Совдетство 2. Пионерская ночь - Юрий Михайлович Поляков

девочка, заметив черную шторку в углу, на стене, подошла к ней, отдернула и обнаружила дубовую дверь с сургучной печатью.

– Мамочка, смотри, что я нашла! – воскликнула сиротка.

– Очень странно! – пожала плечами женщина. – Нам дали ордер на отдельное жилье, а тут еще какое-то проходное помещение. Неужели опять соседи? Надо срочно сообщить куда следует…

– А давай сначала посмотрим, что там, за дверью? – предложила дочь. – Может, там просто чулан…

– Нельзя, дочка, видишь, сургучная печать! Ее просто так не вешают.

– А мы ее потом на место поставим. Я в кино видела.

– Ну, хорошо, попробуем! Чулан в хозяйстве пригодится.

Они аккуратно сняли сургуч, повернули накладной замок и вошли: там оказалась еще одна такая же комната, но с красными обоями, а в стене также обнаружилась дверь, но железная и поменьше размером.

– Дочка, давай вернемся! – забеспокоилась женщина.

Но девочка была от природы очень любопытная и взмолилась:

– Ну, мамочка, ну давай посмотрим хотя бы одним глазком!

– Нет, лучше пойдем домой!

– Ну, пожалуйста! Я буду теперь всегда ходить в булочную и подметать пол веником!

– Ладно, – согласилась мать-одиночка, так как сильно уставала на работе и нуждалась в детской помощи.

Они, отодвинув ржавый засов и нагнувшись, прошли в новую комнату, оклеенную черными обоями, а в стене увидели совсем уж низенькую дверцу, закрытую на крючок. Сердце у бедной женщины сжалось от недоброго предчувствия:

– Ой, дочка, не нравится мне все это! Черные обои – плохая примета. Давай поскорей вернемся! Не нужна нам новая квартира. Нам и в старой хорошо жилось.

– Мамочка, мы только заглянем туда – и сразу домой!

– Ой, нет, душа моя не на месте!

– Мамочка, ну, одним глазком! Я за это буду учиться на одни пятерки и четверки! Тебя никогда больше в школу не вызовут!

– Ладно! – нехотя согласилась женщина, так как девочка была хоть и любопытная, но ленивая, плохо запоминала новый материал, а домашние задания выполняла неряшливо, за что мать-одиночку часто вызывали в школу.

И вот они с трудом откинули тяжелый крючок, приржавевший к петле, открыли, навалившись всем телом, чугунную дверцу, через которую в полный рост может пройти только лилипут, встали на четвереньки и заглянули вовнутрь. Там они с удивлением увидели древний каземат со стенами из грубо отесанных камней, покрытых местами зеленой плесенью. Углы были затянуты густой паутиной, а в щели между камнями вставлены толстые горящие свечи. Язычки огня дрожали, словно от страха, бросая на мрачные своды шевелящиеся тени. Но это еще не всё! Через помещение была натянута ржавая цепь, а на ней висела тяжелая портьера из фиолетового бархата.

– Ну, всё, дочка, надо возвращаться! А то быть беде! – вскричала испуганная женщина.

– Мамочка, давай заглянем за портьеру! – взмолилась настырная девчонка. – Там, наверное, что-то очень интересное!

– Ни за что!

– Родненькая, ну, пожалуйста! Я буду теперь тебе во всем помогать! Варить обед и стирать белье! Только глянем – одним глазком!

– Ну, разве что одним глазком… – согласилась бедная мать-одиночка, которой после вечерней смены на заводе, конечно, тяжело стряпать и отжимать мокрые простыни.

Они заползли в каземат и обнаружили, что там гораздо просторнее, чем казалось поначалу, потолка и вообще не разглядеть, а в вышине парят летучие мыши с огромными перепончатыми крыльями. Новоселы на цыпочках подошли к занавесу, но заглянуть за него не смогли, так как портьера была сплошная, а ее края уходили в стенные расщелины.

– Пойдем, дочка, ничего не получится!

– Мамочка, а давай я снизу подлезу!

– Не надо, моя девочка! Вернемся! Чует мое сердце, это очень опасно…

– Ну, мамочка! Мне так интересно! Там, наверное, скрыта волшебная страна, как в книжке про Буратино!

– Нет, срочно домой!

– Ну, мамочка, я буду вместо тебя ухаживать за парализованной бабушкой, буду давать ей лекарства и выносить горшок!

– Ой, даже и не знаю… – засомневалась несчастная женщина: ей после завода и домашних дел трудно было ухаживать за бабушкой, доставшейся в наследство от покойного мужа.

– Ну, пожалуйста!

– Ладно, только одним глазком…

Девочка осторожно приподняла тяжелый бархат, просунула голову и увидела келью, на стенах висели иконы с чертями вместо святых и горели факелы, вставленные в такие же железные крепления, в какие у нас на праздники втыкают красные флаги. Посредине помещения стоял черный постамент, а на нем полированный гроб на колесиках.

В этом месте мои слушатели начинали тревожно ворочаться в кроватях, гремя пружинами. Значит, пора переходить к главным страшилкам.

…Увидев это жуткое зрелище, сиротка хотела вернуться, да и мать-одиночка, ругаясь, тянула ее за ногу. Но тут непослушная девочка заметила возле постамента красивые бусы из крупного черного жемчуга. «Если я приду в таких в школу, – подумала она, – все девчонки и даже учительница сдохнут от зависти!» Озорница, оставив в маминых руках красную туфельку, по-пластунски подползла к ожерелью, схватила и тут же надела на шею, заметив с удивлением, что жемчужины почему-то холодны, как ледышки. Девочка захотела полюбоваться собой и заметила на стене зеркало в раме из человеческих костей…

– Не надо дальше! – пискнул кто-то из пионеров. – Страшно!

– Давай-давай! – наперебой потребовали другие голоса.

Дальше? Ну, как хотите! Непослушная девочка подошла к зеркалу, но увидела в мутном стекле не свое отражение, а страшную лохматую морду с рогами и клювом вместо носа:

– А ты знаешь, мерзавка, что бывает с теми, кто берет чужое? – спросило отражение жутким голосом.

– Не-ет, не знаю, – соврала она.

– Хочешь узнать?

Сиротка собиралась крикнуть: «Нет!» и убежать, спрятаться, но губы, отказываясь повиноваться, прошептали:

– Да! Хочу! Очень хочу!

– Ну что ж, я тебя за язык не тянуло!

Крышка гроба меж тем медленно приоткрылась, как створки огромной черной раковины…

– Хватит, не надо! – взмолились в темноте сразу несколько голосов.

– Рассказывай! – потребовали другие.

Ладно же! Из-под крышки медленно высунулась черная рука и, удлиняясь, как резиновая, потянулась к девочке, которая, словно приросла к полу.

– Зачем ты взяла мои бусы? – донесся из-под крышки леденящий душу голос.

– Я думала, они ничьи… – дрожа всем телом, отозвалась сиротка.

– Бусы? Ничьи! Ха-ха! Тысячу лет живу, а такой глупости еще не слышал! Разве мама тебе не говорила, что чужое брать нельзя?

Черная рука, как щупальце, все ближе тянулась к горлу девочки, на скрюченных пальцах быстро отрастали острые когти, а жемчужины на шее сиротки вдруг превратились в страшных пауков с большими белыми брюшками и ядовитыми челюстями, которые тут же впились в детскую кожу…

– Хватит, хватит! – чуть не плача, требовало из темноты подавляющее большинство.

– А чем все кончится? – спросил одинокий дрожащий голос.

– Сейчас узнаешь! – зловеще пообещал я.

…Гроб открылся, как крышка парты, и страшное существо с рогами, то самое, которое сиротка видела в зеркале, рывком село и, сверля девочку желтыми глазами, спросило, щелкая клювом:

– Почему мама тебя так отвратительно воспитала? Она плохая?

– Нет, очень хорошая! – заплакала непослушница.

– Плохая! И я ее накажу!

Лиловая портьера колыхнулась и приподнялась, пропуская кочан красной капусты, катившийся к постаменту, оставляя за собой кровавый след. И несчастная девочка с ужасом увидела: перед ней отрезанная