Порочные лжецы - Лаура Ли

Мускулистое тело Бентли придвигается к моему и начинает раскачиваться в такт. Я закрываю глаза, танцуя в такт навязчивому и сексуальному ритму. Руки Бентли сжимают мои бедра с неистовой силой, а его губы многократно пробегают по моей шее. Мое тело теплое и податливое. Эрекция у меня за спиной настойчива, и ее обладатель громко стонет, когда я толкаюсь в него еще глубже, создавая трение, которого он так явно добивается. Что-то в глубине моего мозга подсказывает мне, что это очень плохая идея, но другая, более мятежная часть, говорит мне, что я должна с этим согласиться.

Когда песня заканчивается, я открываю глаза и вижу, что карие глаза прикованы к моим. В моей голове звучат сигналы тревоги, призывающие меня прекратить. Все в Кингстоне сейчас кричит о недоброжелательности. От его стального взгляда до твердо сжатой челюсти. Его напряженная поза и сжатые кулаки. Если бы взглядом можно было убить, я бы умерла на месте.

Начинается другая песня, но я не могу сказать, что это за песня, потому что слишком занята получением наслаждения.

Бентли наклоняется к моему уху, разрушая чары.

— Кингстон выглядит так, будто собирается поглотить тебя целиком.

На мой взгляд, он больше похож на человека, который собирается убить меня, он определенно производит впечатление хищника.

— Эээ…

Взгляд Кингстона на мгновение скользит по моему плечу, прежде чем встретиться со мной взглядом и одними губами произнести: — Беги.

Я не колеблюсь ни секунды. Я взлетаю на полной скорости, врезаясь в ворчащие тела в своем стремлении убежать. Я мчусь по коридору, но быстро понимаю, что это был глупый поступок, и разворачиваюсь, чтобы направиться в другую сторону. Я замираю на месте, когда вижу внушительного мужчину, стоящего не более чем в десяти футах от меня и приближающегося с каждым длинным шагом. Ноздри Кингстона раздуваются, его грудь быстро поднимается и опускается. В ответ на каждый его шаг я отступаю назад. Я не смею отвести от него взгляд, но в периферии вижу открытый дверной проем и думаю о том, успею ли я запереться там до того, как Кингстон настигнет меня. Я решаю, что стоит попробовать, поскольку коридор уже заканчивается.

Кингстон читает мои мысли прежде, чем я успеваю сделать шаг, поэтому проходит всего несколько секунд, прежде чем грубые руки хватают меня и заталкивают в дверной проем. Он захлопывает за собой дверь, запирая нас в дамской комнате. Черт возьми, почему я всегда остаюсь в туалете наедине с этим парнем?

Он разжимает челюсти, прежде чем заговорить.

— Ты пытаешься привлечь мое внимание, Жас?

Я качаю головой, заставляя свое сердце успокоить бешеные удары.

— Что? Нет. Почему ты так думаешь?

Он прижимает меня к стойке и с вызовом поднимает бровь.

— Нет? Что ты не поняла в том факте, что ты моя? То, как ты терлась о моего лучшего друга, говорит об обратном, — его глаза темнеют. — Ты хочешь, чтобы мы поделились? Это все?

Мой страх переходит в гнев. Или возбуждение. Нет, пусть будет гнев.

— Нет, я не хочу, чтобы вы делились! — надеюсь, это прозвучало гораздо убедительнее, чем в моей голове. — Но для протокола, то, что я делаю со своим телом — тебя не касается. Кому я позволяю прикасаться ко мне не твое дело! Я не твоя!

Он обхватывает мою шею сзади и сжимает, пока я не вздрагиваю.

— Я, блядь, так не думаю.

Кингстон наклоняется, пока я не вынуждена наклониться назад над раковиной, и прижимается своим ртом к моему. Я крепко сжимаю губы, отвергая его поцелуй, но затем он так сильно прикусывает мою нижнюю губу, что металлический привкус крови просачивается мне в рот, когда я ахаю. Кингстон наматывает мой хвост на свой кулак, откидывая мою голову назад, когда его язык проникает внутрь. Все притворство, что я не хочу этого, стремительно покидает мое тело, когда кончик его языка скользит по моему.

Я просовываю руки под его футболку, обхватывая руками его торс. Я притягиваю Кингстона к себе, царапая ногтями его спину. Кран впивается в мой позвоночник, и моя чертова губа саднит. Я отчаянно хочу, чтобы он чувствовал боль так же, как и я. Внутри меня бушует торнадо противоречивых эмоций, которые должны напугать меня до смерти, но этого не происходит. Вместо этого мое тело мурлычет от возбуждения, распознавая тот же хаос внутри него. Наши израненные души взывают друг к другу, как сирена, укрепляя эту чертову связь, которую мы, кажется, имеем.

Я стону ему в рот, когда Кингстон раздвигает мои ноги и вжимается в меня своим стояком. Каждый дюйм моего тела касается его, пока мы впитываем друг друга. У нас с ним довольно серьезные проблемы друг с другом, но это не мешает мне делать это. Прикосновения Кингстона Дэвенпорта, кажется, единственное, что может заставить меня не так сильно страдать, а я устала от этой чертовски сильной боли.

Он отрывает свой рот, когда я глажу его член через джинсы.

— Ты должна передо мной извиниться. Встать на колени и прижаться своим сексуальным ротиком к моему члену — отличный способ начать.

— Этого никогда не случится, — мой смех переходит в стон, когда Кингстон пощипывает мой затвердевший сосок. — Часть с извинениями.

Он одаривает меня непристойной ухмылкой.

— Но часть с минетом ты обошла.

Если бы я еще не была такой раскрасневшейся, то покраснела бы сейчас. Я прикусила губу, обдумывая свой ответ. Заводит ли меня мысль о том, чтобы ласкать Кингстона своим ртом, зная, что это я доставляю ему удовольствие? Конечно. Но мне не нравится мысль о том, что я так легко сдамся ему. Очевидно, я слишком долго не отвечаю, потому что он снова заговорил.

— Хорошо. Я буду первым — повернись. Я хочу, чтобы ты смотрела в зеркале и видела, что я с тобой делаю.

Мне требуется секунда, чтобы уловить, когда он встает прямо. Как только до меня доходит смысл его слов, я переворачиваюсь на живот, упираясь им в стойку. Кингстон поворачивает мою голову так, что я оказываюсь лицом к зеркалу в полный рост, стоящему в углу. Это одно из тех тяжелых старомодных зеркал, которые стоят сами по себе.

— Что ты…

Кингстон расстегивает пуговицы на моих джинсах.

— Просто заткнись нахрен и смотри.

Я вздрагиваю от его грубости, но, когда он спускает мои джинсы и трусы до колен и наклоняется, чтобы лизнуть меня, я больше не обижаюсь. Он не теряет времени даром, поглощая меня так, словно