Заметки поклонника святой горы - архимандрит Антонин (Капустин)

воды. Она превосходного качества, – изливается широкою струею из низкого и темного отверстия скалы. С одной стороны Источника пристроена к скале небольшая и невзрачная церковь с кельею, а с другой – сделана деревянная под навесом беседка для отдыха усталых путников, исписанная и исчерченная именами посетителей, – большею частию самих же святогорцев – по обычаю (чуть ли незакону) великих туристов мира. Через 10–15 лет беседка сгниет. На ее месте выстроят новую. Предназначенныя для бессмертия имена сгорят в печке. Зачем же писать их? Зачем! А зачем же отказывать нам в этом печальном торжестве нашем – на минуту – над тлением? Ловишь на земле вечность, как дитя ловит луч солнечный... Напрасный труд! Плетешь щит из паутины, и ставишь его против урагана... Напрасная надежда! Исход этих скорбных мыслей был однако же тот, что и я начертил на тленном веществе одну нетленную монограмму. Пускай она гниет и горит, думал я в утешение себе, но смысл ее неразрушим! Унынием веет на меня пустыня. Дивным мне кажется древний песнописец, чаявший в ней Бога, спасающего от малодушия и от бури. Но другой дивный муж является на сем самом месте в подтверждение слов пророческих. Он также «скорбя» ходил здесь некогда под гнетом малодушия, и вдруг получил такое утешение, от которого пустыня оттоле должна была казаться ему раем Божиим.

Пока неразлучный спутник – самовар нагревался, мы пели, что знали, в похвалу Пречистой посетительнице мест здешних – в Ее церкви, усиливаясь воспроизвесть воображением Ее явление преподобному, – радостное не для него одного. Под переменным влиянием то небесных, то земных утешений мы пробыли у Источника около часа. При недостатке последних верно бы довольно было и одних первых. Но при избытке последних первые, к сожалению, едва касались души. Поразительное во всяком другом месте Земли, явление Богоматери на Св. Горе как бы теряет свою значительность. Так здесь все привычно к Ее близости, к Ее соприсутствию с людьми! Впрочем, думаю, что надобен долговременный навык афонской жизни, чтоб быть в возможности, как бы вправе – исторически и логически верное – убеждение переводить в живое сочувствие сердца. Веры – несколько степеней: сведение о веруемом, неотрицание его, согласие на него, мысль о нем, сочувствие ему... можно предполагать и дальнейшие степени. По бессилию или рассеянности души, становишься на несколько секунд на последнюю степень, и чем усиленнее хочешь держать себя на ней, тем далее отпрыгиваешь от нее на предшествующие степени. Душевная физика так же верна себе, как и вещественная.

До Лавры оставалось нам часа два пути. Между тем уже вечерело, и по-вчерашнему начал накрапывать дождь. За каждую быстролетную минуту удовольствия, проведенную нами у Источника, нам предлежало расплатиться продолжительным чувством беспокойства и опасения за благополучный исход своего пути. Хотя и меньше нам уже попадалось теперь оврагов, идущих впоперек нам с высот Афона к морю, и вообще местность являлась гораздо более открытою и менее поросшею лесом, но зато пустыня становилась строже. Каменистая почва не обещала ни приюта отшельнику, ни земли для обработки, ни тени летом, ни защиты от зимних бурь. Оттого на всем пространстве от Морфину до Лавры нет ни одной отшельнической келлии. Подвигаясь вперед, мы все более и более отдвигались от горнего кряжа, и если бы не мрак и дождь, то могли бы видеть самый пик афонский, который мы уже начали объезжать с востока. Дорога шла узкою, вьющеюся стезею, пересекая легко сходящий к морю косогор. Будь это днем, я уверен, что обстановка пути нашего донесла бы до души много светлых мыслей. Чего не передумаешь и не перевообразишь, проезжая тропою, коею много веков общились подвижники Св. Горы с Лаврою, носившею никогда громкое имя величайшей, употребляемое еще и поныне, но уже более из педантства, или даже и в шутку – иронически. В древнейший, исторический период Св. Горы жизнь ее сосредоточивалась в ее западной оконечности – в монастыре Иоанна Колов а́, не оставившем по себе следов. Потом она переместилась как бы на другой конец ее – в монастырь Св. Афанасия. Это было самое цветущее время афонского подвижничества. Слава имени великого отца разносилась по всему христианскому миру, привлекая на Св. Гору подвиголюбцев со всего Востока, из Италии, из Грузии, из России... В настоящее время жизненное средоточие ее находится в ее географической средине – в Карее, опирающейся как бы двумя руками своими, монастырями Ксиропотамом и Ивером, на два моря. Но та жизнь, исходищем которой служит Карея, не приходится совершенно для иноческого организма. Можно бы пожалеть о том, что средоточие наиболее верного своей идее отшельнического мира совпало с политическим средоточием полуострова. И уж конечно, нельзя не жалеть, что нет теперь на Св. Горе какого-нибудь места с общепризнанным нравственным весом. Приятно думать, что то, что было некогда центром, «распространилось теперь в периферию», говоря словами одной русской физики, что – все обители Св. Горы, большие, малые и малейшие, имеют теперь в себе дух Афанасиев. Но едва ли не следует присовокупить, согласно с тою же физикою, что вместе с этим центрированием периферии беспредельное стало ограниченным... Как бы то ни было, чарующая память минувшего все еще привязывает к имени Лавры преимущественное, и как бы представительное, значение всей Горы Афонской. Оттого с чувством особенного нетерпения желалось увидеть св. обитель. Меня же в особенности влекла к ней все та же надежда увидеть пред собою Х век в живых и неизменных памятниках, после того как Ивер и Ватопед отказались утешить меня вожделенным зрелищем старины неприкосновенной. Сквозь дождь и мрак уже наступившей ночи проводник указал нам впереди на купу кипарисов и сказал, что за ними уже видна Лавра. Когда мы доехали до них, темнота не позволяла нам более видеть ничего. Мы едва могли различить перед собою массу зданий без определенных очертаний.

«Явился еси якоже магнит, привлечя, Отче, сладостию словес Твоих к наказанию и послушанию учением, ищущие непрестанно зрети и видети честное Твое и радостное лице».

21-го августа 1859

Τὰ κατὰ τὴν ἱερὰν κὰι. σεβασμίαν μονὴν Φιλοθέου έὐρισκόμενα ἐν τῆ βιβλιοθήκῃ αὐτῆς διάφορα βιβλία, κειρογραφα καὶ ἔντυπα.

1. ’Οκτὼ εὐαγγέλία (ἤ Τετραυάγγελα) μεμβραΐνα ὁλόκληρα.

2. Πέντε εὐαγγελία ὅμοια μεμβρä́ινα ελλειπῆ ἐν μέρει κατ’ ἀμφώτερα τὰ ἄκρα.

3. Δύω Ἀποςολοευαγγελια μεμβρä́ινα ὁλόκληρα κὰι ὠς ὅμοια.

4. Δύω Ἀπόςολοι μεμβρä́ινοι ὁλόκληροι, ὁ μὲν μετὰ διαφόρων προσθηκῶν, ὁ δὲ μετὰ τῆς Ἀποκαλύψεως Ἰωάννου του Θεολόγου ἐις τὸ τέλος.