Привет, заморыши! - Лев Кузьминский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шура тяжело опускается на пол.
Рома засовывает телефон в карман и пытается ее поднять.
У Шуры закрываются глаза, она теряет сознание.
Рома смотрит на нее в ужасе. Телефон вибрирует и звонит.
Рома почти касается значка зеленой трубки на экране.
Юра внезапно вырывает телефон у него из рук. Отнимает, швыряет об пол и топчет ногой.
– Эм? – недоуменно говорит Рома. – Ты чего? Папа бы нам помог.
– У меня другие планы, – отвечает Юра.
– Какие планы? Ее в больницу надо везти. Где-то инсулин должен быть, она носит при себе ручку… Или нет, все через помпу…
Рома опускается на колени и пытается изучать Шурину помпу.
Где-то за забором протяжно гудит машина.
– Пойду за папой схожу, он разбирается, – говорит Рома и устремляется к выходу из комнаты.
Юра хватает его за руку. Рома вырывается. Юра прижимает его к стене и наваливается на него.
Рома пинает Юру, вырывается, прыгает к лестнице вниз.
Юра хватает его за плечо и разворачивает. Рома кусает его руку.
– Сука! – восклицает Юра, морщась от боли, и толкает Рому в грудь.
Рома, не сводя глаз с Юры, падает на лестницу и сползает вниз.
Рома неподвижно лежит внизу лестницы в неестественной позе, он бледен, его глаза закрыты.
Из кармана его штанов россыпью выпадают и ложатся на ступени лестницы бумажные карточки.
– Нет, – шепчет Юра. – Нет.
Садится на лестницу и хватается за голову.
Ромин телефон продолжает жужжать на полу комнаты, уже без звука.
Сцена 26
Потный Юра влетает в гостиную коттеджа. Хомяк и ребята танцуют под дабстеп.
– Парни! – орет Юра. – Нужна помощь!
Хомяк улыбается:
– О, Юрец вернулся! Мы уж думали, ты обиделся. Прости, как-то не по понятиям вышло.
– Хомяк, пошли, – говорит Юра, – скорей давай.
– А что такое? Скелетики на лестнице шуршат?
Сцена 27
Юра, Хомяк и парни стоят над Ромой.
– Поднимаем, тащим? – говорит парень с кефиром.
– Не, – отвечает Хомяк, – мы ж не знаем, что с ним. Может, шею сломал. Нельзя трогать.
Хомяк наклоняется к Роме, щупает пульс.
– Живой, – говорит Хомяк.
– Скорую надо вызвать, – говорит бритый парень.
– Тут отец его приехал и бабка, – говорит Юра, – они гудели уже. Вон и собака лает.
– Ну дела, – говорит Хомяк. – Блин, Юрец. Нормально ж отмечали. Ты чего, сбрендил? А Шурка где?
– Она там тоже… – неопределенно отвечает Юра.
– Что тоже?! Ты совсем, что ли, псих?
Машина гудит снова, Компот отчаянно лает.
– Так, – говорит Хомяк, – значит, что…
– Он шел по лестнице и упал, – предлагает парень с кефиром.
– А перед этим Шурку придушил?
– Никто ее не душил, – отвечает Юра. – Она сама упала. У нее диабет, сахар какой-то, что-то там надо мерить, вкалывать… сам не въехал. У нее приборчик стоит специальный.
– Ну точно скорую надо вызвать, – говорит бритый. – Еще и предки приехали. Первый вопрос будет – почему не вызвали скорую.
– Не заметили? – предлагает парень с кефиром. – Он к нам шел, чтобы сказать, а упал с лестницы. А мы чё, у нас танцы.
Машина гудит еще более протяжно.
– Черт… – говорит Юра. – Нас накроют!
– Нас? – возмущенно повторяет бритый. – Это тебя накроют!
– Спокойно, ребят, мы друг за друга стеной, – говорит Хомяк.
Хомяк поворачивается к Юре.
– Ты думаешь, он с ней спал? – спрашивает Хомяк. – Она ж ему сестра! Ты чё?
– Хомяк, это все случайно вышло, – хмуро говорит Юра.
– Ну чё ты все врешь? – спрашивает Хомяк. – Свои же люди. Зачем врать?
– Парни, да у нас нет времени на разборки! – говорит бритый парень. – Все, ша, надо предков пустить, пока ментов не вызвали. Ну и это… вдруг эти помрут, пока мы базарим. Нехорошо. Перед богом если.
– Так, все! – говорит Хомяк. – Мы ничего не видели, ничего не знаем. Вы танцуете, я пошел к предкам. Расходимся.
Сцена 28
Светлана Александровна нащупывает в своей сумке электрошокер и хватается за него.
Глухие шаги приближаются к ограде.
– Да! – кричит из-за ограды Хомяк.
– Здравствуйте! – кричит в ответ Светлана Александровна. – Мы приехали за Ромой и Шурой.
– Есть такие, – говорит Хомяк. Калитка едет в сторону, Хомяк держит Компота за ошейник.
– Мы полчаса у вас уже тут стоим, – сердито говорит Светлана Александровна. – Звонка нет, к телефону никто не подходит…
– Простите, – говорит Хомяк. – Мы сняли этот дом, не знаю, что тут со звонком. Мы не слышали ничего, у нас музыка, танцы.
– Да мы уж поняли, – отвечает Светлана Александровна.
– А новым гостям мы всегда рады, – добавляет Хомяк. – Меня зовут Хомяк. А вас?
– Какой хомяк? – недоуменно спрашивает Светлана Александровна. – Это кто ж вас так назвал?
– То есть Давид! – торопливо добавляет Хомяк.
Светлана Александровна устало вздыхает.
– Марк, – говорит Марк и протягивает Хомяку руку.
– Ну пошли уже, – говорит Светлана Александровна, – где они тут? Вы меня простите, молодой человек, если я как-то резко, но такой день тяжелый, еще и дорога долгая…
– Да я надеюсь, вы к нам присоединитесь, – отвечает Хомяк. – У нас стол, вино, закуски.
– Ну от чая я бы не отказалась, – говорит Светлана Александровна.
– Чай тоже где-то видел! – отвечает Хомяк. – И пироги были. С капустой.
– О, с капустой… Это хорошо, что с капустой, – смягчается Светлана Александровна.
– Торт был! «Птичье молоко»! Клянусь!
– Ну давайте ваше птичье молоко… Ой, нога!
Хомяк подставляет бабушке плечо, и они втроем направляются к коттеджу. Марк оставляет калитку открытой.
Сцена 29
Хомяк и бабушка сидят на кухне, пьют чай из чашек с цветочками, едят птичье молоко. Бабушка повеселела.
– Ой, да знаете, – говорит бабушка, – у нас молодежь сейчас… одни потребители, только развлекаться любят. Истории своей не знают, война для них – как компьютерная игра, бегать туда-сюда и монстров убивать. Не осознают масштаб трагедии. Спроси любого – даже не в курсе, кто с кем воевал. Стариков не уважают, память погибших не чтут… А ведь если б не деды, этих дураков бы вообще не было.
– Я считаю, что нужно быть патриотом своей страны, – отвечает Хомяк. – Я на «Бессмертный полк» ходил. С портретами прадедов.
– Ой, какой молодец. Вот уважаю. Пыталась я кого-то уломать из своих… Какое там.
– Давайте выпьем за молодых, – говорит Хомяк.
– Давайте.
Хомяк и бабушка чокаются чашками.
– Какие чашечки у вас красивые, не подарите? – говорит бабушка, улыбаясь.
– Я знаю, где такие продаются, можем вместе съездить! – говорит Хомяк.
Марк подозрительно смотрит по сторонам. На улице отчаянно лает собака.
– Так… А где Рома? – спрашивает Марк.
– Рома? Да где-то там забился в уголок. Вы же знаете своего Рому!
– Знаем. Одну комнату сжег, в другой забился в уголок. Говорю, молодежь…
– Сжег? – переспрашивает Хомяк.
– Ну да.
Внезапно на кухне появляется мама. Компот прыгает рядом с ней. У мамы взъерошенные волосы. Она молча разглядывает всех присутствующих.
– Катя… – пораженно говорит Марк.
Бабушка давится чаем.
– Здравствуйте. Вы кто? – говорит Хомяк. – А вы? – говорит мама. – И где мои дети?
Мама подходит к окну, всматривается в темноту.
– Ваши дети? Ну… Вы о Шуре и Роме, да? – спрашивает Хомяк и смотрит на Марка. Тот кивает. – Давайте я вас провожу, без проблем.
– Идем.
Хомяк выходит из кухни, мама решительно следует за ним.
Сцена 30
Юра стоит около гостевого домика и буравит кроссовкой землю. Мимо проходит парень с кефиром.
– Слышь, Димон, – зовет Юра.
Парень останавливается.
– Мне нечего тут ждать, – говорит Юра. – Нужно ехать. Пока скорую с ментами не вызвали.
– Куда ехать? – спрашивает парень с кефиром.
– Да куда угодно. С Шурой.
– Ей же плохо?
– Ну… разберемся, – отвечает Юра. – С ней бывают такие обмороки. Если что, я сам ее к врачу отвезу. Можешь помочь ее
