Заметки поклонника святой горы - архимандрит Антонин (Капустин)

доставляет величайшую пользу. Я знаю, что из многих бывших с нами случаев вы опытно познали и убедились, что желавшие озлобить нас помогли нам весьма и душевно и телесно. Но и к проту, и к игуменам, и к братиям Св. Горы нашей сохраните любовь, мир, смирение и подобающую честь, как, видите, хранит их мое смирение.

Кто служит хорошо, благочестиво и духовно, на пользу души своей, как в самой Лавре, так и в метохах ее, внешних и внутренних, и на островах, пусть остается на должности своей до глубокой старости, особенно же кто с ревностью к Богу старается хранить беспрекословное повиновение к игумену, преемнику моего смирения, – имеет всю охоту и желание с любовью доставлять Лавре все потребное для своих духовных братий, считая делом спасения души своей такую службу. Пусть таковый служит всю жизнь, действуя всегда с воли игумена и блюстителя, а не по самовластию.

Блюстителю моему монаху Иоанну Грузинцу заповедую и внушаю от имени Господа Бога и пресвятой нашей Богородицы, чтобы, по кончине моей, во всем, что касается братства во Христе и Лавры и ее принадлежностей, как внутри Горы, так и вне, он распорядился так, как требуют того заповедь Божия и учение божественных отцев. Пусть он пробудет в Лавре с братиями довольно дней, обращаясь с ними со всеми вместе и с каждым порознь, совершая молитвы и ектении и нелицеприятно, и бесстрастно, со всякою свободою, как бы пред лицем самого Бога, назирающего и ведущего сердечные тайны каждого, советуясь с старейшими, умнейшими и духовнейшими из братий, по долговременном испытании мнений и суждений как их, так и всех прочих, пусть поставит им игумена, кого укажет Бог и выберет он – вместе с старейшими из братий. Участвующих в совете блюстителя для выбора игумена братий должно быть не более 15 человек. А лучше – и менее того. Не потому мы удаляем от совета других, что они не духовны или не умны183 (благодатию Божиею, все суть и духовны, и полезны, и благоразумны). Но так как в большом количестве, по различию свойств и мнений каждого, одни стали бы выбирать одного, другие другого, то я и счел справедливым, как выше сказано, чтобы немного было избирателей. Поставление же да бывает следующим образом. Пусть будет отправлено всенощное бдение с вечера в соборном храме пресвятыя Богородицы. После заутрени, когда окончена будет божественная литургия, преподано божественное освящение и прочтена заамвонная молитва, да будет возглашена ектения, на коей сказано Господи помилуй 50 раз. Потом поставляемый пусть положит перед алтарем поклон предстоятелю и обратится к собранию монахов. Тогда пусть первый поклонится ему блюститель, а за ним и прочие все. И, как сказано выше, пусть блюститель помогает и пособляет ему всеми силами, братия же да оказывают чистое и неложное повиновение. С течением же времени г. Иоанн Грузинец, посещая и видя чин и поведение игумена и братий, конечно, заметит либо тщение, прилежание, любовь, расположение и дружество души его к братиям, братий же – послушание и веру и любовь душевную к игумену, либо все противное тому. Вследствие чего то, что прилично духовному состоянию, он утвердит, а неприличное исправит и наставит на истинный путь, да получит за то мзду от человеколюбца Бога в царстве небесном. По избрании же и утверждении игумена хочу и желаю, чтобы он имел всякую власть и господство во всех делах духовных и телесных, не останавливаемый и не препятствуемый никем, хорошо и боголюбезно пася Духом Божиим свое во Христе сотоварищество. Если же, по грехам моим, время покажет его потом действующим на развращение, заразу и погибель душ братства (чего даже и во сне не желаю увидеть игумену) и, обличенный в том, он останется неисправимым, тогда блюститель, с совета старейших братий и по собственному усмотрению и благоразумию, пусть возьмет попечение о братстве и изберет другого способного управлять Лаврою и всеми братиями, который бы оставался уже в своем звании до конца жизни.

Хочу и заповедую игумену и блюстителю и всем моим духовным братиям, чтобы г. Антония 184 моего покоили до конца жизни его и воздавали ему приличную честь, и братий его призирали, как собственные члены. То же и относительно монаха Иоанна доброписца185, какой устав, чин и обычай наблюдали при моем смирении служащие ему, такой же да сохранят и по смерти моей игумен и служащие и все братия, а лучше, если и более того, – самим делом пусть покажут ему должную почесть и любовь. То же и относительно монаха Георгия Грузинца, и монаха Григория мастера, и монаха Дорофея, и монаха Антония Киминийца, и аввы Сергия. Господину же Феофану пресвитеру 186 послужите и воздайте честь, услугу и покой – большие, чем каких был удостоен при моем смирении; поелику уже к старости и немощи склоняется тело его. То же и прочим старцам, как то г. Софронию, и вообще всем. Потщитеся в изобилии доставлять им все обычные потребности, безропотно и усердно, с духовным расположением, да получите ради их мзду богатую от Бога в день суда.

Более всего прилежите о странноприимстве, и не нарушайте устава, который я предал вам, относительно странников, приходящих к вам сушею и морем. Все же вместе, и молодые и старые, и первые и последние, старайтесь сохранять неложное повиновение игумену187, покоряясь слову его во всяком деле. Кто противится его повелению, противится повелению Бога и меня, смиренного и грешного.

Во всех ваших молитвах поминайте меня, да обрящу милость и оставление моих многих грехов в день судный».

* * *

Ничто так не знакомит нас с человеком, как его собственная речь, и в особенности речь предсмертная. Прочитавши завещание св. Афанасия, мы видели как бы его самого прошедшим мимо нас, хотя и в некотором отдалении от нас. Очерк его отпечатлелся резко в воображении нашем. Даже черты лица в общности уловлены нами. Конечно, в его завещании виден прежде всего игумен монастыря, но в складе речи многократно отобразился и человек – Афанасий. Излишним считаю говорить о жизни великого отца и наставника иноков. Частью она всем известна, а частью выходит из ряда предметов, собираемых летучими заметками не на все досужего поклонника. Поговорим о Лавре.

Еще стесненнее передняя часть Лавры, чем подобная же в Ватопеде. Из ворот мы вступили в какие-то сени, из сеней в узкий коридор, из коридора взошли в северную пристенную линию келлий,