Привет, заморыши! - Лев Кузьминский

человеком, – отвечает мама.

– То есть для вас это нормальная ситуация?

– Нет, не нормальная, – отвечает мама. – Мы подали в розыск, ее ищет полиция. Уже нашли машину, процесс идет.

– Александра несовершеннолетняя, и как опекун вы обязаны за нее отвечать, – строго говорит сотрудница постарше. – Ситуация, при которой вы не в курсе, где находится ребенок, неприемлема.

– Именно поэтому мы подали в розыск.

– Если бы пропала ваша младшая дочь и ее несколько дней не было бы дома, вы бы, наверное, тоже ее искали? А не рассуждали бы об этом так… отстраненно, – замечает сотрудница постарше.

– Но Шуре шестнадцать, – недоуменно отвечает мама. – В ее возрасте у детей уже своя жизнь.

– У нее не может быть никакой своей жизни. Повторяю: речь о несовершеннолетнем ребенке под вашей опекой, за которого вы отвечаете.

– Я понимаю! – отвечает мама. – Осталось Шуре это объяснить.

Сотрудница постарше качает головой. Леша и Яна смотрят на нее с испугом.

Кудрявая сотрудница строчит в своем блокноте, не поднимая глаз.

– Это уже не первая жалоба на вашу семью, которую мы получаем, – говорит сотрудница постарше. – Я вам об этом не сообщала, но пока с вами жила Оксана, нам регулярно звонили ваши соседи, жаловались, что она кричит так, будто вы ее убиваете. Мы считали, что у девочки адаптация, но в приюте она рассказала психологу, что вы жестоко с ней обращались, издевались над ней, унижали, били. Честно признаюсь – для нас это было шоком, мы всегда с уважением относились к вашей семье, ставили вас в пример.

Мама тяжело вздыхает.

– В связи с этой информацией мы должны провести проверку. Со всеми детьми должны пообщаться наши специалисты. Мы проведем диагностику, и по ее результатам примем решение. Сейчас у нас есть все основания считать, что нахождение в вашей семье угрожает душевному и физическому здоровью детей.

– Всех? – спрашивает мама.

– Нет, ну… ваши дети – это ваши дети, – отвечает сотрудница постарше. – Нас интересуют Александра, Роман, Алексей – дети, которые находятся у вас под опекой. В данный момент дома только Алексей. Роман…

– Роман в больнице, – отвечает мама.

– Тоже, согласитесь, темная история, – говорит сотрудница постарше.

– После того, как мы взяли Оксану, все у нас стало как-то мрачновато, – соглашается мама. – Но, хм… если ребенок постоянно кричит и дерется, что же делать? Конечно, там, где можно было договориться, мы договаривались. Но если найти общий язык нереально, а ребенок довольно агрессивен? Как ни старайся, начинается какая-то чернуха.

– Именно поэтому мы считаем, что одного приемного ребенка на семью совершенно достаточно, – сухо говорит сотрудница постарше. – Вот взяли – и глаз да глаз. Не надо надеяться на лучшее. Надо готовиться к худшему.

– Но как же брать – с таким-то настроем, – недоуменно отвечает мама.

– А никак, – говорит сотрудница постарше. – Лично я никого не беру и всех по возможности отговариваю. Знаете поговорку про то, что дорога в ад вымощена благими намерениями?

Сцена 42

Кудрявая сотрудница держит Лешу за руку. Он с рюкзачком и в босоножках. Сотрудница постарше снимает бахилы и засовывает их в отделение своей сумки.

Входная дверь распахивается и на пороге появляется Даня.

– Так-так-так! – говорит он. – И что это у нас происходит?

– Здравствуйте, Даня, – обрадованно говорит кудрявая девушка.

– Лешу забирают, – говорит мама. – На экспертизу. Будут выяснять, хорошо ли мы с ним обращаемся. Оксана в приюте рассказала, что мы тут всех избиваем.

– А соответствующее распоряжение у вас есть? – спрашивает Даня у сотрудницы постарше. – Или там акт какой-нибудь.

– Чуть позже предоставим, – устало говорит сотрудница постарше.

– Ну уж нет, – говорит Даня. – Сначала акт, потом ребенок.

Сотрудница постарше вздыхает.

– Я только на кроликов посмотрю! – говорит Леша. – И вернусь.

– Когда я учился в школе, психологи общались со мной только с маминого разрешения, – настойчиво продолжает Даня. – Наверное, тут тоже требуется разрешение? Мама, ты его дала?

– И правда – не давала, – говорит мама. – Вы же не имеете права так его забирать?

– Конечно, не имеют! У Оксаны диагноз, – говорит Даня. – Мало ли, что она рассказывает. Она ребенок с особенностями.

– В приюте у нее особенностей не замечают, – отвечает сотрудница постарше. – Она себя нормально ведет, слушается.

– Правильно ли я понимаю, что вы ставите под сомнение диагноз, поставленный профильной комиссией Центра психического здоровья Российской Академии наук? – парирует Даня.

Сотрудница постарше вздыхает.

Кудрявая сотрудница смотрит на Даню с любопытством.

– Ну мы пойдем на кроликов смотреть? – ноющим голосом спрашивает Леша.

– Ладно, – внезапно говорит сотрудница постарше. – Мы еще посоветуемся с департаментом, обсудим ваш случай. Я согласна, что ситуация неоднозначна. Мы же тоже видели Оксану. Честно говоря, она нам не показалась адекватной.

– Она была совсем не адекватной, – горячо поддерживает кудрявая сотрудница.

– А вашу семью мы давно наблюдаем, претензий у нас до последнего времени не было… Я понимаю, что у всех бывают черные полосы.

– И задача опеки – поддержать семью в трудной ситуации! – добавляет кудрявая сотрудница.

– Совершенно с вами согласен, – говорит Даня. Отбирает у Леши рюкзачок.

– Эй! – недовольно восклицает Леша.

– Иди в свою комнату, – говорит Даня. – Мы сейчас с вами в мемори поиграем, разложи пока карточки.

– О, меме… мори… – заинтересованно бормочет Леша и исчезает в детской.

– Ну ладно, – говорит сотрудница постарше. – Мы у вас были, обсудили с вами ситуацию… пока на этом все.

Кудрявая сотрудница улыбается и кивает.

– Спасибо! – говорит Даня. – До свидания.

Он закрывает за дамами дверь.

– Ну ты даешь, – изумленно говорит мама. – Никогда не видела тебя в таком запале. Ты прям как будто специально готовился.

– Да! – отвечает Даня.

– Что – да?

– Я готовился!

Мама смотрит на него с недоумением.

– Ты знал, что они придут?

– Да, – говорит Даня. – Никто сказала, что если эта тетка собирается заявлять в полицию из-за ее милых поделок, то в опеку она уж точно позвонит. Никто их прям ждала. Выслеживала, во дворе сидела. Так что я честно готовился. Она мне сразу позвонила, пришлось бежать.

– Ничего не поняла, – отвечает мама. – Какая тетка? И Никто – это кто? Твоя девушка?

– Ага. Мы, кстати, договорились пойти в кино.

– Удачи вам! – говорит мама.

Дане приходит сообщение «?» от Никто, он отвечает: «!»

– Дань, а меме… моро? – говорит Леша, выглядывая из детской с коробкой «мемори».

Сцена 43

Анимированная бабочка летит к листочку.

– Еда! – кричит бабочка.

– Максим! – тревожно кричат букашки. – Ты больше не гусеница!

Бабочка яростно пожирает листочек и улыбается, глядя на свой распухший живот. Через мгновение ее рвет.

Вокруг хохочут дети. Даня сидит в кинозале в окружении больших и маленьких семей. Рядом сидит Никто.

– Пока, – вдруг говорит Никто и поднимается с кресла.

Даня смотрит на нее, но ее уже нет. Даня встает с места, выбегает из зала.

– Извините, куда пошла девушка с синими волосами? – спрашивает Даня.

Билетерша отрывается от смартфона и пожимает плечами. Даня осматривает весь кинотеатр. С рекламных стендов улыбаются веселые гусеницы. Девушки с синими волосами нигде нет.

Даня возвращается в кинозал и смотрит дальше. Гусеница Максим на экране пукает листочками. Дети вокруг смеются.

В зале включается свет, под мультяшные титры и попсовый саундтрек Даня неторопливо направляется к выходу из зала.

Мимо Дани проносится маленькая девочка.

– Таня, ну куда ты, погоди! – зовет ее мама.

За девочкой бежит мальчик постарше.

– Коля! Возьми ее за руку, – просит мама.

Женщина торопливо идет за детьми, в ее руках детские ветровки и большой пакет из «Детского мира».

Даня смотрит ей вслед. Пишет этюд в телефоне.

Всюду хорошо, а дома лучше

Женщина вытаскивает чемоданы из подъезда.

Дом тихо говорит:

– Маша, стой!

Маша удивляется, оборачивается.

– Мне нравилось жить с тобой, Маша.

Останься!

– Но мне нужно ехать, – отвечает Маша.

– Я закрывал окна во время дождя и старался не хлопать