Ранняя философия Эдмунда Гуссерля (Галле, 1887–1901) - Неля Васильевна Мотрошилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Считаю, что Гуссерль вполне мог задуматься над тем справедливым общим замечанием Штумпфа, что в рассуждениях психологов и философов многое зависит от понимания термина «сознание». «Если о сознании желают говорить лишь тогда, когда имеют место суждения, то это учение [об отношениях] кажется само собой разумеющимся. Нет никакого сомнения: суждения, – особенно устанавливающие отношения, – образуют высшую ступень жизни души в сравнении с ощущениями, группами ощущений, образами воспоминаний, ассоциациями и т. д. Если сознание понимается как психические состояния вообще, то ощущения, естественно, относятся к сознанию. Если, в конце концов, под сознанием понимают только своеобразие психических состояний, которые должны – наряду со своим прямым содержанием (цвета, звуки) – иметь содержанием и самих себя, направляться на самих себя (рефлексия в самом широком смысле), то трудно понять, почему только суждения, а не простые ощущения, должны характеризовать его своеобразие. Фактически когда мы что-то слышим, мы схватываем не только звук, но и само слышание» (I, 12–13).
Полагаю, что Гуссерль просто не мог не задержаться на этом рассуждении Штумпфа, причем как при написании «Философии арифметики», так и в процессе дальнейшего философского развития ему было важно соотнести свое понимание сознания (как я обычно пишу, свою модель сознания) с теми подходами, разнообразие которых хорошо схвачено в только что приведенной цитате из Штумпфа. Предварительно можно сказать (развернуты эти тезисы будут позже): в «Философии арифметики», обращенной к проблеме числа, Гуссерля естественным образом интересуют более высокие «этажи» сознания, но одновременно и их связь с чувственным опытом. Но в «Логических исследованиях» тема ощущений по существу снята с повестки дня – и уже благодаря тому, что ощущения объявлены лишенными интенциональности, т. е. направленности на предмет (в более поздних работах Гуссерль снова поставит в повестку дня феноменологии более тщательное и многостороннее исследование чувственного опыта, включая и ощущения). Получается, что Гуссерль в его работе – причем не только в самый ранний период, но и на протяжении всей жизни, – то подвергал редукции целостную модель сознания, которая восходила бы к самым первоначальным ощущениям и конкретно принимала бы их в расчет (как того добивался Штумпф), то снова отдавал должное этой модели, благодаря чему сознание представало в неисчерпаемой полноте форм, ступеней, структур, элементов, никак не сводящейся (на чем справедливо настаивал Штумпф) к суждениям, рефлексии, словом, к интеллектуально-логическим элементам. Как раз на этом примере хочу еще раз показать и подчеркнуть, что не согласна с теми авторами, которые пытаются сделать из Гуссерля как автора «Философии арифметики» всего лишь последователя психолога Штумпфа. Последний своими сочинениями действительно дал Гуссерлю импульсы к выработке позиции, но позиции достаточно самостоятельной; он подтолкнул молодого автора и к размышлениям, и к сомнениям (в том числе сомнениям в некоторых тезисах самого Штумпфа, пусть критические замечания и не были высказаны именно в тот период). И, например, целостный подход Штумпфа к сознанию, о котором мы только что говорили и который «опускал» модель сознания до элементов, как бы свойственных всякому, в том числе не мыслящему живому существу, Гуссерль вовсе не спешил перенести в «Философию арифметики», ибо подход к сознанию для философа математики неизбежно подразумевал нечто иное, чем для исследователя психологии звука.
Вообще-то в I томе «Психологии звука» может почерпнуть немало ценных мыслей и идей тот исследователь, который интересуется структурами, формами, процедурами чувственного познания, а также проблемами философии и психологии, в этой связи возникавших и возникающих. Например, это традиционная проблема достоверности и надежности показаний чувств и суждений о такой достоверности, которая в истории мысли вызвала противоборство эмпиризма и рационализма. Когда Штумпф обсуждает эту проблему в целом, он остается на философско-психологическом уровне рассуждений; когда он говорит о возможностях «измерения достоверности», то переходит на уровень новых и все более популярных тогда психофизических исследований, представленных Вундтом, Фехнером, Г. Мюллером и другими учеными. Вместе с тем Штумпф, опираясь на труды своего учителя Брентано, дистанцируется от этих направлений и отмечает, что попытка психофизиков «прямо» измерять различие ощущений несостоятельна и что измерять можно разве что способность проводить различие между ощущениями (См. I, 49).
В процессе вынесения суждений на основе чувственных впечатлений, согласно Штумпфу, осуществляется их анализ и сравнение. Эта тема, обсуждаемая у Штумпфа, как раз и вызвала наибольший интерес автора «Философии арифметики». И не случайно: § 6 Первого раздела «Психологии звука» оправданно считать одним из лучших в книге Штумпфа и представляющим не только психологический, но и философский, гносеологический интерес, причем интерес не чисто исторический, но и теоретический.
Из различных «фундаментальных отношений» (Grundverhältnisse), которые могут обрабатываться в суждениях, Штумпф выбирает четыре: множество как бо́льшая часть, большинство (звеньев) (Mehrheit), возрастание, прогрессия (Steigerung), сходство (Ähnlichkeit), сплавленность (Verschmälzung). «Мы хотим назвать анализом такой процесс, в котором мы замечаем (утверждаем, воспринимаем) некое множество, большинство, бо́льшую часть [звеньев]; а когда мы замечаем остальные отношения, это называется установлением связей или сравниванием». (В оригинале: «Das Bemerken (Bejahen, Wahrnehmen) einer Mehrheit wollen wir Analyse nennen, das Bemerken eines der übrigen Verhältnisse Beziehen oder Vergleichen» – I, 96.) Подчеркну: именно это определение: анализ-процесс, в котором мы замечаем (das Bemerken) большинство [звеньев] – Гуссерль с сочувствием приводит в «Философии арифметики» (РА S. 63). Что конкретно означает это согласие, будет показано при анализе данного произведения.
И здесь Штумпф опять защищает уже знакомую нам идею: эти процедуры как бы имманентны чувственным ощущениям; они не обязательно выводятся на уровень отчетливых, ясных или просто высказываемых суждений (I, 97). Правда, положение здесь непростое, вынужден признать Штумпф: ведь мы никак не можем объективировать наше чувство, говорящее нам о сходстве ощущений, если не выскажем соответствующего суждения. Но для Штумпфа важно вот что: вынося суждение, мы не создаем сходство, а только констатируем его (Ibidem).
В процессах сравнения, осуществляемых в сознании, возникают сложные комбинации и переплетения. Например, мы сравниваем два звука, которые прозвучали не одновременно, а последовательно. Но для осуществления сравнения нам нужно, чтобы они как бы «поместились» в наше сознание одновременно, были бы в нем «одновременно наличны» (gleichzeitig im Bewuβtsein vorhanden sein – I, 98). И тогда мы вызываем в памяти и удерживаем в сознании (процесс удерживания, сохранения он называет Aufbewahren) предшествующий звук, пока мы не забыли его. И осуществляем
