместе с ней — отправилась на виллу Дионисия смотреть мозаики, то, глядя на огромное скопление народа, я и в самом деле испугалась, что потеряю детей.

— Встретимся на выходе, — пискнула Катька.

— Нет, — сказала я и ухватила сына и дочь за руки и так и ходила вместе с ними по переходам, разглядывая мозаики.

Дети увлеклись рассказами экскурсовода о богах и слушали, раскрыв рты. Я же вертела головой в поисках Хабибуллина. Потом сердце замерло у меня в груди. Он стоял в другом конце зала, оживленно беседуя… с Виталием Суворовым! Меня прошиб холодный пот. Теперь я все время должна находиться между какими-то туристами, чтобы не подставить спину этому специалисту по холодному оружию. Хотя… Вряд ли он станет меня здесь убивать. Обязательно позвоню сегодня Сергею Сергеевичу и скажу… чтобы подключал Интерпол? Смешно. Я даже не знаю, где искать этого Суворова. Кипр хоть и небольшой остров, но скрыться и тут можно. Или быстро его покинуть. Позвонить Мурату? А что я ему скажу? Сообщу, что его сын отдыхает на вилле и встречался в Пафосе с Суворовым? И что? Нет, надо вызвать на откровенный разговор Камиля.

Вскоре Хабибуллин-младший как ни в чем ни бывало пристроился к нашей группе. Я сделала вид, что не заметила его отсутствия. Виталия Суворова рядом с ним не было.

Мы остановились перекусить в небольшом открытом ресторанчике, а потом отправились назад на виллу. По дороге Камиль беседовал с моими детьми о греческих богах, в которых неплохо разбирался (потому что дом его отца ими украшен?).

Едва мы переступили порог дома, как дети заявили, что очень устали и хотят спать — я, признаться, тоже. Но у Хабибуллина были другие планы. Вначале я не поняла, что он от меня хочет.

— Когда уложишь детей, спустись вниз.

Он ждал меня в холле и на мой вопросительный взгляд заявил абсолютно серьезным тоном:

— Мне нужно, чтобы ты сейчас проехала со мной в одно место.

От улыбок, которыми он одаривал моих детей, не осталось и следа. Сейчас он был взрослым мужчиной, а не пацаном, гонявшим на пляже мяч.

У меня опять все похолодело внутри. Он хочет меня убить? Он повезет меня к Виталию Суворову, чтобы тот в каком-нибудь закутке воткнул в меня нож? Для расправы не подходит оживленное место, где полно туристов. И не стоит это делать на собственной вилле: как потом избавиться от трупа? А в каком-нибудь винограднике…

— Что с тобой? — спросил Камиль, который не мог не заметить, как изменилось мое лицо.

— Ты хочешь меня убить? — прошептала я.

— Да тебе лечиться надо! — он с трудом сдержался, чтобы не заорать в полный голос. Мы опять шипели друг на друга, чтобы не разбудить детей, поэтому в очередной раз не могли в полной мере выпустить поднакопившиеся эмоции. Скандал вновь получался какой-то куцый.

— Куда ты собираешься меня везти? — уже более спокойно спросила я, ожидая услышать все, что угодно, кроме того, что услышала.

— В банк.

— В банк?! — переспросила я.

— А что тут такого? Кстати, возьми паспорт.

— Зачем?

— Денег хочешь?

Я непонимающе посмотрела на него. Камиль пояснил, что он намерен при моей помощи снять деньги с одного счета, а потом перекинуть их на два других: свой и мой, который мы сегодня откроем.

Я ничего не понимала.

— Как ты собираешься при моей помощи снимать деньги? Ты хотел сказать: ограбить банк?

— Нет, я намерен снимать свои деньги со своего счета и платить тебе за помощь. Десять тысяч долларов. Они тут же переводятся тебе на счет. Можешь потом перекинуть их в любую страну. Только в нашу не советую.

— Что требуется от меня? Держать кассира на мушке? Стоять на шухере? Сидеть в автомобиле с заведенным мотором?

Камиль искренне расхохотался.

— За кого ты меня принимаешь, детка?

«Я еще не определилась», — хотелось ответить мне, но я сдержалась и промолчала.

Хабибуллин вновь стал серьезным.

— От тебя требуется подпись. Это все.

— И молчание? Или мое вечное молчание обеспечит Виталий Суворов? Это он здесь был прошлой ночью?

Камиль застыл на месте, а потом долго и неотрывно смотрел на меня. Наконец спросил:

— Откуда ты знаешь про Виталика?

— Что он здесь делал прошлой ночью?

— Он не был здесь прошлой ночью! — Камиль в ярости стукнул кулаком по стене.

— Врешь! — теперь уже я не могла успокоиться. — Он скрывался в шкафу в Витьки ной комнате. Он потерял там пуговицу. Обычную, не беспокойся. Без микрофильмов. И он оставил шкаф не закрытым, а я всегда закрываю шкафы. И ночью ты ведь не просто так выходил, правда? Наверное, его провожал? И в Пафос мы не просто так ездили.

— Ты видела его в Пафосе? — устало спросил Камиль.

Я кивнула.

— Оля, — Камиль потер лицо, — зачем ты лезешь куда тебя не просят? Ты в самом деле такая идиотка или притворяешься? Ведь это же не игра. А у тебя дети. Ты о них хотя бы думаешь?

— Как раз о них я все время и думаю! То их берут в заложники, то… Объясни мне, что происходит? Или не объясняй. Ты можешь мне гарантировать, что с ними и со мной ничего не случится? Ты можешь дать мне слово, поклясться памятью своей умершей матери, что с нами ничего не случится?

Не в силах больше сдерживаться, я разревелась. Камиль обнял меня, прижал к себе.

— Так можешь или нет? — наконец я подняла на него зареванные глаза.

— Я могу поклясться памятью своей матери, что я сам не буду убивать ни тебя, ни твоих детей.

— А Виталий?

— О, Аллах, да Виталий наверное даже не помнит о твоем существовании! Какое ему до тебя дело? У него своих забот полон рот. Он объявлен в розыск в шести странах. Ты-то ему зачем? Тем более твои дети.

— Но почему тогда ты сказал, что ты сам не будешь нас убивать? А другие?

Камиль пробормотал себе под нос какую-то фразу, которую я могла истолковать лишь как не очень лестную характеристику своей особы.

— Ты не понимаешь, что я не могу говорить за других людей? Я могу говорить только за себя. И говорю. Если ты помнишь, есть еще мой отец, твой бывший муж, твоя бывшая свекровь и кое-какие другие люди. Все они вполне могут желать твоей смерти.

— Почему?

— А это ты у них спрашивай, детка. У моего отца, например. Зачем он отправил тебя сюда? Да я вчера чуть дара речи не лишился, когда увидел тебя здесь! Благотворительность ему не свойственна. Если он с тобой даже не спал и, судя по твоим словам, не собирается, зачем было на тебя тратиться? Зачем он все это сделал? Оля, ты его плохо знаешь, а я знаю даже слишком хорошо… Ты хоть не подписывала никаких бумаг?

— У твоего отца? Нет.

— И он велел тебе ждать его звонка?

Я кивнула.

— Ну жди-жди, — Камиль усмехнулся.

— Что мне делать?!

— Ты взрослый человек. И еще отвечаешь за двоих детей. Решать тебе. Я не могу принять за тебя решение, детка. Никто не может. Каждый должен прожить свою жизнь сам.

Я молчала. Камиль продолжал осторожно и бережно прижимать меня к себе.

— Что ты предлагаешь? — наконец тихо спросила я.

— Ты подписываешь одну бумагу и получаешь за это десять тысяч долларов. Сразу же. Можешь наличными. Можешь оставить на счету. Счет тебе откроют в банке, в который мы поедем. Могу помочь. Можешь обойтись без меня. Там есть люди, говорящие по-русски. Можем сразу же поехать в другой банк. Как захочешь.

— Что за бумага?

— Прочитаешь. Ты, кстати, читаешь по-английски?

— Со словарем.

Глава 25

Камиль предложил мне переодеться, а осматривая мой гардероб, хмыкнул, но выбрал наиболее строгое летнее платье (из того что имелось), сам он тоже переоделся и выглядел теперь очень даже презентабельно в белом летнем костюме — ну, прямо Остап Бендер, достойный сын лейтенанта Шмидта. В руках он держал черный узкий кейс, который мне уже довелось видеть у него в сумке.

А вообще мужик был хорош… Я опять не смогла не залюбоваться им. Или это у меня такой сильный комплекс неполноценности? Или я влюбилась?!

Детям мы на кухонном столе оставили записку, чтобы не волновались, сообщив, что скоро будем. Катьке и Витьке не раз приходилось себя обслуживать, в особенности на даче, когда дедушки были не в состоянии уделить им должное внимание. Подозреваю, что внуки в скором времени научатся ловко укладывать дедушек спать — как эту процедуру освоила я. Рассол, по крайней мере, им уже подают. Катька мне как-то выдала, что теперь знает, чем будет мужа с утра поить, когда замуж выйдет.

М-да, в нашей семье она проходит должную подготовку к замужеству. Муж-алкоголик будет просто счастлив.

— Паспорт не забыла? — спросил Хабибуллин перед выходом. Затем попросил его ему показать. Пролистал, кивнул и отдал мне.