Привет, заморыши! - Лев Кузьминский

class="empty-line"/>

Шура тяжело опускается на пол.

Рома засовывает телефон в карман и пытается ее поднять.

У Шуры закрываются глаза, она теряет сознание.

Рома смотрит на нее в ужасе. Телефон вибрирует и звонит.

Рома почти касается значка зеленой трубки на экране.

Юра внезапно вырывает телефон у него из рук. Отнимает, швыряет об пол и топчет ногой.

– Эм? – недоуменно говорит Рома. – Ты чего? Папа бы нам помог.

– У меня другие планы, – отвечает Юра.

– Какие планы? Ее в больницу надо везти. Где-то инсулин должен быть, она носит при себе ручку… Или нет, все через помпу…

Рома опускается на колени и пытается изучать Шурину помпу.

Где-то за забором протяжно гудит машина.

– Пойду за папой схожу, он разбирается, – говорит Рома и устремляется к выходу из комнаты.

Юра хватает его за руку. Рома вырывается. Юра прижимает его к стене и наваливается на него.

Рома пинает Юру, вырывается, прыгает к лестнице вниз.

Юра хватает его за плечо и разворачивает. Рома кусает его руку.

– Сука! – восклицает Юра, морщась от боли, и толкает Рому в грудь.

Рома, не сводя глаз с Юры, падает на лестницу и сползает вниз.

Рома неподвижно лежит внизу лестницы в неестественной позе, он бледен, его глаза закрыты.

Из кармана его штанов россыпью выпадают и ложатся на ступени лестницы бумажные карточки.

– Нет, – шепчет Юра. – Нет.

Садится на лестницу и хватается за голову.

Ромин телефон продолжает жужжать на полу комнаты, уже без звука.

Сцена 26

Потный Юра влетает в гостиную коттеджа. Хомяк и ребята танцуют под дабстеп.

– Парни! – орет Юра. – Нужна помощь!

Хомяк улыбается:

– О, Юрец вернулся! Мы уж думали, ты обиделся. Прости, как-то не по понятиям вышло.

– Хомяк, пошли, – говорит Юра, – скорей давай.

– А что такое? Скелетики на лестнице шуршат?

Сцена 27

Юра, Хомяк и парни стоят над Ромой.

– Поднимаем, тащим? – говорит парень с кефиром.

– Не, – отвечает Хомяк, – мы ж не знаем, что с ним. Может, шею сломал. Нельзя трогать.

Хомяк наклоняется к Роме, щупает пульс.

– Живой, – говорит Хомяк.

– Скорую надо вызвать, – говорит бритый парень.

– Тут отец его приехал и бабка, – говорит Юра, – они гудели уже. Вон и собака лает.

– Ну дела, – говорит Хомяк. – Блин, Юрец. Нормально ж отмечали. Ты чего, сбрендил? А Шурка где?

– Она там тоже… – неопределенно отвечает Юра.

– Что тоже?! Ты совсем, что ли, псих?

Машина гудит снова, Компот отчаянно лает.

– Так, – говорит Хомяк, – значит, что…

– Он шел по лестнице и упал, – предлагает парень с кефиром.

– А перед этим Шурку придушил?

– Никто ее не душил, – отвечает Юра. – Она сама упала. У нее диабет, сахар какой-то, что-то там надо мерить, вкалывать… сам не въехал. У нее приборчик стоит специальный.

– Ну точно скорую надо вызвать, – говорит бритый. – Еще и предки приехали. Первый вопрос будет – почему не вызвали скорую.

– Не заметили? – предлагает парень с кефиром. – Он к нам шел, чтобы сказать, а упал с лестницы. А мы чё, у нас танцы.

Машина гудит еще более протяжно.

– Черт… – говорит Юра. – Нас накроют!

– Нас? – возмущенно повторяет бритый. – Это тебя накроют!

– Спокойно, ребят, мы друг за друга стеной, – говорит Хомяк.

Хомяк поворачивается к Юре.

– Ты думаешь, он с ней спал? – спрашивает Хомяк. – Она ж ему сестра! Ты чё?

– Хомяк, это все случайно вышло, – хмуро говорит Юра.

– Ну чё ты все врешь? – спрашивает Хомяк. – Свои же люди. Зачем врать?

– Парни, да у нас нет времени на разборки! – говорит бритый парень. – Все, ша, надо предков пустить, пока ментов не вызвали. Ну и это… вдруг эти помрут, пока мы базарим. Нехорошо. Перед богом если.

– Так, все! – говорит Хомяк. – Мы ничего не видели, ничего не знаем. Вы танцуете, я пошел к предкам. Расходимся.

Сцена 28

Светлана Александровна нащупывает в своей сумке электрошокер и хватается за него.

Глухие шаги приближаются к ограде.

– Да! – кричит из-за ограды Хомяк.

– Здравствуйте! – кричит в ответ Светлана Александровна. – Мы приехали за Ромой и Шурой.

– Есть такие, – говорит Хомяк. Калитка едет в сторону, Хомяк держит Компота за ошейник.

– Мы полчаса у вас уже тут стоим, – сердито говорит Светлана Александровна. – Звонка нет, к телефону никто не подходит…

– Простите, – говорит Хомяк. – Мы сняли этот дом, не знаю, что тут со звонком. Мы не слышали ничего, у нас музыка, танцы.

– Да мы уж поняли, – отвечает Светлана Александровна.

– А новым гостям мы всегда рады, – добавляет Хомяк. – Меня зовут Хомяк. А вас?

– Какой хомяк? – недоуменно спрашивает Светлана Александровна. – Это кто ж вас так назвал?

– То есть Давид! – торопливо добавляет Хомяк.

Светлана Александровна устало вздыхает.

– Марк, – говорит Марк и протягивает Хомяку руку.

– Ну пошли уже, – говорит Светлана Александровна, – где они тут? Вы меня простите, молодой человек, если я как-то резко, но такой день тяжелый, еще и дорога долгая…

– Да я надеюсь, вы к нам присоединитесь, – отвечает Хомяк. – У нас стол, вино, закуски.

– Ну от чая я бы не отказалась, – говорит Светлана Александровна.

– Чай тоже где-то видел! – отвечает Хомяк. – И пироги были. С капустой.

– О, с капустой… Это хорошо, что с капустой, – смягчается Светлана Александровна.

– Торт был! «Птичье молоко»! Клянусь!

– Ну давайте ваше птичье молоко… Ой, нога!

Хомяк подставляет бабушке плечо, и они втроем направляются к коттеджу. Марк оставляет калитку открытой.

Сцена 29

Хомяк и бабушка сидят на кухне, пьют чай из чашек с цветочками, едят птичье молоко. Бабушка повеселела.

– Ой, да знаете, – говорит бабушка, – у нас молодежь сейчас… одни потребители, только развлекаться любят. Истории своей не знают, война для них – как компьютерная игра, бегать туда-сюда и монстров убивать. Не осознают масштаб трагедии. Спроси любого – даже не в курсе, кто с кем воевал. Стариков не уважают, память погибших не чтут… А ведь если б не деды, этих дураков бы вообще не было.

– Я считаю, что нужно быть патриотом своей страны, – отвечает Хомяк. – Я на «Бессмертный полк» ходил. С портретами прадедов.

– Ой, какой молодец. Вот уважаю. Пыталась я кого-то уломать из своих… Какое там.

– Давайте выпьем за молодых, – говорит Хомяк.

– Давайте.

Хомяк и бабушка чокаются чашками.

– Какие чашечки у вас красивые, не подарите? – говорит бабушка, улыбаясь.

– Я знаю, где такие продаются, можем вместе съездить! – говорит Хомяк.

Марк подозрительно смотрит по сторонам. На улице отчаянно лает собака.

– Так… А где Рома? – спрашивает Марк.

– Рома? Да где-то там забился в уголок. Вы же знаете своего Рому!

– Знаем. Одну комнату сжег, в другой забился в уголок. Говорю, молодежь…

– Сжег? – переспрашивает Хомяк.

– Ну да.

Внезапно на кухне появляется мама. Компот прыгает рядом с ней. У мамы взъерошенные волосы. Она молча разглядывает всех присутствующих.

– Катя… – пораженно говорит Марк.

Бабушка давится чаем.

– Здравствуйте. Вы кто? – говорит Хомяк. – А вы? – говорит мама. – И где мои дети?

Мама подходит к окну, всматривается в темноту.

– Ваши дети? Ну… Вы о Шуре и Роме, да? – спрашивает Хомяк и смотрит на Марка. Тот кивает. – Давайте я вас провожу, без проблем.

– Идем.

Хомяк выходит из кухни, мама решительно следует за ним.

Сцена 30

Юра стоит около гостевого домика и буравит кроссовкой землю. Мимо проходит парень с кефиром.

– Слышь, Димон, – зовет Юра.

Парень останавливается.

– Мне нечего тут ждать, – говорит Юра. – Нужно ехать. Пока скорую с ментами не вызвали.

– Куда ехать? – спрашивает парень с кефиром.

– Да куда угодно. С Шурой.

– Ей же плохо?

– Ну… разберемся, – отвечает Юра. – С ней бывают такие обмороки. Если что, я сам ее к врачу отвезу. Можешь помочь ее