Сердце Агрессора - Андрей

— Ну, куда теперь? — размазывая сажу по лицу и все еще не веря в смерть Повелителя Разумов, спросил я.

— В рубку, — неуверенно проговорил Реутов.

Его можно было понять. Только что он своими руками убил Бога и Властелина своего мира. Существо, которое он обожал, и которому подчинялся всю свою сознательную жизнь.

— Зачем? — не очень то мне и хотелось снова бегать по наполненным людьми коридорам, покинув относительно безопасный склеп Тэнно.

— Мы отняли у этих людей Бога, так давай дадим им в замен хотя бы волю. Нужно переместить планету поближе к Конвикту.

— Даже десятка воинов хватит, чтобы почистить Конвикт от колонистов. Для заселения… — почему–то зло сказал я.

— Дурак, — спокойно ответил Реутов. — Давай спросим у них. Хотят ли они жить под открытым небом… Вместе с людьми.

— А если нет?

За нашими спинами, за дверьми протяжно завыла общепланетная тревога, затопали ноги тысяч людей.

— Там наверняка уже все воины Стальной планеты, — проговорил Реутов.

— За дверьми? Что мы будем делать?

— Там не только воины. Там вся планета…

— Ни чуть не легче, — буркнул я себе под нос.

— Мы выйдем и расскажем им все!

— А если они нас не поймут?

— Тогда мы умрем… Покажи им планету…

— Что?

— Просто думай о Земле. О лесе, о реке…

Я попробовал — Реутову понравилось.

— Если нам суждено умереть… Пусть будет так, что они никогда не найдут Конвикт… и Ларри, — после минутного раздумья, сказал Реутов и распахнул дверь.

Перед нашими глазами колыхалось целое море голов. Жуткая, молчаливая толпа. Воины вперемешку с гражданскими. Угрюмые люди, только что потерявшие своего властелина, но имеющие шанс получить весь мир.

— У них хотя бы есть шанс, — проговорил я. — У нас почти нет.

И невольно вспомнил просторы Земли… Конвикта. Море и степь, лес и река…

— Я Реутов, сын Реутова…, — начал разукрашенный разводьями сажи воин и его слова долетали до самых дальних пределов планеты. До сознания каждого жителя. Со Стальной планетой говорил Победитель.

Часть Вторая

СУДЬБА АГРЕССОРА

1. Рогнар Эль Вепов:

Тишина.

Ночь.

Темно.

Низкие тучи. Не видно ни единой звезды на небе. Черное матовое покрытие доспехов солдат не отражает свет. Если бы не бесшумные всполохи взрывов на горизонте, можно было бы представить, что летишь в полной тишине над землей и вот–вот вымахнешь на свет. И тогда будет видно ярко–белые стены нашего дома, зеленую лужайку, газон с цветами и маму на крыльце…

Почти как полузабытый сон. Как светлое пятно на самой границе памяти. Как мечты.

После бесконечных дней грохота орудийных взрывов, воя ракет и рева низколетящих истребителей, даже звук шагов несшего меня человека — это тишина.

Шаги зазвучали по–другому, и я оказался в освещенном подвале полуразрушенного здания. Яркий, после тьмы ночи, свет резанул по глазам так, что секунду я ничего не видел. Потом глаза привыкли. В это мгновение мир покачнулся и значительно вырос. Перехватило дыхание. Тот человек, на плече которого я путешествовал сквозь ночь, схватил меня за шиворот, поставил на пол, но отпустить воротник забыл. Я попробовал руками разжать его пальцы. Попытка оказалась героической, но безуспешной. Я добился только того, что он разозлился.

— Стой, выродок, — раздалось над головой.

Он приподнял меня и встряхнул. От неожиданности я даже не смог заплакать.

— Я его нашел, экселленц! Разрешите идти? — Уже совершенно другим тоном воскликнул мой носитель, и я сразу забыл об обиде, пытаясь разглядеть того, к кому он обращался.

Ни страха, ни удивления, ни ярости.

Он оказался не высок ростом. Больше я сразу ничего рассмотреть не смог — экселленц стоял против света.

— Имя? — нетерпеливо воскликнул он тонким срывающимся голосом, тыча в меня длинным пальцем с обкусанным ногтем.

Пока я открывал рот, он успел еще раз взвизгнуть:

— Как его имя, солдат?

— Рогнар Эль Вепов, экселленц.

То, что я раньше считал сваленным в углу тряпьем, вдруг застонало, село и оказалось человеком. Экселленц подошел и с размаху пнул сидящего на полу. Тот захрипел, пуская красные пузыри носом и ртом, но остался сидеть.

— Слышишь, тварь?! Слышишь? — торжествующе заверещал он, так, что я, не особо понимая суть происходящего, хихикнул.

Он стремительно повернулся и ударил меня ладонью по щеке. Да так, что в ушах зазвенело, а голова чудом не оторвалась. Я понял, что это совсем не подходящее место для веселья и уже хотел разреветься, как меня отвлек другой голос.

— Как полномочный представитель Института наблюдения за исполнением Закона о Локальных Военных Конфликтах, вынужден констатировать восемнадцатое нарушение в ходе Ежердо—Денийского конфликта Закона ЛВК, пункта 294С0077 «о недопустимости физического угнетения, либо умышленного уничтожение несовершеннолетнего гражданского населения одной стороны противоборствующей стороной». Факт нарушения отмечен и в случае повторения подобного инцидента, будет доведен до сведения командующего наблюдательного конвоя адмирала Абу эль Салаха.

— Хорошо. Благодарен за вмешательство, — иронично проговорил экселленц, обращаясь к выступившему из угла роботу. Потом снова повернулся ко мне, чуть нагнулся и прошептал сквозь сжатые зубы:

— Иди, вонючка, попроси свою маму назвать мне четыре цифры. Иначе твоя мать умрет.

— Мама?! — вырвалось у меня.

Последний раз я видел родителей, когда меня, вместе со всеми детьми поселка, отправляли в убежище под Соломенными горами. Это было так давно, да и потрясение от захвата ежердами неприступных подземелий было столь велико, что уже стал забывать лица отца с матерью.

Я оглянулся, пытаясь обнаружить маму, но предводитель ежердов быстро решил эту проблему. Сильно сдавив плечо, он толкнул меня через всю комнату к человеку сидящему на полу. Только тогда до меня, наконец, дошло, что это и есть моя веселая, добрая и красивая мама.

Я упал ей на грудь. Она прижала меня к себе так, что я не мог поднять голову и посмотреть на ее лицо. Она чего–то говорила, но я не смог разобрать ни слова в этом хрипе и воскликнул на гране плача:

— Что? Что ты сказала?

Она отпустила мою голову. Я смог посмотреть на ее лицо, и на этот раз смог разобрать среди хрипов слова.

— Постарайся… выжить… сынок…

— Мама, мама, — пропищал я, слезы брызнули у меня из глаз. — Пойдем отсюда, мне страшно.

— Цифры! — заорал экселленц.

— Молчи… — шепнула разбитыми губами мама.

Экселленц нервно топнул ногой, его губы скривились, как от боли. Он положил руку на лежащий рядом бластер, прокатил его, царапая краску стола, до края, потом сделал два шага в нашу сторону, спокойно прицелился и нажал на курок. Что–то горячее и мокрое брызнуло мне на лицо, уши заложило. Мама дернулась и свалилась вдоль стены на бок.

— Мама? — тихонечко позвал я, размазывая слезы и еще что–то по лицу.

— Как полномочный представитель Института наблюдения за соблюдением Закона о локальных военных конфликтах вынужден констатировать девятнадцатое нарушение в ходе Ежердо—Денийского конфликта, Закона о ЛВК пункта 17 В 1926 «о статусе военнопленных, а также недопустимости умышленного уничтожения лиц признанных военнопленными»… Факт нарушения отмечен и …

— Солдат!

— Да, экселленц!

— Уничтожь эту железяку.

Солдат поднял бластер и послал заряд в покрытого броней наблюдателя. Робот запнулся, потом громкость его голоса повысилась на столько, что не услышать его стало просто невозможно.

— Как полномочный представитель Института наблюдения за исполнением Закона о локальных военных конфликтах отмечаю факт двадцатого нарушения в ходе Ежердо—Денийского военного конфликта, Закона о ЛВК пункта 03 А 3000 «о статусе наблюдателя ИНС-ЗоЛВК», пункта 03 А 3001 «об попытке, либо совершении умышленного уничтожения наблюдателя». Вынужден сообщить об инциденте командующему наблюдательного конвоя сил поддержания порядка, адмиралу Абу эль Салаху. До получения других распоряжений, военный конфликт объявляю приостановленным.

С этими словами робот двинулся к выходу, пока не столкнулся нос к носу со стоящим у выхода солдатом.

— Для связи с конвоем мне необходимо покинуть помещение, — снова завелся механизм. — В случае воспрепятствования этому, я обладаю правом Вас уничтожить. Вам дается пять секунд на принятие решения.

Солдат взглянул на своего командира, но тот повернулся спиной и с кем–то разговаривал по коммуникатору.

— Ваше время истекло, — голосом, в котором полностью отсутствовали интонации, сообщил наблюдатель. В его броне открылись бойницы.

На уничтожение солдата у робота не ушло и половины секунды, и вот уже его шаги стихли в грохоте артиллерийской канонады, которая снова вытеснила тишину из ночи.