Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен

чем на широко раскинувшихся пределах Селевкидов. Однако если бы его власть была ограничена Египтом, то другие царские дворы могли бы счесть его безобидным. Враждебность у них вызывал его огромный флот. Как морская база на Восточном Средиземноморье Египет в условиях того времени не имел себе равных. Ему хватало одной гавани в Александрии, а остальной берег был защищен лагунами.

Лес, необходимый для строительства флота, египтянам приходилось добывать извне, однако и зависимый остров Кипр, и Южный Ливан, и побережья Малой Азии предоставляли Птолемею обширные запасы. Ни Селевкиды, ни Антигониды не могли спокойно смотреть на державу, которая создала морскую империю, распространила свое влияние по всем берегам и островам Леванта и вмешивалась в политику Греции и Ионии.

Сейчас уже невозможно проследить этапы приобретения домом Птолемеев его заморских владений. Начало этому положил уже первый Птолемей. Птолемей Сотер в конце концов снова присоединил Кипр около 294 г. до н. э. и привел кикладскую конфедерацию под свой протекторат[360]. Несомненно, что именно во время войны с Антиохом Птолемей II завоевал основное количество опорных пунктов по побережью Азии. Непосредственная причина войны между двумя царствами покрыта мраком. Отношения между ними во время восшествия на престол Антиоха были дружескими: их регулировал известный договор, составленный при Селевке. Судя по всему, нарушение status quo имело место именно со стороны Антиоха.

Одну из своих дочерей, получившую в честь своей бактрийской бабушки имя Апама, Антиох выдал за Мага, сводного брата Птолемея, который управлял в качестве царского наместника провинцией Киренаика[361]. Через некоторое время после вторжения галлов[362] Маг объявил себя независимым правителем и стал относиться к Египту враждебно. Вскоре Антиох отказался от нейтралитета и обратил свой меч против Птолемея, заключив союз со своим зятем[363].

Такова последовательность событий в очерке Павсания, но по поводу их действительной связи, всяких сопровождавших их закулисных махинаций, мы можем только догадываться. Мы не знаем, кому принадлежала инициатива разрыва с Египтом – Антиоху или Магу. В любом случае, для того чтобы пойти на разрыв с Птолемеем, у Антиоха должны были быть более эгоистические причины, чем сочувствие к мужу дочери, и вполне может быть так, что Апама приехала в Кирену, чтобы подстрекать к мятежу.

Начало вражды между Антиохом и Птолемеем засвидетельствовано вавилонскими надписями 38 г. эры Селевкидов (октябрь 274 – октябрь 273 до н. э.)[364]. Последствия этого сильно ощущались в стране за Тавром: на ее берега Птолемей мог в силу своего господства на море бросить свои армии или, во всяком случае, банды пиратов[365]. В этой войне ни один из противников не смог затронуть жизненно важные точки другого, и она тянулась и тянулась – с перерывами и местными стычками, покуда уже не стала казаться привычным состоянием дел.

Для дома Селевка это значило новое затруднение в проблеме областей за Тавром. Теперь вдобавок к мятежам в самой стране появился внешний враг, который давил извне. Именно с таким затруднением столкнулся дом Ахеменидов, когда его стали атаковать европейские греки. Это вынудило их надолго оставить берега, где жили азиатские греки, и дом Селевка теперь обнаружил, что его власть над побережьем становится все более непрочной и непостоянной. Конечно же, Птолемей мог использовать старый призыв к автономии эллинов против того, кто в данный момент господствовал в регионе.

Попытаться составить хронологию такой войны – множество местных конфликтов, укрепления, переходившие из рук в руки, партии в городах, переходившие то на одну, то на другую сторону, – было бы, наверное, трудно, даже если бы все факты были у нас на руках. При имеющихся обстоятельствах все, что мы можем сделать, – указать на следы правления Птолемеев вдоль побережья. Нашим главным повествовательным источником, к несчастью, здесь является придворный поэт, речи которого нельзя воспринимать слишком серьезно. Когда Феокрит говорит, что Птолемей

И повеленья свои памфилийцам, бойцам киликийским,

Он посылает, ликийцам, карийцам, отважным в сраженьях…[366] —

это вряд ли значит что-то большее, чем то, что гарнизоны Птолемеев были размещены в укрепленных местах вдоль южного берега – в таких местах, как Селинунт и Коракесий, – и что многие города Ликии и Карии вошли в союз Птолемеев.

Если начать с Востока, с Суровой Киликии – это был, как считали древние, конец горной цепи Тавра, – борьба между Селевкидами и Птолемеем оставила свои следы в названиях прибрежных городов. Близ реки Лам, после которой, как считалось, к западу и начиналась Суровая Киликия[367], мы слышим об Антиохии[368]. Затем есть Селевкия на Каликадне (современный Силифке), где между горами и морем еще было место для большого города – основанного, согласно местной легенде, самим Селевком Никатором[369]. Дальше идут города Птолемеев – Береника[370], названная в честь жены первого или третьего Птолемея, и Арсиноя[371], названная в честь Арсинои Филадельфы, сестры и жены Птолемея II, которая также была супругой Лисимаха, а может быть, и в честь сестры-жены Птолемея IV. Затем опять перед нами селевкидский город – Антиохия близ Крага[372].

Перейдя к Памфилии, мы опять с самого начала видим Птолемаиду[373], а затем снова на долине у устья Евримедонта встречается Селевкия[374].

В Ликии влияние Птолемеев, как кажется, особенно укоренилось. Патара, город-гавань Ксанфа, был расширен Птолемеем и превратился в еще одну Арсиною, хотя в этом случае, когда ее первый муж назвал в ее честь не что-нибудь, а сам Эфес, имени царицы пришлось соперничать со слишком знаменитым именем, и оно не закрепилось за этим городом[375]. Владение Патарой, возможно, предполагает власть над всей ликийской конфедерацией[376]. Иероним называет Карию среди владений Птолемея II[377]. Города более карийские в строгом смысле этого слова, лежавшие внутри страны, были, как мы увидим, под властью Антиоха, но мы можем доказать, что основными греческими городами на берегу и некоторыми на прилегающих к нему островах владели Птолемеи. Мы видим, что в Кавне была стоянка флота Птолемеев вскоре после брака Птолемея и его сестры Арсинои (до 274 до н. э.)[378]. Кос, вместе с алтарем на Триопийском мысе, религиозный центр Дорийского союза, пользовался особым вниманием Птолемея, как и подобало месту, где он родился[379]. В Галикарнасе о господстве Птолемеев говорят надписи[380].

Ионийские города Антиоху I, судя по всему, удалось в целом удержать. Самос был действительно приобретен Птолемеем за некоторое время до 274 г. до н. э.[381]: это дало египетским флотам важную гавань в Эгейском