Гении разведки - Николай Михайлович Долгополов

резкого дверного звонка, и опекавшим его молодым коллегам из Службы внешней разведки пришлось установить в прихожей чуть ли не прожектор, который при нажатии кнопки у двери мигал красным светом.

Уже готовя эту главу, я все же решился спросить его дочь Наталию Александровну: «Как разведка, цепко следящая за здоровьем своих сотрудников, допускала глуховатого резидента до работы?»

Оказалось, что почти оглох на одно ухо юный тогда Александр Феклисов, когда загорелся их полуразрушенный московский барак. Он повел себя героически, вытаскивая из пламени родственников и соседей. Когда деревяшка сгорела, замученный парень прилег отдохнуть на доски около какого-то холодного сарая. Проснулся, а ухо при минус двадцати буквально примерзло к ледяным промороженным доскам.

Но Александр Феклисов, по словам дочери, был таким человеком, что собственных недугов не стеснялся. Предупреждал о глухоте всех — и начальство, и даже агентов. Всегда просил их говорить с ним, усаживая под ухо, которым слышал нормально. Иногда подсмеивался над частичной глухотой, но так свято верил в себя, в свое дело, что и мысли не допускал, будто это помешает в работе. Вот уж у кого не было комплекса неполноценности. Как-то на важной пресс-конференции, посвященной выходу его книги, иностранный журналист задал ему вопрос — и сложный — не под то ухо. Но он не смутился: во-первых, привык; во-вторых, умел читать по губам и по нескольким словам определить суть вопроса. Никогда не отвечал невпопад.

Александр Семенович любил рассказывать о том, что для него, сына железнодорожника, выпускника Московского института инженеров связи, приглашение работать в разведке было полной неожиданностью. На протяжении всей жизни часто повторял: «Я случайно попал в разведку». Приход туда, как вспоминает дочь, был, по словам Феклисова, «комом снега, свалившимся на голову жарким июльским летом». Однако был ли этот ком уж таким нежданно свалившимся? Еще в институте происходило у будущего Героя России общение с людьми, которое могло бы рассматриваться как подброшенная судьбой подсказка, некое предзнаменование того, что с ним произойдет в ближайшем будущем.

Лучшими друзьями отца в институте, рассказывала мне Наталия Феклисова, были Сергей Бородич и Наталия Могилевская — студенческая пара, муж и жена. Наталия Соломоновна Могилевская была ни больше ни меньше дочерью Соломона Григорьевича Могилевского (1885–1925) — сподвижника Феликса Эдмундовича Дзержинского. Соломон Могилевский в начале 1920-х некоторое время возглавлял Иностранный отдел ВЧК, руководил разведкой. Погиб в авиакатастрофе вместе с почитаемым Сталиным Мясниковым. После этого вождь отдал приказ, суть которого сводилась к тому, что высшие руководители партии не должны без крайней необходимости пользоваться воздушным транспортом.

А муж Наталии Могилевской — Сергей Владимирович Бородич (1914–1996) стал крупным ученым, профессором, доктором технических наук, разработчиком отечественных систем радиорелейной и спутниковой связи. Дружба трех институтских друзей продолжалась долгие годы.

Но вернемся непосредственно к Феклисову. Иногда во время моих приходов на Большую Грузинскую улицу хозяин квартиры опирался на палочку. Но человек был статен, галстуки всегда подходили к хорошо отглаженным темно-синим костюмам, а память Александра Семеновича работала с точностью неимоверной: несмотря на весьма почтенный возраст, щелкал именами, датами, событиями. Ко второй жене Маргарите (первая, увы, давно скончалась), намного его моложе, он относился не просто с благодарной любовью хорошо ухоженного пенсионера, а с явным и твердым мужским чувством. Потом, когда Маргарита скоропостижно ушла из жизни, он через несколько лет вновь женился. И, знаете, был по-человечески и по-мужски счастлив.

Мы часто встречались у него дома, разок — и у меня. Иногда Александр Семенович приезжал ко мне на работу: довелось не только беседовать с ним часами для моих книг, но и изредка помогать ему в литературной работе, за которую Феклисов взялся рьяно. Гуляли — ходили от Белорусской площади, по, как он говорил, улице Горького, давно уже Тверской, и до Кремля. Пару раз в Дни Победы ездили на Поклонную гору. Тогда ему уже присвоили звание Героя России, и народ все теребил видного ветерана: за что, ну за что звездочка? И хотя «Золотую Звезду» он получил с многолетним опозданием в 1996 году за то, что добыл кучу атомных секретов, Александр Семенович неизменно отвечал: за атомную бомбу и за работу по предотвращению Карибского кризиса.

Жених был хорош и в 80 с гаком

Раньше холостых разведчиков за кордон не пускали. А вдруг попадут в «медовую ловушку», подставленную чужими спецслужбами с помощью западных красавиц. Но Феклисову, принятому в органы по довоенному комсомольскому набору, так верили, что в годы Великой Отечественной войны отправили в США холостяком.

— Мама с папой познакомились в Нью-Йорке, — рассказывает мне его дочь Наталия Александровна Асатур-Феклисова. — Маму с группой девушек направили изучать английский и американское делопроизводство в Колумбийский университет. Папа, будучи работником консульского отдела, их оформлял и каждой девушке выставил оценку по пятибалльной шкале.

— За знание языка?

— За внешние данные, за приятную наружность. Маме, единственной из всей группы знавшей английский, он поставил пятерку, высший балл. Она ему понравилась еще при первой встрече. Отец любил красивых женщин. Сразу стал за ней ухаживать, они какое-то время встречались и в марте 1944 года поженились.

— Брак заключили в советском консульстве?

— Да. Я родилась в роддоме Бруклина, в негритянском районе. Отец был всегда так занят встречами со своими