Пушкин целился в царя. Царь, поэт и Натали - Николай Петраков

За что? Мы уже рассматривали альтернативы поведению Онегина «в саду, в аллее». Татьяна понимает все…

…Но васЯ не виню: в тот страшный часВы поступили благородно,Вы были правы предо мной.Я благодарна всей душой.

На самом деле винит, не может простить из-за уязвленного женского самолюбия. Вспоминает «колкость вашей брани, холодный, строгий разговор», отказывает любимому в праве на сильное чувство к себе, ехидно называя его «мелким». Какой контраст с тактом, проявленным Онегиным при их первом объяснении! И какие основания для столь резкой отповеди! Ведь Татьяна сама не показала пример верности (не Онегину) своему чувству. Она и в этом отдает себе отчет: «Неосторожно, быть может, поступила я». А счастье было так возможно, так близко!.. Почему же в прошедшем времени? Ведь любимый (а теперь любящий) перед тобой на коленях. Да потому, что свет разъел душу: она дорожит его мнением, она уже не наивна, она не верит любимому (а ведь когда-то верила, не имея на то и малейших оснований). Наконец, она полностью разделяет принципы святости семейных устоев («Но я другому отдана; я буду век ему верна»). Не любить она его будет век, а блю сти верность. Может, дурак был Евгений, что считал брак без любви аморальным? Татьяна-то так не считает. А он-то ей распинался о том, что нет ничего «на свете хуже семьи, где бедная жена грустит о недостойном муже».

Не знаю, в чем здесь увидела Анна Андреевна «правоту женщины»! Татьяна отвергает Онегина, как некогда он отверг ее. Вот и все сходство двух объяснений. Но мотивы поступков противоположны. Там была «жалость» «к младенческим мечтам» и «уважение к летам», здесь – страх быть ославленной, неверие в силу ответного чувства, верность нелюбимому мужчине, но зато мужу. Там отвергнута девичья влюбленность человеком, который не испытывает ответного чувства, здесь – женщина переступает через свою любовь и не отвечает взаимностью.

Онегин отвергнут. Но не в этом возмездие. Да и возмездия нет. Татьяна уничтожает и себя, и Онегина. Онегин не может быть наказан «за грех молодости», потому что этого греха он не совершил (он не князь из «Русалки»). Он поступил тогда единственно возможным для благородного человека образом, он был прав не менее Татьяны (чего нельзя сказать о ней во втором объяснении). Несчастье его (как и несчастье Пушкина) заключалось в том, что сама мысль о возможности счастья как любви всеобъемлющей, всесокрушающей оказалась несостоятельной. Татьяна Ларина не потянула на такое. И Пушкин ее не осуждает, он с горечью констатирует.

Вот и все. А что же Пушкин? Он в жизни попробовал отойти от опыта своего Евгения, попробовал взять себе в жены девушку-провинциалку. Головой в омут, авось повезет. Еще бы, ведь как хочется, чтобы жила на свете еще одна Нина Чавчавадзе.

Цензурированный пушкинист

Не так давно в издательстве «Захаров» вышел сборник Павла Елисеевича Щеголева (которого редактор величает как Павла Алексеевича), в котором собраны, согласно аннотации, «самые интересные работы Щеголева о Пушкине, причем публикуются тексты не в поздних вариантах, зачастую конъюнктурно отредактированных автором в угоду «марксистским позициям, а по первым публикациям». В связи с этим редактор выбрасывает из книги интереснейшую (пусть дискуссионную) работу Щеголева «Анонимный пасквиль и враги Пушкина», где аргументированно обосновывается царственная трактовка анонимного пасквиля. Вот это да!

По этому поводу к редактору издательства «Захаров» есть три вопроса: о Щеголеве, о современной пушкинистике и о цензуре.

Сначала о Щеголеве. Павел Елисеевич никогда не был марксистом и сидел в Петропавловской крепости из-за царской цензуры, которой дом Романовых окружил себя. Разве можно было что-либо публиковать до 1917 г. о любовных похождениях Екатерины II, или об убийстве Павла I, или о морганатическом браке Александра II? Конечно, Щеголев вряд ли любил монархию, особенно в ее романовском исполнении. Но он был демократом, либералом, республиканцем. Это у нас сейчас, к сожалению: всяк, кто вышел из КПСС, должен стать монархистом и православным. Щеголев искал истину, поскольку царская цензура преследовала всякие попытки трактовать пасквиль в царственном ключе, хотя как его ни читать, там точным намеком присутствуют два императора (Александр Павлович и Николай Павлович) и «историограф-рогоносец» Александр Пушкин. О кавалергардах ни слова.

Но может быть, издательство «Захаров» располагает документами, как сотрудники ЧК выкручивали руки 54-летнему Щеголеву, давали установки? Где они? История «пролетарской диктатуры» показывает, что 1927 г. значительно разнится от года 1937 г. В 1927 г. нэп достиг пика в развертывании рынка, российский червонец серьезно котировался на валютных биржах мира, а цензура отнюдь не свирепствовала в литературоведении.

Таким образом, в интерпретации редактора сборника П. Е. Щеголев – откровенный конъюнктурщик, печатать и читать которого надо выборочно.

Теперь второй вопрос – о пушкинистике. Создается впечатление, что в современной пушкинистике все регламентировано и все ясно. Откуда спускаются директивы? При советской власти механизм был известен. Но в 1920-е гг. был всплеск оригинальных острых работ по творчеству и жизни А. С. Пушкина, который объяснялся прежде всего отменой царской цензуры.

Вспомним В. В. Вересаева, Л. П. Гроссмана, Б. Л. Модзалевского, Ю. Н. Тынянова и многих других. Их работы вызывали острые споры, проводились публичные диспуты. Со временем в пушкиноведении стала все жестче проявляться идеологическая дисциплина. Но что происходит сейчас, когда идеологический отдел ЦК КПСС канул в Лету? Какая «комиссия» дает установку на то, что официальная пушкинистика должна отвергать концепцию постоянно существующего (то затухающего, то возрастающего) конфликта между Пушкиным и Николаем I как враждебную марксистскую позицию? Конечно, можно предположить, что одетый в камер-юнкерский мундир и принципиально невыездной поэт был, по мнению некоторых, любимцем императора всея Руси. Но как превращать эту точку зрения в официальную и неподлежащую широкому обсуждению позицию российской пушкинистики? Даже П. Е. Щеголева можно и должно оскоплять согласно этой директиве.

И наконец, вопрос третий – о цензуре. В апреле 2006 г. на Пушкинской площади в Москве состоялся митинг против цензуры, собравший около полутора тысяч человек. Основной лозунг: хватит врать. Через это мы проходили в годы горбачевской перестройки, борьбы с ГКЧП. Но потом пошли заказные проплаченные статьи и телепередачи, приватизация СМИ новыми богатыми, борьба за передел информационного пространства с активным участием госструктур. В этих условиях свобода слова, свободный доступ к достоверной информации становится проблемой для большинства граждан. Печально, что в механизм «благоцензурирования» включилось и солидное издательство «Захаров». Да еще на пушкинской теме.