Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что касается южного каппадокийского двора, то о тесных отношениях с домом Селевкидов может говорить то, что Ариамн начал чеканить греческую легенду на своих монетах вместо арамейской[410].
ИЗОБРАЖЕНИЯ ИМПЕРАТОРОВ СЕЛЕВКИДОВ НА МОНЕТАХ
1 – Селевк I Никатор (с пергамской монеты); 2 – Деметрий (Полиоркет); 3 – Антиох I Сотер; 4 – Филетер Пергамский; 5 – Митридат II из Понтийской Каппадокии; 6 – Аполлон на омфалосе – характерный тип реверса на тетрадрахмах Антиоха I, Антиоха II, Селевка III, Антиоха III и Селевка IV; встречается также на многих тетрадрахмах Антиоха IV; 7 – Антиох II Теос; 8 – Птолемей III Эвергет Египетский; 9 – Диодот Бактрийский; 10 – Селевк II Каллиник (в молодости); 11 – он же (с бородой); 12 – Селевк III Сотер (Керавн)
В холмах между Вифинией и долиной Амния вожди местных племен, возможно, уже начали утверждать свою независимость от всех своих великих соседей. Именно в этой стране Митридат впервые основал свою державу, но в течение века, который следовал за его утверждением в качестве монарха далее к востоку, Пафлагония, судя по всему, вернулась к тому же состоянию, что и при Персидской империи. В первой половине II в. до н. э. местный вождь Морзий правил в Гангре (сейчас Чангра / Чанкыры)[411].
Война между Антиохом и Никомедом Вифинским, судя по всему, так и не возобновилась после галльского вторжения. Это была последняя попытка македонского правителя покорить дом Дидалса. При Никомеде вифинское царство превращается из простого варварского княжества в государство, которое стало жить по эллинским обычаям. Зипойт уже основал город; при Никомеде трансформация Вифинии была завершена. Никомед, «палач своих братьев», обладал сердцем столь же жестоким, как и у любого варварского султана, но такое заскорузлое сердце никогда не мешало варвару – ни тогда, ни сейчас – принять внешние признаки и даже некоторые вкусы более высокой цивилизации. Монеты Никомеда – ибо теперь у вифинского княжества появляются свои монеты – показывают его как обычного греческого царя с гладко выбритым лицом (такова была мода после Александра) и с простой лентой-диадемой вокруг головы, демонстрирующей его царское достоинство. В великом эллинском центре – Олимпии – было его изображение из слоновой кости[412].
В 264 г. до н. э. Никомед основал город, увековечивший его имя. В конце северного из двух заливов на восточной стороне Пропонтиды стоял греческий город Астак. Его положение было важным: он находился на дороге между Босфором и внутренней Вифинией, точно так же, как Никея, город Антигона и Лисимаха, лежала на дороге между Босфором и Фригией. Астак был разрушен Лисимахом, возможно, в интересах Никеи. С тех пор его граждане остались бездомными. Теперь, близ пустующего места, но на противоположном берегу залива[413], пользуясь теми же выгодами местоположения, что и старый город, возникла новая Никомедия. Население старого города переселили в новый. С течением времени Никомедия стала одним из великих городов мира[414].
Но хотя военные действия между Никомедом и Антиохом, судя по всему, прекратились, война оставила после себя чувство отчуждения. Возможно, при вифинском дворе полагали, что дому Селевка нужно было лишь немного удачи, чтобы снова превратиться в злобного врага. Антиох, со своей стороны, мог страдать, чувствуя, что его бесчестие пока еще не смыто. В любом случае на момент своей кончины Никомед доверил своих маленьких детей покровительству не селевкидского монарха, а Антигона, Птолемея и соседних городов[415].
В Пергаме все это время, пока Антиох, сын Селевка, сражался с врагами в Малой Азии – и Птолемеями, и варварами, хитрый евнух Филетер оставался хозяином цитадели и сокровищницы. Судя по всему, он видел свой интерес в том, чтобы до конца соблюдать политику дружбы с домом Селевка. На первых монетах пергамской династии, которые были, возможно, отчеканены еще во время правления Филетера, фигурирует голова обожествленного Селевка[416]. И Антиох, со своей стороны, возможно, счел разумным приобрести приверженность Филетера, умерив свои требования[417]. Так что в течение всех двадцати лет своего правления Филетер мог спокойно консолидировать власть своего дома. В самом начале царствования Антиоха, когда Питана обязалась выплатить царю 380 талантов, Филетер предложил ссудить городу часть этой суммы и тем самым приобрел некоторое влияние в городе[418]. Опубликованная в 1902 г. надпись говорит о том, что он преподнес дары городу Кизик, чтобы возместить утраты, которые тот понес в какой-то войне (с антиселевкидской северной лигой?) и от опустошений галатов[419]. И его семейство, несомненно полагаясь на его авторитет, тем временем приобретало власть в стране. Эвмен, который был хозяином Амастриды около 280 г. до н. э., возможно, был его братом, и к тому времени, как Филетер стал восьмидесятилетним стариком, сын этого Эвмена, которого тоже звали Эвмен, стал династом в регионе, прилегавшем к Пергаму. Другой брат Филетера, Аттал, заключил брак, который должен был показать миру, какого положения достиг дом Филетера. Супругой его стала Антиохида, дочь Ахея, кузена селевкидского царя[420].
В 263–262 гг. до н. э. Филетер скончался в возрасте восьмидесяти лет[421] и Пергам перешел к его племяннику Эвмену, который теперь объединил его с княжеством, которым сам уже владел. За такой концентрацией власти в руках уже молодого правителя, а не старого евнуха последовал разрыв с домом Селевкидов. Видимо, было неизбежно, что селевкидский царь не мог позволить этой новой власти расти, не попробовав сначала помешать ей. Эвмен, как только начались враждебные действия, ударил сразу по столице Селевкидов. В окрестностях Сард произошло сражение, которым, видимо, Антиох командовал лично. Результатом стала решительная победа войск Пергама[422]. Это случилось лишь незадолго до кончины Антиоха I.
О том, как Антиох обращался со свободными племенами Тавра, о том, предпринимал ли дом Селевкидов какие-то действия в Ликии или Памфилии, мы ничего не знаем, кроме того, что можно предположить по названиям городов, указывающим, что некоторые из них были основаны Селевкидами[423].
ГРЕЧЕСКИЕ ГОРОДА И АНТИОХ I
Отношения между царем и греческими городами формально все еще оставались такими, какими они были со времен Александра. Теоретически они не составляли части его владений, но были рядом независимых государств, с которыми царь, правитель варварских внутренних областей страны, входил в альянс. Империя с такой точки зрения
